— Кхр… кха…
Не знаю, как сумела подняться. На нетвердых, совершенно ватных ногах приблизилась к Снежному и тихо (на громко сил уже не осталось) попросила:
— Не надо. Не… убивайте.
Каким бы гадом Душан ни был, я не желала ему смерти.
Продолжая удивляться самой себе, коснулась плеча Снежного. Тот, казалось, не слышал моих слов, продолжал прожигать ледяным взглядом свой трепыхающийся улов, продолжал сжимать на его горле пальцы, но стоило мне его коснуться, вздрогнул. Душан тут же улетел на пол, а незнакомец повернулся ко мне. Повернулся, скользнул по лицу взглядом, тусклым, каким-то уставшим, задержавшись на губах, а в следующую секунду притянул меня к себе и… поцеловал.
Вот и чем он, скажите пожалуйста, лучше Душана?!
Умом понимала, что надо бы сопротивляться, пытаться вырваться или отбиться ошейником, который продолжала сжимать в руке, но то ли из-за ларгового зелья силы окончательно покинули мое тело, то ли ошеломил напор Снежного — так горячо и жадно меня еще не целовали. До головокружения, до слабости в коленях, до ощущения, что все происходит не на самом деле. Видение, сон, мираж…
Сон, из которого мне почему-то не хотелось убегать.
Даже когда он скользнул ладонью по талии, прижимая к себе еще крепче, я, вместо того чтобы треснуть его ошейником, продолжала растворяться в этом поцелуе.
А все проклятое зелье или…
— Ах, что за безобразие! Немедленно ее отпустите!
Очередной крик принадлежал не Душану, а его матери. Рука Снежного соскользнула с талии, губы перестали обжигать мои, и я почувствовала, что падаю.
Не упала лишь потому, что любитель целоваться удержал меня за талию. Приобнял осторожно, но вместе с тем крепко, и я подняла взгляд на пунцовую Стеллу. За спиной мачехи маячили незнакомые мне мужчины, точно не из гостей. Чуть в стороне замерла хлопающая глазами Арлетта, а Фабиан…
Фабиан был у себя в комнате и наверняка слышал, что здесь что-то происходит. Наверняка напуган. Наверняка…
— Мой брат…
Слабый шепот потонул в возмущенном восклицании мачехи:
— Вы врываетесь в мой дом, хватаете мою падчерицу, а потом… Душан? — Стелла вскрикнула, заметив за спиной у Снежного недоприбитого дверью и слегка поддушенного сына.
А я едва не хихикнула, хоть сейчас и было не до веселья. Ситуация была возмутительной, но, чтобы мачеха так вела себя в присутствии Снежного… Такого мне прежде видеть не приходилось.
— Нашел? — голос принадлежал рыжеволосому мужчине, чье лицо бессовестно расплывалось перед глазами.
Кажется, он обращался к удерживавшему меня Снежному и, кажется, имел в виду меня, а хозяйку дома в упор не замечал.
— Пойдем. — Незнакомец не стал тратить время на то, чтобы ответить. Еще крепче ухватил меня за талию, увлекая за собой, но я не сдвинулась с места.
Вернее, попыталась не сдвинуться, но под напором Снежного пришлось сделать несколько шагов.
— Мой брат… Я никуда не…
— Мама! Да сделай же что-нибудь! Они похищают нашу Лив! — Мои слабые возражения перебил визжащий фальцетом голос сводного брата. — Среди бела дня! Сегодня!!! Когда я…
Душан осекся, а я попыталась оттолкнуть от себя Снежного.
— Что с ней? — все тот же рыжий. — Она пьяна?
Опоена я. О-по-е-на.
Мои сопротивления были замечены, но совершенно бесцеремонно проигнорированы. Вместо того чтобы оставить в покое, Снежный подхватил меня на руки и молча ринулся в коридор.
— Не смейте! — Стелла преградила ему дорогу, и сейчас я была полностью с ней согласна.
Нужно было как-то отбиться от похитителя, держаться за мысль о брате — она единственная помогала не сорваться в вязкую тьму, но с каждой секундой бороться с ней становилось все сложнее.
Пару секунд мачеха бесстрашно смотрела Снежному в глаза, а потом что-то произошло. Я поняла это по тому, как Арлетта испуганно отшатнулась от рыжего, а спустя мгновение уже сидела в глубоком реверансе. И Стелла, вскрикнув, упала на колени, а Душан позади, кажется, и вовсе перестал дышать.
