– Ох, Адриан, – сказала она.
Я поднял бутылку:
– Сегодня где-то Пятое Мая[3], Сейдж.
Она быстро осмотрела глазами комнату:
– Прыгун празднует с тобой?
– Прыгун? Почему он... – я замолчал на несколько секунд. – Ох. Я, э–э, как бы забыл о нем.
– Я знаю. Мод отправила мисис Тервиллигер сообщение, с просьбой приехать к ней.
– Дерьмо. – После всего, что произошло с Ровеной, мой дракон-подопечный, был последним о чем я думал. – Мне очень жаль, Сейдж. Совершенно вылетело из головы. Я уверен, что он в порядке, но все же. Он не настоящий ребенок. И как я сказал, эму это вероятнее всего нравится.
Выражение ее лица не изменилось, а стало лишь серьезней. Она приблизилась ко мне, отобрала у меня текилу и подошла к окну. Слишком поздно я понял, что она делает. Она открыла окно и вылила остатки бутылки на улицу. Я привстал от удивления.
– Это дорогая вещь!
Она закрыла окно и повернулась ко мне лицом. Этот взгляд привлек меня. Он не был злым. Он не был грустным. Он был... разочарованным.
– Ты обещал мне, Адриан. Публичное употребление алкоголя не является проблемой. Но самолечение – это проблема.
– Как ты можешь знать, что это было самолечение? – спросил я, хоть и не перечил ей.
– Потому что я знаю тебя, и я знаю признаки. Кроме того, я иногда проверяю твои бутылки. Ты совершил огромную ошибку этим вечером, намного большую, чем публичное употребление алкоголя.
Я чуть не отметил, что технически, это она совершила огромную ошибку сегодня.
– Я ничего не мог поделать, – сказал я, зная, как неубедительно это прозвучало. Также плохо, как и мантра Ангелины «это не моя вина». – Не после того, что произошло.
Сидни поставила пустую бутылку на комод и села на кровать рядом со мной:
– Расскажи мне.
Я объяснил, что случилось с Ровеной и ее рукой, и остальные события, которые развернулись за день. Было трудно оставаться на одном месте, рассказывая это, потому что мне хотелось блуждать и оправдываться. Я ушел от части о столь отчаянном подарке ко дню рождения. Когда я, наконец, закончил, Сидни нежно коснулось рукой моей щеки
– Ох, Адриан, – опять сказала она, и на этот раз, ее голос был грустным.
Я положил свою рук поверх ее.
– Что я должен был сделать? – прошептал я. – Это было как с Джилл, снова и снова. Ну... не так плохо. Но она была там. Она нуждалась во мне, а я мог помочь... затем, когда она заметила, я заставил ее забыть. Что еще я должен был сделать? Я должен был позволить сломать ей руку?
Сидни привлекла меня в свои объятия и молчала долгое время.
– Я не знаю. Я хочу сказать, я знаю, ты не мог не помочь. Это же ты. Но я бы хотела, чтобы ты этого не делал. Нет... не так. Я рада, что ты сделал это. Правда. Я просто хочу, чтобы это было не так... сложно, – покачала она головой. – Я неправильно объясняю. Я не хороша в этом.
– Ты ненавидишь это, не так ли? Незнание что делать. – Я положил голову на ее плечо, ловя слабый запах ее духов. – И ты ненавидишь меня так же.
– Я люблю тебя, – сказала она. – Но я беспокоюсь о тебе. Ты когда-нибудь задумывался о... Я имею в виду, если бы Лисса не принимала антидепрессанты? Что могло бы помочь ей?
Я стремительно поднял голову:
– Нет. Я не могу этого сделать. Я не могу таким образом отрезать себя от магии.
– Но она чувствовала себя лучше, правда? – Сидни подтолкнула меня.
– Она... да. Вроде того. – Я не имел никаких проблем с «жидким лечением», но таблетки делают меня брезгливым. – Она действительно чувствовал себя лучше. Не впадала в депрессию. Не отхватила большее. Но она скучала по магии, и поэтому перестала принимать таблетки. Ты не знаешь, что это такое, порыв духа. Ощущение, что ты находишься в гармонии со всеми живыми существами в мире.
– Я могла бы понять это лучше, чем ты думаешь, – сказала она.
– Более, чем это, хотя. Она также остановилась, потому что ей было нужно вернуть магию обратно, чтобы помочь Розе. Что, если бы я нуждался в ней снова? А что, если это была ты, ранена или умерла?
Я схватил Сидни за плечи, нуждаясь в ней, чтобы дать ей понять мое отчаяние и показать, как много она значит для меня.
– Что, если бы ты нуждалась во мне, и я не смог тебе помочь?
Она взяла мои руки в свои, ее лицо было спокойным.
– Тогда мы имеем дело с тем же, что большинство людей в мире. Ты рискуешь. Я предпочла бы, чтобы ты был стабильным и счастливым, чем рискующим своим здравомыслием ради маловероятной возможности падения на меня бетонного блока.
– Могла бы ты сидеть на месте, если бы у тебя была возможность помочь кому-то?
– Нет, именно поэтому я пытаюсь помочь тебе. – Но я увидел конфликт в ней, и понял ее беспокойство.
– Никаких таблеток, – сказал я решительно. – Это не повторится снова. Я буду стараться. Я буду сильнее. Просто поверь, что я смогу сделать это сам.
Она помедлила, выглядя так, будто могла продолжить спор, но, в конце концов, просто кивнула в знак согласия. Она потянула меня вниз к кровати и поцеловала меня, хотя я знал, что ей не нравится вкус текилы. Поцелую удавалось быть одновременно нежным и напряженным, и он укрепил связь между нами, то жгучее чувство к ней, которое у меня всегда было, то, что она сделала для меня, и то, что сделал ради нее я. Я осыпал ее поцелуями, желая иметь возможность сделать намного больше, чем это. Конечно, если бы я только мог раствориться в ней, мне бы никогда не понадобились алкоголь или таблетки любого рода.
Но, несмотря на ее учащенный пульс и тепло в ее глазах, этот прогресс не больше, чем обычно. И как обычно, я не давлю. Она могла не соглашаться с политикой Алхимиков, но она по-прежнему придерживалась многих их привычек. Консервативная одежда. Никакой выпивки. Я на самом деле не знаю, как секс до брака вообще попал туда, но так как многие из них, как правило, религиозные, я не был бы удивлен, если бы она придерживалась и этой привычки тоже. Но это никогда не встало бы между нами. Я думаю, если бы Сидни была готова к этому, она бы дала мне знать.
– Я должна идти, – сказала она, наконец. – Я лишь должна была купить зубную пасту. Это было достаточно скучное поручение, которое Зоя не хотела выполнять.
Я убрал своенравные золотые пряди с ее лица:
– Завтра вечером у Кларенса?
Она кивнула:
– Не пропустила бы это.
Я проводил ее к входной двери. Она взяла дважды испорченные картины, но ничего не сказала, сохраняя нейтральное выражение лица.
– Я это и имею в виду, – сказал я ей. – Я постараюсь.
– Я знаю, – сказала она. То разочарование в ее глазах до сих пор преследовало меня.
– Я могу быть сильным, – добавил я.
