вокруг воцарилась тьма. Непроглядная, совершенная ночь.
Почему?.. Совершенно ничего не вижу. Я ослепла?
Раздался шорох, шелест листвы, слабый скулеж твари и… чей-то смешок. Озноб вновь прокатился по телу. Израненная кожа ныла, и я была почти уверена, что у врачевателя вывихнуто плечо левой руки. Необходимо было вправить.
– Кто ты? – спросила, отвлекая и глядя во тьму. Становилось жутко: я ощущала запахи леса, чувствовала, как задевают локоть с оборванным рукавом жёсткие широкие листья куста, растущего рядом; слышала шорохи от топорных движений ревенанта – судя по характерному треску, пятясь, тварь врезалась в древесный ствол. И наконец-то я различила чужие шаги. Тихие и уверенные, звучали они совсем близко.
– Я – твой кошмар, который убьёт всех, кого ты любишь, поглотит тебя и сведёт с ума, – прозвучал ответ жестоким обещанием. Голос был глубоким, мужским, от него веяло холодом, и в то же время говорящего будто одолевала буря сильных чувств. – Сделаю то, что настоящие кошмары не смогли.
В ушах звенело – Регис крепко ударился головой, от чего по затылку стекала тёплая кровь, которая уже достигла шеи и ворота одежды. Выпустив из руки меч, оставив его лежать на коленях, коснулась шеи и почувствовала тёплую влагу на пальцах.
– Ты – теневая тварь. – Я не оскорбляла, лишь высказала очевидное. А тварь, будто в подтверждение, громко расхохоталась. Вот только смех совершенно не принадлежал монстрам, от этого звука по коже бродили мурашки. – И ты знаешь наш язык.
– Всё верно. Что ещё обо мне расскажешь? – В следующее мгновение меня схватили за горло ледяными пальцами. Я захрипела. Хватка сжималась, перед глазами по-прежнему была непроглядная тьма.
Регис задыхался.
Но в следующее мгновение пространство озарила вспышка – печать света, начертанная кровью врачевателя, на широком листе травы, ярко вспыхнула, затапливая всё своим светом. Знак, выпивающий много магической силы, но отпугивающий ревенантов. Из-за своей затратности, символ применяли в паре, один даэв активировал символ, другой – отрубал дезориентированной твари голову.
Но в этот раз печать лишь ослабила хватку на моём горле и… рассеяла тьму. Ко мне стремительно возвращалось зрение. А после пальцы разжались сами. Рядом захохотали. Но вспышка света, использованная столь близко, ослепила меня, и теперь всё вокруг расплывалось.
– Я гадал, что же ты выкинешь, Сара. И знаешь, ты меня даже не разочаровала. – Тварь подняла руку, медленно провела рукой по лицу, откидывая резким движением несколько белых прядей, упавших на глаза.
Сначала моё зрение сфокусировалось на сиявших алым, как у ревенантов, глазах, а после прошлось по высокому, изящному лбу, белых бровях, носу и искривленных в кровожадной улыбке знакомых губах и серебристых волосах, заплетённых в небрежную и длинную косу.
«Быть не может», – стало самой связной мыслью, пронесшейся в голове. Несмотря на то что я услышала от Кьярина, осознать увиденное всё равно оказалось сложно.
– Это невозможно! Как?! Невероятно! – будто подражая моему голосу, громко заговорил он. – Это ужасно? – произнёс тот, что выглядел точь-в-точь как Люций Моран. – Ты ведь об этом думаешь, Сара Сорель? – Он протянул руку, касаясь щеки Региса. Я дёрнула головой, прерывая это касание.
– Я тебя видела во сне, – уверенно произнесла я, вдруг ясно вспомнив тревожный живой сон и чужие пальцы, впившиеся в руки. В ту ночь меня обескуражило собственное желание напасть на Морана, пусть оно возникло лишь в сновидении. Но я решила, будто это всё было влиянием переживаний последних дней. Произошедшее тогда изначально казалось слишком странным.
– Да? Возможно, и правда снился.
Я резко вскинула голову, чтобы посмотреть в лицо монстру и понять: издевается ли он надо мной или сам не знает наверняка, приходил ли ко мне во сне? А после ужаснуться от осознания того, что пусть передо мной нечто, порождённое энергией Серого мира, я всё равно будто знаю его, распознавая эмоции лишь взглянув.
Дрянь!
Неудачно шевельнувшись, я скривилась от боли, прошедшей от ноги и выше.
– Болит нога? – спросил с мнимой заботой в голосе Теневой Люций. – Вы считаете, что люди хрупкие. Но ведь, Сара, и даэвов так легко убить.
Он присел на корточки, рассматривая меня, будто игрушку. Приоткрыл рот, и вблизи я заметила, что на первый взгляд его зубы, выглядевшие обычными, немного отличались – двумя клыками, которые были определённо острее и немного длиннее.
– Столько лет, томясь во тьме, я всё гадал, почему ты? Почему же ты так важна для него…
– Нашёл ответ? – тяжело дыша, спросила. Я мало на что способна была сейчас, разве что оттягивать время до последнего, чтобы Регис остался жив. Если придётся сражаться, надолго меня не хватит – это тело и так почти исчерпало весь свой лимит. Кольцо на пальце же испускало пульсацию холода – за мной уже шли.
– Нет, – скривился он. – Ничего конкретного. Думаю, если убью тебя, тогда пойму. – Теневой Люций распрямился, делая несколько шагов в сторону. – Но просто убить ведь слишком… примитивно. Это не интересно. Это должна быть захватывающая игра. Это должно меня развеселить…
Я тяжело втянула воздух, держа локоть вывихнутой руки свободной и пытаясь понять, как лучше её вправить.
Вдруг послышался тихий смех, Теневой Люций склонился, схватившись за живот.
– Это ведь так иронично! Ты же его тоже веселила, особенно вначале. И я ищу в тебе того же! Веселья!
Я дёрнула руку, вправляя плечо и едва не падая обратно на землю. А в следующую секунду вновь ощутила опустошающий холод. Монстр, который находился от меня в нескольких метрах, теперь снова был рядом и касался щеки.
Мои глаза расширились, его – вспыхнули алым. И он отпрянул, хватаясь за собственное запястье и смотря на него так, словно его конечность стала чудищем.
В это мгновение ревенант, попятившись, будто испугавшись, – хотя у нечисти нет чувств, только инстинкты – привлёк к себе внимание хрустом сухих веток и шорохом листвы. Теневой Люций вскинул голову, оскалился, выкидывая вперёд напряжённую руку – его кожа почернела, окружённая мрачной дымкой.
Растопыренные напряжённые пальцы слегка согнулись, и лес наполнился шорохами. Я совершенно не ожидала того, что случилось в следующее мгновение: ночной лес явил ещё одного монстра, гораздо больше предыдущего ревенанта. У нового было жуткое тело. Лишь когда он бросился на первую тварь и начал его разрывать, обращая в кровавое месиво, я осознала, почему этот ревенант был больше.
«Он слеплен из нескольких. Его тело – это несколько людских трупов». – На шею что-то попало. Оно укололо огнём, давая понять, что это была кровь поверженной твари.
– Ха-а-а, – выдохнул Теневой Люций, поведя головой, будто разминая шею. – Так гораздо лучше.
Разверзшееся перед глазами насилие словно стало чем-то
