Она скрестила руки на груди и смотрела на дьявола с откровенным недовольством и осуждением. О, нет, это была не ревность. Этот тип казался ей тем еще кадром: под всей этой оболочкой красоты и сексуальности скрывался грубый, резкий и наглый чёрт, в самом прямом смысле этого слова. А является ли эта самая «оболочка» настоящей — вообще большой вопрос. Она всего лишь не хотела проблем для матери.
Однако вместо того, чтобы выдать еще одну издевку, Райнхард вдруг стал серьезен и строг. Он в одно мгновение сократил расстояние между ними, и остановился в опасной близости от девушки. Дьявол смотрел на неё сверху вниз, в то время как у Евы появилось желание отступить, но позади не было места для маневра. Понимая это, она ответила мужчине таким же строгим взглядом. Их игра в напряженные «гляделки» длилась с пару секунд. Наследница даже не хотела лишний раз моргать, думая, что в этот момент дьявол решит выкинуть что-нибудь неправомерное. К её удивлению, первым сдался он. Губы Райнхарда изогнулись в улыбке, от которой веяло уверенностью и самодостаточностью. Он нагнулся к её лицу. Это заставило пальцы Евы нервно сжаться, но она не желала отступать даже сейчас. Он должен был сполна понять, что она не шутит и, действительно, переживает за Натали.
Райнхард остановился в десятке сантиметров от её лица, прищурился и усмехнулся. Выдержка девушки удивила его. Он лишний раз мог лишь отметить для себя, что робкая скромница превращается в воинственную леди, когда речь заходит о важных ей людях. И ему это нравилось. Нравилось, видеть её такой. Она не была из тех, кто строит из себя слабую жертву, потому что это, видите ли, льстит сильному полу, а после вдруг перевоплощается в заносчивую стерву, когда ей удобно. Кажется, Ева сама даже не замечала, как меняется ее взгляд, тон, да и вообще поведение в такие моменты. Это не манипуляция. Она умудряется искренне соединять в себе столь противоположные состояния.
Хотя ей и правда не помешал бы… нет, не сильный мужчина, скорее палач. Тот, кто сможет в нужный момент указать, что доброта, которую и можно ложно принять за слабость, сейчас ни к чему. Тот, кто примет важное решение, когда чистота души Евы не позволит ей сделать этого. Она не слабая. Нет. Совсем. Она лишь показывает другим свою силу лишь тогда, когда это невероятно важно. Потому что столкновение двух «сил» порождает конфликт. И пусть даже в ней есть сила для борьбы, огромная и невероятная сила, она не хочет делать этого. Ведь в ситуации, когда есть победитель, всегда есть и проигравший. Обиженный и оскорбленный. Доброта Евы не позволяла ей желать чего-то подобного для других. Истинное дитя Сифа, подставляющее вторую щеку. И лишь когда дело доходило до вопросов семьи — всё менялось.
— С тобой я могу быть настоящим. — неожиданным откровением прервал тишину Райнхард.
Он вновь выпрямился и сделал шаг назад, а после и вовсе развернулся, чтобы направиться к двери.
— В конце концов, наше с тобой знакомство началось с того, что я крайне не по-джентельменски вырвал сердце одной дамочке.
Дьявол усмехнулся, шагая к двери и более не смотря на Еву. Та же, наконец, смогла выдохнуть. Она сохраняла вуаль строгости на своем лице, но все же внутри ликовала от того, что смогла выдержать эту «проверку на прочность» и не отступить, смутившись. Казалось, на этом будет поставлена точка, и Райнхард просто выйдет из комнаты. Однако он вдруг остановился в проеме и обернулся, держась рукой за дверной косяк. На лице его показалась легкая улыбка. Она была странная, какая-то неестественная для него. Ева была знакома с дьяволом всего полдня, но уже выучила два его главных амплуа. Она бы обозвала их как «строгий генерал» и «ехидный издевщик». Мужчина умело переключался между двумя режимами, уже не удивляя девушку, но эта улыбка была совсем другой. От неё веяло непонятной теплотой, неестественной ни для одного из двух образов.
— Знаешь, — заговорил он тихо и с интересом прищурился, — мне нравится, когда ты воинственно показываешь своё недовольство. Не держи его в себе и делай это почаще.
