Надя очнулась. Она сидела в напряжении, сгорбившись, обхватив себя руками и с судорожно сжатыми ногами. Заставила себя расслабиться и бросила отчаянный взгляд на Жреца. Он ласково притянул её к себе и следующее произнёс своим обычным, добрым и лечащим душу голосом:
— Именно поэтому, Надя, ваши слияния должны начаться до обряда зачатия ребёнка. Вы обязаны преодолеть этот барьер. И это крайне сложно сделать не только тебе, но и ему. Разве ты не замечаешь, что он боится лишний раз до тебя дотронуться? Арм своими прикосновениями боится и тебе, и себе напомнить о тех событиях. А ещё он панически боится окончательно тебя потерять.
Надя молчала нахмурившись.
— Теперь понимаешь, что, возможно, лучше начать новые отношения с другим мужчиной, чем преодолевать почти непреодолимые барьеры?
— Может быть…
Надя вопросительно посмотрела на Жреца и отвела взгляд. Она прислушалась к себе. Что-то в ней изменилось после его неожиданной отповеди. Видимо, он нарочно с ней говорил таким тоном — жёстко, болезненно, безапелляционно — чтобы вскрыть нарыв проблемы. Выбивал клин клином. Он же психолог на всю её голову. Надя усмехнулась. Но ей стало легче. Она поняла. Поняла, что находится на пороге правильного решения.
Надя уже призналась себе, что как отъявленная мазохистка, отчаянно любит Арма. Но гордость и презрение к его поступкам выстроили такой же барьер, как когда-то на Земле перед мужем. Надя вздохнула. Мир вокруг другой, но она всё та же. Гордость идёт впереди самой Нади. И она обязана найти способ, не унижая свою гордость, поставить её позади не только себя, но и любви. А может любовь поставить впереди себя. Да. Сначала любовь, потом она и лишь за ней — гордость. Вот где правильное решение… в её случае.
А Жрец ласково смотрел на свое сокровище и не прерывал её размышлений. Он видел по глазам, что его милая Надя именно сейчас находится на пороге душевного выздоровления. Он ведь психолог на всю её голову.
Осталось совсем немного. Совсем немного помочь. Без этого никак. Слишком тяжела душевная травма. Она не справится сама. Надо только чуть-чуть подтолкнуть её на этот путь… именно на этот.
Жрец, приглаживая серебряные волосы, едва задел большим пальцем висок, и через мгновенье Надя уже спала.
— Моя драгоценность, — нежно зашептал Жрец, слегка касаясь губами любимого лица, — моё создание. Самое совершенное создание. Трогательное и гордое, смиренное и строптивое, любящее и ненавидящее, мечущееся и решительное…
Губы Жреца жаждали поцелуев, и он не останавливал себя. В его власти её лицо, её тело. Руки всё настойчивее хозяйничали на нём, стягивая платье с плеч и рук, услаждая любимую то мягко и нежно, то грубо и требовательно…
— Откликнись, маленькая…
И она откликнулось, плавясь от его ласк.
— Арм…
— Вот так… умница моя, — прошептал Жрец между лёгкими касаниями губ к её губам так, как это умел Арм, доводя Надю до исступлённого желания быть покорённой…
Подчиняясь своему порыву, Жрец впился в губы, и она ответила на поцелуй трепетно и горячо. Его ладонь скользила то вверх, то вниз по ноге девушки, поднимая платье всё выше и выше.
— Арм…
Непрерывно покрывая её поцелуями, Жрец наслаждался сам, заставляя наслаждаться своё, такое желанное сокровище.
— Арм… Арм…
— Я люблю тебя, маленькая…
— И я… и я люблю…
И только после этого он со стоном остановил себя. Поднялся на колени, поднимая с собой свое сокровище. Прижал к себе его милую Надю, желая растворить её в себе и никогда не отпускать.
Закрыл глаза. Он не хочет отдавать её никому, но отдаст. Ещё немного и его живой мир пройдёт точку невозврата. И тогда вместе с ним погибнет и его такое маленькое и такое бесценное сокровище. Отдаст, чтобы спасти живой мир и её вместе с ним. Отдаст, чтобы в будущем подарить ей вечную жизнь созидания. Его возможности и её умная головка позволят вырастить из их маленького мира большой, красивый и совершенный мир. Он отдаст её, чтобы в будущем подарить ей вечную, абсолютную и изначальную любовь.