— Ваше величество… простите меня глупую, слепую… Не признала… Не поняла… Простите нас!
Величество?!
Может… может, мне все это видится?
— Я забираю девушку. — Это было единственное, что его снежное величество изволил сказать упавшей ему в ноги женщине.
— Конечно, конечно, — трусливо ответила Стелла. — Как вам будет угодно…
После ее «угодно» голова закружилась еще сильнее, если такое вообще возможно.
— Не надо меня забирать… Не на… Фабиан… мой брат…
Мне хотелось кричать, брыкаться и вырываться, но вместо криков с губ срывался бессвязный шепот. Я чувствовала себя как никогда слабой и беспомощной, и это злило еще больше.
Пока Снежный спускался в холл со мной в руках, я ощущала на себе десятки глаз. Гости вывалили из столовой и теперь смотрели на нас с незнакомцем… Который правитель. Который нагло меня похищает.
Перед которым все раболепно сейчас кланялись.
— Вы за это ответите… Я вас…
— Вы сейчас не в себе, чтобы понимать, к кому обращаетесь. — Меня поставили на заметенную снегом мощеную дорожку, что убегала от крыльца к воротам.
Голубые глаза Снежного стали немного теплее от появившихся в них смешинок, но мне сейчас было не до его голубых глаз.
— Да будь вы хоть трижды Забвенным! — Мне хотелось ругаться, хотелось его ударить, но вместе этого я покачнулась и приникла к его груди. Кошмар, Лив! — Нет, вы хуже… Вы ларг и гротхэн вместе взятые… вы…
Собиралась сравнить его еще с какой-нибудь нечистью, а может, даже бросить словечко покрепче, но тьма оказалась сильнее.
Пронзаемая искрами снежного вихря, она накатила на меня и поглотила.
Я открыла глаза и поняла, что нахожусь где угодно, но только не дома. Постель, на которой лежала, была мягче ваты. Шелковистые простыни нежно касались обнаженной кожи, а одеяло было явно пуховым…
Обнаженной?!
Я тут же села на постели и стала лихорадочно осматриваться, а заодно и себя осматривать. Богиня-матерь, где я?! Почему на мне лишь тонкая ночная сорочка с разрезами и вырезами где только можно? Почему я ничего не помню?!
Хорошо хоть одна. Вроде цела и невредима. Ничего нигде не болит, разве что голова немного кружится…
Сидя в кровати, я продолжала бросать по сторонам взгляды, пытаясь понять, вспомнить, как здесь оказалась. Не только постель, но и вся комната была роскошной. Затянутые узорчатыми коврами стены, тяжелые бархатные шторы на окнах. Не просто добротная, но очень дорогая мебель. Одни только кресла, приставленные к камину, резные, с узорчатой обивкой, явно стоили немалых денег.
В камине тихо потрескивали поленья, но помимо этого комнату от души прогрели чарами. Откинув одеяло, я нерешительно поднялась — босые ступни тут же утонули в густом ворсе ковра.
Расписные сундуки по углам, шкатулки из слоновой кости… Спальня принадлежала женщине, но я здесь точно была лишней.
Меня здесь просто не должно было быть.
Я должна быть в Борге с… Фабианом.
Мысль о брате заставила броситься к дверям, но не успела я к ним подлететь, как створки распахнулись, пропуская незнакомую девушку в простом темно-синем платье.
— Нэри уже проснулись, — улыбнулась незнакомка. — А я как раз платье для вас закончила утюжить.
Она опустила взгляд на наряд из зеленого бархата, который держала в руках.
— Это не мое платье. — Я точно помнила, как надевала свое светло-голубое, готовясь спуститься к гостям Душана.
Помню, как садилась за стол, как попробовала приготовленный мной и Доротой салат, а дальше…
А дальше проснулась уже в чужой кровати.
— Где моя одежда? Что это вообще за место?!
Незнакомка покосилась на меня с опаской, словно перед ней была ненормальная, и быстро просеменила к кровати, чтобы аккуратно разложить платье.
— Я всего лишь исполняю приказ. Мне было велено позаботиться о вас, привести в порядок… — Девушка (по всей видимости, служанка) осеклась, запоздало осознав, что последние слова не стоило добавлять.