Его теплая улыбка всё же перетекла в широкую ухмылку и, не давая Еве вставить ни слова, дьявол бескомпромиссно закрыл за собой дверь. Тут же послышались отдаляющиеся уверенные шаги. Ева стояла с выражением откровенного удивления на лице. Она даже на секунду потеряла дар речи, а её руки опустились, как бы разрушая эту «защитную стойку строгости». Обдумывая, с чего бы вдруг Райнхарду говорить подобное, девушка непроизвольно и как-то по-детски издала тихий смешок, а после и вовсе искренне беззлобно рассмеялась, поднося ладошку к губам.
Она не совсем понимала, что сейчас произошло, и почему вдруг надменный ехидный дьявол сказал ей что-то столь откровенное и даже неуместное, а после поспешно скрылся за дверью. Однако от этих простых слов почему-то стало тепло и радостно на душе. Как если бы она поделилась с ним как-то очень важным секретом, а он это понял. Даже не так. Он сам взял и догадался об этом секрете, даже говорить ничего не нужно было.
Казалось, такая простая, хоть и абсурдная фраза. Но Ева так долго, сама того не понимая, держала в себе любые желания идти кому-то наперекор, потому что не хотела обидеть, что слова: «мне нравится твоё недовольство» стали для неё такими добродушными и до чертиков умилительными.
Девушка слегка покачала головой, удивляясь как своим чувствам, так и сказанному дьяволом. Она обернулась к шкафу, и белое платье вдруг показалось ей еще даже более симпатичным, чем прежде. В голове сразу всплыли цветочные украшения, которые точно подойдут к нему. В дальнейшем именинница собиралась, сохраняя теплую улыбку на своём лице.
Удивительно, как много может изменить настроение человека всего одна фраза.
Удивительно, как за полдня кто-то может понять твою суть лучше, чем все остальные за долгие годы.
Глава 7. (Не) праздничный ужин
Когда Ева спустилась вниз, ей удалось перехватить Райнхарда по пути в столовую. Вся семья уже собралась за столом, но девушке повезло, и дьявол как раз выходил по просьбе Натали за вином.
— Ты ведь знаешь, что в нашем мире на день рождения принято дарить подарки? — шепотом спросила наследница, отводя мужчину за локоть в дальний угол кухни.
— Эта традиция в примерно том же виде сохранена и в других мирах. А что?
— Я хочу попросить у тебя подарок.
— Ого, как бестактно, но интригующе. Я весь во внимании.
— Пожалуйста, НИЧЕГО не говори за ужином. Особенно не пытайся спорить с Виктором и бабушкой.
Дьявол оглядел сверху вниз именинницу, в глазах которой практически сияла мольба, и безразлично пожал плечами.
— У тебя отвратительная семья. Разве что твоя милая приемная мать — исключение.
— Ты решил мне всё высказать до того, как мы пойдем за стол? — в голосе девушки проскользнула нотка осуждения.
— Да. С Днём рождения. — он усмехнулся.
Вздохнув, Ева собралась с силами, и вместе с Райнхардом они отправились в столовую, где их ждали. Ещё на подходе ощущалась какая-то давящая атмосфера неловкости, царившая здесь. Дьявол молча проследовал за стол, в то время как его юная спутница остановилась в дверном проеме. Мужчина держался спокойно и сдержанно, а вокруг него ощущалась аура уверенности. Придя на чужую территорию, он не боялся демонстрировать своим видом всю важность своей персоны, хоть и представился этим людям всего лишь учителем по обмену. Бабушка Алекса молча осматривала изысканные блюда, приготовленные Ребеккой, пока служанка со сдержанным на эмоции лицом выставляла те на стол. Натали робко улыбалась, стараясь своей женской мягкостью сделать обстановку чуть менее напряженной.
В центре стола, как полагает хозяину, сидел Виктор. Это был хорошо сложенный мужчина сорока лет. О таких как он говорят, что они буквально родились в строгом официальном костюме. Бизнесмен до мозга костей, он был суров, спокоен и даже черств. На первое место он всегда выдвигал рациональность и логику, почти не давая выхода эмоциям и чувствам. Вот и сейчас, когда Ева вошла, на неё поднялись два небольших зорких глаза, обрамленных строгими возрастными морщинами. От этого взгляда ей всегда становилось не по себе. Казалось, что этот человек ждет от любого, на кого смотрит, отчета об успешно выполненном поручении. А когда ты отчитаешься ему, он благосклонно вымерено кивнет. И ты никогда не узнаешь, что будет скрыто под этим кивком, но останешься непомерно счастлив, что тебе уделили даже эту кроху внимания.