Но он отдаст её любящей и в любящие руки. Эти два строптивца прошли жёсткие испытания и больше не допустят ошибок. Они пройдут по жизни с любовью друг к другу, с любовью и ответственностью ко всему живому в их маленьком мире. А он будет рядом. И не помешает им.
— Я подожду тебя, моё сокровище, чтобы прижать к себе и увести в свой изумительный мир магии. Придёт время, и мы станем настоящими мужем и женой. Нам станет доступно блаженство слияния. И только тогда ты познаешь высшее наслаждение магией любви. И у нас будут дети — будущие миры… Это твой главный путь, милая… А пока — да. Я запечатал твою душу не только от других мужчин, но и от себя. Хочу, чтобы ты прошла кратчайшим путём до нашего с тобой счастья. И не сомневайся, моё сокровище, твоя любовь к Арму — истинная любовь. Я лишь помог сохранить её.
Жрец с сожалением выпустил Надю из объятий. Сел и притянул её, ещё спящую, к себе. Привёл в порядок одежду.
— Прости, милое создание, за такой обман. Но я убрал твою проблему. Убрал барьер. Больше никогда та жертвенная плита не встанет перед твоими глазами. В них будет светиться только любовь. Любовь к Арму и к нашему маленькому миру.
Поглаживая серебряные волосы, он опять коснулся большим пальцем её виска.
Надя чуть вздрогнула и проснулась. Со сладким стоном подтянула ноги к животу. Её голова лежала на груди Жреца. Она подняла взгляд и, встретившись с добрым лучистым взглядом, ещё крепче прижалась к нему.
— Я уснула. Прости, Жрец. Наверное, многого не услышала.
— Ты так вкусно спала. Что-нибудь снилось? — Жрец сбоку заглянул в её вспыхнувшее жаром лицо и грустно улыбнулся.
— Да, — прошептала она, уткнувшись лбом в Жреца.
— Если не услышала, то я повторю. Ты теперь понимаешь, что, возможно, лучше начать новые отношения с другим мужчиной, чем преодолевать почти непреодолимые барьеры?
Надя отрицательно замотала головой.
— Нет… Нет-нет.
Жрец немного помолчал, а в его глазах закружились в хороводе довольные огоньки.
— Или повиноваться первому же порыву обнять любимого.
***
Она вернулась из Золотой Обители раньше, чем предполагалось. Следовало сразу передать документы Арму. Помощник вскочил при её появлении и сообщил, что крон-эллин в библиотеке.
— На встрече?
— Нет, крон-эллин один.
Но в библиотеке она его тоже не нашла. Оставила документы на столике, вышла и… услышала звуки вальса. Её вальса с Жрецом. Подошла к парадной лестнице и начала медленно подниматься. Один пролёт, другой. Мелодия голоса закончилась. Надя остановилась. Звуки полились снова, и она медленно пошла к Малому бальному залу. Остановилась у двери и прислушалась. Пение закончилось. И опять началось. Надя открыла дверь и осторожно заглянула.
Шар с расширенным объемным изображением лежал на полу. В большом кубе, почти в полный рост танцевала девушка. Счастливая улыбка озаряла её лицо. Гибкий стан и нежные движения девичьих рук завораживали. Платье подчеркивало красоту танца. Конечно, Надя узнала себя. Зачарованная подошла ближе и вздрогнула. Сквозь куб с танцующей девушкой увидела Арма. Он смотрел Наде в глаза. Смотрел ей в глаза, не отрываясь. И не теряя зрительного контакта, пошёл сквозь куб.
— Или повиноваться первому же порыву обнять любимого.
И Надя пошла навстречу. Первой Арма встретила любовь в её лучистых глазах. Осталось два шага, шаг… Надя уткнулась ему в грудь и обхватила руками. Арм крепко прижал к себе свою маленькую и закрыл глаза…
— Я люблю тебя, Надя.
— Я люблю вас, Арм.
И за спиной Нади заступила на охрану своей хозяйки нисколько не уязвлённая гордость.
Арм подхватил Надю на руки, стремительно вынес из бального зала и почти бегом спустился на первый этаж. Прошёл сквозь её покои на драконью площадку и поставил на самый край.
— Станцуем, Надя?
— Станцуем, Арм.
Они разошлись в разные стороны, в унисон вскинули руки, выгнулись и два дракона, один огромный, второй немного поменьше и изящный, взмахнули крыльями и взметнулись в небо.
