– Я не позволю этому свершиться! – твердил он.
Лишь когда Акинт споткнулся и жалобно заржал, прося хозяина о передышке, Кейран остановился. Тут же слух его заполнил стук копыт другого скакуна, не слышимый ранее из-за собственного шума. Кто-то приближался.
– Келебрин? – шальная мысль кольнула сердце.
Через несколько мгновений горький вкус разочарования перебил не успевшую укорениться надежду. Черноволосая всадница в девственно белом платье могла быть только Аределью. Поравнявшись с ним эльфийская княжна, приветственно улыбнулась.
– Кейран, я знала, что найду тебя на этой дороге! – спрыгивая наземь, воскликнула она.
Кейран почувствовал, как кровь начинает пульсировать при виде обольстительной красы Ар-Фэйниэль, но усилием воли превозмог порыв.
– Что делает здесь посреди ночи Финголфинова дочь? Душенька, такие прогулки могут быть опасны, – поучительно-сухим тоном процедил эльф, отводя взгляд от ее откровенного декольте.
– Не стоит учить меня жизни, Кейран. А вот о манерах не помешало бы вспомнить: негоже разговаривать с дамой, восседая на спине коня, – наигранно сердясь, ответила Аредель.
Кейран спешился.
– Аредель, что случилось? – спросил он, не в силах более наступать на горло любопытству. – Почему ты здесь?
– Тоска по тебе, мой темный Авари, снедала мою душу, – ластясь к Властелину, прошептала она. – Я не могла усидеть в четырех стенах.
– Прекрати, ведь я сказал тебе перед отъездом, что наше будущее невозможно, – он отступил назад. Не хотел, чтобы чары Белой Девы вновь туманили его мозг, заставляли кипеть кровь и совершать непоправимые глупости. Он вызвал в памяти светлый облик Среброструйной Госпожи Имладриса, подавляя темную жажду плоти к нолдорской принцессе.
Аредель настойчиво сделала шаг вперед, прижимаясь всем своим разгоряченным телом к Кейрану, запустила пальцы в волосы, притянула к себе.
– Кейран, к чему эта холодность? – знойный шепот Ар-Фэйниэль обжег стиснутые губы Кейрана. – Ведь нам обоим известны твои чувства ко мне.
– Чувства, – процедил он. – Я хочу тебя, Ари, но это не те чувства…
– Плевать! – почти закричала она. – И почему бы нам просто не хотеть друг друга? На берегу реки в лунном свете…
Одурманенный жаром страсти, Кейран сжал Аредель в объятиях и припечатал свои губы к ее. Безумие лунной ночи закружило их, опрокинуло наземь, сорвало одежды. Аредель извивалась и стонала, неистово желая слиться воедино с запавшим ей в душу Властелином Авари. Он же словно стремился выместить на ней гнев из-за незваных гостей, что разлучали его с Келебрин и втягивали в нежеланное противостояние. Кейран покрывал ее податливое тело укусами-поцелуями, смакуя привкус нолдорской крови на языке. Разум отказывался спорить с влечением плоти.
Изготовившись погрузиться в манящий жар Белой Девы, он на минутку поднял глаза на небо. Сияние луны напомнило ему о брачной ночи с Келебрин, когда он купал ее в лунном свете. Кровь мгновенно охладела, а тело последовало ее примеру. Тяжело дыша, он прислонился лбом к плечу княжны.
– Ну, что же ты медлишь, Кейран? – недовольно проворчала Аредель. – Возьми же меня!
– Не могу, – простонал он. Откатился в сторону, сел, обхватил руками голову.
Аредель тут же оказалась рядом.
– Это как «не могу»? – воскликнула она.
– Я люблю ее, – восстанавливая дыхание, ответил эльф. – Твоим чарам не под силу справится с этим, Аредель.
– Секунду назад я чувствовала другое.
– Смотри сама, – бесстыдно откидываясь на спину, невесело хмыкнул Кейран.
Княжна изумленно уставилась на физическое подтверждение этих слов.
