— За эти четыре года я слышал много лжи, — Оден аккуратно высыпал клочки бумаги в бронзовую чашу. — Как-то… научился не заострять внимание.
Он впервые сам обмолвился о том, что с ним было.
Да, Оден отвечал на вопросы, которые Виттар должен был задать.
И рассказывал сухо. Отстраненно. Словно бы все, происходившее, происходило вовсе не с ним.
— Эйо — другое дело. Ей нужно место, которое она могла бы назвать домом. Да и мне.
Оден говорил со спокойной уверенностью безумца.
В ящике стола нашелся коробок спичек, старый, мятый, верно, не один год ждавший, когда же он станет нужен.
— Твой дом здесь.
— Был когда-то, — спичка чиркнула по серному боку и сломалась. — Но я чувствую себя… больным.
— И поэтому отказываешься от шанса?
— Какого? Что живое железо однажды вернется? Лет через пять? Десять? Пятнадцать? А если нет? Как надолго хватит моей веры? И когда я начну сходить с ума от того, что очередного чуда не происходит? Мне надо научиться жить так, как есть. Лучше всего в месте, свободном от воспоминаний.
Со второй спички слетела фосфорная головка… и третья просто рассыпалась в пальцах Одена. Он же вытер пальцы о брюки.
— Я допускаю, что не смогу жить где-то еще и вернусь. Но я должен попробовать.
Вытряхнув содержимое коробка на столешницу, Оден принялся перебирать спички, выискивая ту самую, которая все-таки породит огонек.
— Это ошибка.
Его спокойствие выводило из себя.
— Пускай, но это будет моя ошибка, — Оден посмотрел в глаза. — Скажи, я останавливал тебя когда-нибудь? Например, когда ты решил, что хочешь пойти в Разведку. Мне твой выбор пришелся, мягко говоря, не по вкусу. Но разве я вмешался?
Лучше бы вмешался.
Остановил. Запретил. Впрочем, когда на Виттара запреты действовали?
— Хотя я рад, что ты с ними все-таки развязался…
Молчание вопросом, и Виттар кивает: развязался. Война дала шанс, но совесть не успокоила.
— Хорошо. И это опять же было исключительно твой выбор.
И Оден вправе требовать той же свободы, но… если бы знать, что решение уйти действительно принято им. Он же счел вопрос решенным и сказал:
— Меня беспокоит завтрашнее… торжество.
Три спички влево. Четыре — вправо. Оден выравнивает их большим пальцем, и ярко-красные головки, соприкасаясь друг с другом, рассыпаются.
— Званых гостей, как понимаю, будет немного?
— Да.
— А незваных?
Взгляд внимательный, чуть насмешливый. Он по-прежнему видит Виттара, если не насквозь, то почти. И как когда-то терпеливо ждет, когда Виттар сам признается.
…шалости остались в детстве.
…безумные выходки — в юности.
Сейчас все много серьезней.
— Дюжина… возможно, больше. Действительно опасен один, но его будут ждать ловцы.
Кивок. И еще одна спичка влево.
— Он знает, но попытается прорваться. Ему нужен не столько ты, сколько я.
— Бешеный?
— Да. Но способен думать.
И еще спичка… Оден выкладывает из них квадрат.
— Гости будут из разведки. Особый отдел. Двойное оцепление из королевских гвардейцев, но проход оставят.
От квадрата начинается дорожка к чернильнице.
Верно. Дом и лужайка, уже убранная к завтрашнему торжеству. Резная беседка. Цветы, банты и что там еще положено в подобных случаях?
— Насколько он силен?
— Очень.
— Плохо. И если у него действительно есть хоть капля мозгов, он не пойдет вашим коридором. Где?
Виттар указал.
— Здесь, если помнишь, ров, а за ним сразу болота начинаются. Охрану поставят, конечно, но путь наиболее логичен. По ограде установлен контур. Как только стая пройдет, контур замкнут.
— И выбраться им не удастся. Разумно. Но они не пойдут от болота… скорее, — Оден задумался и обошел стол. — Разделятся… я бы разделил стаю. Одну на прорыв, там, где ждут. Вторая… зависит от того, есть ли у него союзники. Как понимаю, наши гости… не очень хорошо знакомы друг с другом.
— Предусмотрели.
Оден, хмыкнув, заметил:
— Чем больше людей, тем больше сумятицы. Нельзя предусмотреть все. Исходи из того, что внешний контур они преодолеют. Что со внутренним?
Большие пальцы указали на обе стороны дорожки из спичек:
— Заслоны слева и справа. Сзади?
— Да. Королевская гвардия.
— Хорошо. В теории…
Он поморщился, и обошел стол с другой стороны.
— Кто из Высших будет?
— Я. Серебро. Платина…
— Сколько?
— Пятеро. Для одного щенка более чем достаточно, — Виттар потер плечо, на котором еще остался шрам. И будь схватка честной, он не был бы столь самоуверен. Но у Дикой Охоты свои правила. — Вас прикроют со всех сторон. Не о чем беспокоиться.
Палец Одена прочертил полукруг, отрезая беседку от дома.
— Всегда есть о чем беспокоиться. И ты знаешь это не хуже меня. Виттар, — он подобрал спичку, раздраженно чиркнул о серный бок коробка, и тонкое пламя вспыхнуло, обжигая пальцы. — Я понимаю, что все это надо и… правильно, поэтому и принимаю, как есть.
Рыжий огонек перепрыгнул на бумажные клочки.
— Но я хочу знать. Эйо ничего не угрожает?
— Не больше, чем тебе.
Бумага тлела.
— И свадьба действительно состоится?
— Да.
Чернота съедала буквы, стирала слова и целые фразы.
— Хорошо. Тогда последний вопрос. Эта свадьба будет действительна?
Виттар смотрел на пламя, которое поднялось над бронзовым кубком. Корона из огня, и пепел, который многим не виден. Почти как в жизни. Но Оден ждал ответа, и Виттар знал, как ответить:
— Да.
Знакомая улыбка, слегка рассеянная, задумчивая даже.
— Тогда… я буду рад, если мы еще как-нибудь поговорим…
— Непременно.
Потом, когда причин для беспокойства станет меньше.
Брокк принес гранаты. Не те, которые камни, но крупные, бледно-розовые плоды с толстой кожурой, под которой скрывались вызревшие темные семена. Гранаты Брокк разламывал пополам, семена выбирал и складывал мне в ладонь. Я же ждала, когда их соберется много: так вкуснее.
А Хвостик, устроившийся на плече, норовил украсть зерна.
— Ты выглядишь лучше, — осторожно заметил Брокк.
Он появлялся в поместье часто, хотя никогда не задерживался надолго.
— Ага…
— Все хорошо, как понимаю?
— Ага…
Раньше Брокк остерегался задавать вопросы.
— Завтра… — он замялся, и несколько зерен выскользнули, чтобы затеряться в высокой траве, и Хвостик, сложив крылья, рухнул следом. Он вздыхал, скрежетал и пищал, жалуясь на этакую мою бесхозяйственность. Но вместо гранатовых зерен поймал огромную бронзовку с медными надкрыльями. — Завтра моя сестра выходит замуж. Эйо, как ты к нему относишься?
