сотрудниками Центра. Скорее всего, попытаются доложить об этом в Эллинии. Но там есть кому заткнуть им рты. Думаю, у нас с тобой в запасе неделя до их возвращения. Если вопросы закончились, то вылезай из ванны и иди спать. Я помогу уснуть. Какой-нибудь кодекс почитаю».
***
На следующий день Надя приходила в себя. Сначала попыталась с помощью магии убрать царапины на лице, полученные от веток в лесу. Помог Чик советами. Почти залечила, остались лишь беловатые следы. Но дракончик пообещал, что через пару дней они исчезнут.
Проверила флакон из-под лечебного эликсира, но там не осталось ни капли.
Потом, почти не вылезая из постели, раз за разом просматривала киноленту памяти боя в лесу. Засекла его длину: уложился в пять секунд. Разглядела почти всё: лица магов, момент начала обхвата сетью поисковика, места, куда попали заряды, и брызнувшую в разные стороны кровь и плоть. Видела молнию, впившуюся в плечо второго поисковика, и проследила за его полётом над землёй до ближайшего дерева. Заметила плавившуюся одежду и кожу, которые, смешиваясь, образовывали огненно-коричневую корку. Выживет ли?
— «Оба выживут. По второму удар был средней силы. Маги умеют её контролировать».
— «Я в таком стрессе шарахнула бы со всей дури».
— «Восстановишь память и тоже будешь контролировать. Может, ещё поспишь?»
— «Нет. Я в норме. Новости почитаю».
Надю интересовало всё, что произошло на Земле за полтора года. Листала, читала, смотрела и старалась больше не думать ни о произошедшем в лесу, ни о предстоящей встрече с детьми. Особенно о встрече с детьми. Знала, что только накрутит свои нервы подготовкой к ней.
Приехала в кафе раньше назначенного времени. Села за тот же столик, опять лицом к окну. На ней бейсболка, надетая задом наперёд и большим козырьком прикрывающая необычные волосы в пучке. Лицо закрыли очки. Надя нервничала. Внимательно рассматривала выруливающие к стоянке автомобили. Многие из подъезжающих заходили в кафе. Наконец приехали и дети. Сделали заказ. Наташа была в зелёной блузке и тёмно-серых джинсах, видимо, успела переодеться. На работе у них жёсткий дресс-код. Виктор тоже в джинсах и белой футболке.
У Нади создалось впечатление, что они скорее агрессивны, чем заинтересованы в беседе. И решила не тянуть с разговором.
— Значит так. Есть один человек, который испытывает чувство вины от того, что не успел помочь Надежде Николаевне. Зная о том, что ваши семьи небогаты, он решил поддержать вас материально.
Удивление на лицах детей не передать было словами. Надя продолжила:
— Но этот человек хочет знать подробности о том, что случилось с вашей мамой.
Ответ дочери не удивил. Она, как всегда, была в своем репертуаре:
— А можно посмотреть твой паспорт?
Надя достала паспорт и отдала в руки дочери. Наташа внимательно изучила его, перелистала все страницы. Вернула.
— Вера, а кто считает себя виновным в смерти мамы? Ты можешь назвать имя? Это тот врач из больницы?
Слова о смерти резанули по сердцу, хоть Надя и была готова к этой новости. Постаралась не выдать своего волнения, лишь крепче сжала переплетённые пальцы.
— Я не знаю, о каком враче вы говорите. Человек, чью просьбу я выполняю, не виновен в смерти вашей мамы. Он считает себя виновным в том, что не успел помочь ей. Это разные вещи. И он пожелал остаться инкогнито. Сумма крупная.
— Маме стало плохо на улице. Одна из женщин успела схватить её за руку, но удержать не смогла. Вызвали скорую. В больнице повреждений никаких не нашли, совсем никаких. Сделали томографию. С мозгом тоже всё нормально, никаких отклонений. Но у неё был совершенно пустой взгляд. Ни с кем не общалась, не проявляла никаких эмоций. Мозг постепенно отказывался работать, органы отключались один за другим, и через месяц мама умерла.
Надя не заметила, когда по щекам покатились слёзы. Виктор ковырялся вилкой в тарелке. Наташа, рассказывая, смотрела в окно. Закончив говорить, повернулась к Наде.
— Вера? Ты плачешь? Кто ты?
Надя спохватилась и быстрыми движениями руки смахнула слёзы.
— Да так… вспомнила о своей маме. Тоже недавно похоронила.
— Соболезнуем, — как-то неуверенно произнесла Наташа.
Поднеся стакан с соком к губам, она всё ещё подозрительно косилась на Надю.
— По двести миллионов рублей каждому из вас.
У Виктора из руки со звоном выпала вилка. Наташа поперхнулась соком и закашлялась.
— Наташа, Вам необходимо проработать законные варианты передачи денег. Я их получила в виде дара. Может, так же передать и вам?
— Хорошо, я решу этот вопрос, — с трудом проговорила Наташа, ещё откашливаясь.
— Принять решение следует оперативно. Скорее всего, в течение недели мы не сможем ни увидеться, ни связаться. Как только появится возможность, я приду к вам в офис. К тому времени вопрос должен быть решён. У меня мало времени для передачи денег. Если понадобится, то возмещу налоговые потери.
— Вера, ты знала нашу мать?
Надя подумала некоторое время. Она всё ещё не готова отвечать на эти вопросы.
— Я поясню… потом. Правда. Я всё расскажу о себе. Но не сейчас. Ни я, ни вы к этому не готовы.
— Совсем недавно с твоим лицом было всё нормально. А сейчас на нём шрамы. Меня это настораживает. Ты не подвергнешь нас опасности? У нас дети, — нахмурилась Наташа.
А теперь задан вопрос, тревожащий и её саму. На который пока нет ответа.
— Нет, не подвергну. Обещаю.
А что ещё она могла сказать? Во всяком случае, сделает всё, чтобы защитить собственных детей и внуков.
Виктор и Наташа встали. Уходя, попрощались. В окно Надя видела, как они сели в автомобиль, но не уехали. Видимо, решили поговорить.
Надя заказала чай с имбирем. В горле пересохло, необходимо прийти в себя после такого разговора. Вроде настроилась и на встречу, и на получение трагических новостей, но нервы не выдержали. А завтра необходимо начать восстановление иномирной памяти. Одно успокаивает — не погибнет. Потому что всё уже случилось, и в итоге она здесь. Психика тоже должна выдержать: на страже Чик.
Потягивала чай и нервно постукивала пальцами по столу. Внезапно в отражении окна заметила силуэт дочери, стоящей за её спиной. Надя вздрогнула и обернулась.
Наташа подошла к своему стулу и резко села.
— Вера, сними очки.
Надя сняла. Посмотрела в её глаза. Вот и момент истины. Она была уверена, что искорки не спокойны. Очень неспокойны. Наташины глаза расширились.
— Ты… не такая, как люди. Глаза, волосы необычные… Твоё присутствие у дома брата… у дома, где жила мама. Ты ведь не знала, что она похоронена, не так ли? Сцепленные пальцы, как у… и сейчас