– Этой беде я помогу, – сально облизывая губы, сообщила она и припала к его плоти.
– Аредель!
– Молчи, Кейран, – приказала она. – Заключим пари: если я сумею снова завести тебя, мы познаем друг друга; если нет – каждый поедет своей дорогой.
Кейран улыбнулся и снисходительно кивнул – в данный миг он был абсолютно уверен в себе. Но сколь бы не был силен его дух, желание роа одержало победу.
Добившись успеха, Ар-Фэйниэль сжала бедрами бока Властелина и приняла в себя предавшую хозяина плоть. Он взвыл точно хищник, попавший в капкан. Переливы звонкого женского смеха переплелись с нотами запоздалого раскаяния в ночной тиши.
Получив свое, Аредель устроилась рядом с неподвижно лежащим на спине Кейраном. Погладила его по груди, поцеловала в плечо.
– Кейран, ну что ты молчишь? Разве я так неумела и тебе было плохо со мной?
Тишина. Она откинула упавшие на его лицо волосы.
– Кейран, посмотри на меня.
Никакого движения. Аредель поднялась на локте, заглядывая в его глаза.
– Все приходится делать самой, – вполголоса пожаловалась она. – Теперь наша жизнь наладится: у меня тоже будет дитя. Настоящий Эльдар, а не какой-то там полукровка. Мы…
Тихий смешок слетел с уст Кейрана. Глаза эльфа блеснули недобрым огнем.
– Наивная, неужели ты возомнила, что я совсем потерял голову?
Он сел, грубо оттолкнув от себя Аредель.
– Не понимаю, – обиженно проскулила она.
– Я не разбрасываю свое семя налево и направо, – пояснил Кейран, зло улыбаясь. – Ты недостойна и пыли у ног моей Келебрин…
Будто ужаленная Ар-Фэйниэль вскочила на ноги, торопясь отыскать платье. Властелин первым поднял его и бросил отвергнутой любовнице.
– Прикройся, Белая Дева, – делая недвусмысленное ударение на последнем слове, произнес он.
– Чтоб Враг развеял твой прах в Ангамандо, – взвизгнула Аредель. – Ты победил – пока. Но знай, что Имладрис потерял свою Госпожу.
Кейран подскочил к ней, схватил за плечи. Встряхнул.
– Что ты сделала с Келебрин? – закричал он, холодея от ужаса.
– Только то, что обещала, – прошипела нолдорская принцесса.
Владетель Имладриса разжал пальцы, отшатываясь от нее как от прокаженной. Сопровождаемый новыми проклятиями и угрозами, он наспех оделся и вскочил на Акинта.
– Молись Илуватару, несчастная, чтобы я сумел исправить твои деяния! – крикнул он на прощание Ар-Фэйниэль.
Румер спала рядом укутанная его плащом, а Боромир с замиранием сердца прислушивался к ее дыханию. Что-то плохое снилось его спутнице, так как она постоянно вскрикивала. Мужчина сотню раз порывался разбудить ее, но боялся. Боялся, что она оттолкнет его, не захочет, чтобы он утешал.
Он, не боявшийся выходить против прислужников Неназываемого, страшился недовольного взгляда этой хрупкой девчушки. Близость, что казалось, возродилась между ними в то первое утро, за дни пути по равнинам Восточного Белерианда непонятным образом сошла на нет. Румер все больше замыкалась в себе, то и дело притрагиваясь к эльфийскому украшению. В эти минуты Боромир замечал, как туманились глаза девушки и что-то неразборчиво шептали губы. А проклятый камешек светился недобрым белым светом. Если же он отвлекал ее, то Румер одаривала его таким надменным и злым взглядом, что волосы на голове витязя обретали собственную жизнь. Боромиру уже не казалась такой чудесной его задумка – под видом возвращения к отцу увезти Румер на юг. Подальше от скрытой опасности, что – он подсознательно чувствовал – грозила его подруге. Подальше от эльфа.
