— Она уходит со мной. — Произнес Аарон, становясь напротив. В его глазах была твердая решимость. Ярость, неистовство и полная готовность к кровопролитию носились в воздухе подобно невидимым демонам, внушая трепет и страх.
Все вокруг замерло. Пусть многие уже были достаточно пьяными и уставшими, чтобы свалиться под столы. Но некоторые все еще были в сознании, и теперь шокировано уставились на мужчину и мальчика на троне.
Малыш растянул свои губы в задорной детской улыбке, его смеющиеся глаза прищурились. Он покачал головой, смотря на мужчину перед собой.
— Нет, Владыка. Она уйдет со мной. Сегодня. Прямо сейчас.
Те немногие зрители, которые видели происходящее воочию, переглядывались, пытаясь убедиться в том, что это не пьяный бред.
— Нет. Она останется здесь.
Говорит. Владыка говорит с ним. При других обстоятельствах он бы грохнулся на колени от шока и неверия. Но не теперь. Кажется, этот сосунок только что намекнул на то, что хочет встать между ним и его женщиной.
Оружие. Чертово оружие…
Ничего. Если понадобиться он добьется своего голыми руками. Он обезумел достаточно, чтобы не просто желать смерти этого мальчика, а чтобы попытаться оказаться этой смертью, ее дланью, отправляя своего Владыку в самое сердце преисподней.
— Моя. Женщина. Идет. Со мной. — Оскалился Аарон, сжимая ладони в кулаки.
Мальчик даже не подал вида, что его как-то заботит этот будоражащий гнев мужчины напротив. И если те немногие, которые наблюдали за этой сценой, уже пятились к стене, он все так же расслабленно сидел на троне. Нет. Кажется, Райт просто наслаждался его гневом, упивался его беспомощностью.
— Что? Мне кажется, я ослышался? — Недоуменно пробормотал малыш, играя роль чистого детского недоумения. — Твоя женщина, раб? Помниться, с некоторых пор малышка Шерри принадлежит мне.
Аарон стиснул зубы до скрипа.
— И, мне кажется, или ты сейчас от меня что-то требуешь?
— Точно. Мою женщину. Верни мне ее. Владыка. — Прорычал он последнее слово.
— Бери любую, Аарон. Для тебя не жалко. В конце концов, ты показал себя как верный раб за все время, которое я тебя знаю. — Мальчик наклонился вперед. — Но больше не прикасайся к моей Шерри.
— Она предназначена мне. Она создана для меня! По Законам нашей Матери, я владею ей. По закону она моя.
— Закону? — Все изменилось в один момент. Вот он, маленький мальчик, наслаждающийся ярким представлением. А в следующее мгновение, он величественный, могущественный мужчина, который поднялся со своего трона, возвышаясь над рабом, который с размаху рухнул на колени. — Я — твой закон, раб. Ты владеешь ей? Неоспоримо. Но ты же сам отдал ее мне. Или ты это забыл? — Его громогласный, мощный голос выворачивал душу наизнанку, уничтожал и испепелял как адское инферно. — Может ты и владел ей, но то было раньше. То было давно. С некоторых пор ты, владеющий ей, передал все права владения мне. — Его рука хватает горло мужчины, придвигая того рывком к себе. — Ну как, Аарон? Что чувствуешь? Мысль о том, что отдал свою единственную, которая дана нам раз за всю нашу проклятую бесконечную жизнь, тебя будоражит? Ты наслаждаешься осознанием того, что отдал свою женщину, которую должен хранить и оберегать, как собственную душу, другому мужчине? Как шлюху. Как простую вещь. А все для чего? Чтобы вернуть себе силу. Свое место. Ты, чертов эгоист, ничего не смеешь требовать от меня. Ты получил, что хотел. Мы в расчете, не так ли? Все по-честному. Все по закону.
Кажется, даже Райт был несколько удивлен той пучине ужаса и неверия в темных глазах своего слуги, которая отразилась там, после его слов. Нет, Аарон боялся не его. Аарон боялся смысла слов, он боялся правды, заключенной в этих словах. Он был в ужасе от звучания этой истины, которая прозвучала в этом необъятном зале так резко, громогласно и непререкаемо.
Аарон дал увидеть полностью картину своей агонии, которой наслаждался его жестокий Владыка.
— Верни. Дай. Я отдам все. — Проговорил мужчина, и не смотря на резкость его слов, он умолял. Жестокий, непреклонный, непокорный и непоколебимый, сейчас он стоял на коленях и просил. — Забирай. К черту силу. Она не нужна мне.
— Если бы все было так просто. — Пробормотал Райт устало. — Ты перепутал мой дом с рынком, раб. Я не собираюсь с тобой торговаться. Я не отдам тебе ее. Если это все, то ты можешь убираться.
— Зачем тебе это? Ты ведь ничего не получаешь от этого…
— Не получаю? Я получаю многое. Ты… — мужчина сжал руку в кулак, смотря на свою сжатую ладонь. — …не ценил то, что имел. Так просто расстался с ней. — Желтые глаза кинули на него пренебрежительный взгляд. — Свою Адель я убил, потому что сучка убила моего сына. Но даже тогда я желал просто ее раскаяния. Ее… чертовой любви. А ты… тебе все это отдали, предложили. Но вместо того, чтобы беречь, ты продал ее.
— Я не хотел этого…
— Может быть. И все же это случилось. — Холодный тон Владыки не оставил надежд. — Проваливай, Аарон. Исчезни с моих глаз. Твоя женщина больше тебе не принадлежит.
— Я убью за нее. — Прорычал мужчина искренне.
— Ну так давай. — Райт говорил тихо, наклонившись к его лицу. — В любое время. Но ты должен заранее подумать над тем, что станет с ней, когда ты сделаешь подобную глупость. Я не чувствую жалости. К своим врагам особенно. К женщинам своих врагов… — Он непонятно усмехнулся. — Когда ты будешь отходить в мир иной, пропитывая своей черной кровью мою землю, я скажу тебе, что сделаю с ней после твоей бездарной смерти. И тебе это не понравиться. Но ты уже ничего не сможешь исправить. Ты будешь умирать в одиночестве, испытывая отчаянье и собственное бессилие. Так мне приступать?
Приступать?
Аарон молча смотрел в эти ледяные золотые глаза, понимая, что уже умирает, испытывая собственное бессилие.
Что он уже мертв. Что эти слова истерли его душу в могильный прах. В пепел, из которого уже ничего не прорастет.
* * *
Из сна меня вырвали безжалостно и резко.
Мое тело, переполненное блаженством и истомой, молило об отдыхе, о сладостном покое. Либо о мужчине. О моем мужчине, который был врагом покоя. Либо он, либо отдых. Больше меня ничего не интересовало.
И зря. Кажется, ошеломляющая волна удовольствия и эти часы наслаждения стерли мою память и кроме прочего лишили разума напрочь.
Я проснулась от того, что моя кровать прогнулась. Потом снова, как будто кто-то прыгал на ней. Снова и снова. И это раздражало. Стоит ли говорить, как я была напугана, когда этот толчок разбудил меня.
Мои ошарашенные, еще сонные глаза быстро нашли виновника моего грубого пробуждения.
