старые шарниры скрипели от натуги, а толпы открывали их, и почти каждый хотел захлопнуть несмотря на тех, кто шёл за ним. Сколько народу побывало до них в этом странном КПЗ? Эти старые двери напомнили ей решётку: столь же старые и так же легко открывающиеся. Вправо и влево, внутрь и наружу, добрый полицай, злой полицай, молодой и старый, слияние чёрного и серого, не назовёшь же белым и пушистым того, кто тебя вчера скрутил и запер в клетке, потом правда пропал на всю ночь, и клетка закрыта толком не была, но всё равно. Всё уж как-то слишком не привычно, как-то контрастно, как снимки в негативе, может быть, хорошие и качественные, но ещё недоделанные. Задумавшись, девушка чуть не налетела на дверь, но Кирилл успел подставить руку и удержать сотканную из металла и дерева преграду.
— Осторожней, сударыня, дверка, сударыня, — с улыбкой полупропел, полупрошептал молодой человек.
«Бард всегда остаётся бардом», — подумала Аня, но вслух этого говорить не решилась, только улыбнулась.
Они вышли на просторную площадь, пели птицы и таяли сугробы. У Ани округлились глаза. «Да какого лешего происходит??? Почему весна??? Позавчера была осень, вчера лето, а сегодня весна? Время вспять, крыша — пока». Анечка, удерживая нервный смех, только улыбнулась.
— Тебя куда подвезти? — Кирилл бросил беглый взгляд на девушку и не смог оторвать взгляд: только что рядом стояла вменяемая особь, а теперь безумные блестящие глаза и кривая улыбка маньяка. — Всё нормально?
— Ага, — Аня старалась скрыть удивление и добавить жизнерадостности. Вот только она кивнула и ещё шире улыбнулась.
Кирилла передёрнуло, единственная ассоциация, что возникла, — это как педонекрофил с наклонностями к зоофилии и садомазохизму поймал свою жертву и довольно улыбается в предвкушении. Юноша ещё раз взглянул на девушку, но она уже отошла от шока и просто стояла, увлечённо рассматривая город.
— И куда едем? — Кирилл попробовал забыть впечатление и расслабиться.
— Подводника Кузьмина, 43, я могу и на метро доехать, если не по пути.
— Хм, давно я в тех краях не был. Ну ничего, пулей домчу, здесь недалеко, а дорогу ГЛОНАСС подскажет.
Стоянка была символической, ведь если человек уезжает далеко, зачем ему машину здесь оставлять. Кирилл подошёл к маленькой двухцветной машинке, достав из кармана ключи, нажав на кнопку, он не только снял с сигнализации, но и завёл её, мало того, двери открылись наверх.
— Твоя? — уже стараясь не удивляться, спросила Аня.
— Да, — не без гордости подтвердил юноша. — Мой «ёжик», — Кирилл погладил машину по крыше.
Они сели, и двери плавно закрылись.
— Слушай, если у тебя такая крутая машина, зачем же ты на вокзале поёшь? — кресло было удобным, спортивным, Аня вальяжно развалилась в нём.
— Я не всегда на вокзале пел, больше скажу, я и пел-то не всегда, — Кирилл протянул квиток парковщику, и они выехали со стоянки. — Эх, когда-то у меня были родители, работа, квартира своя… — Кирилл грустно вздохнул, посмотрел на перекрёсток и ловко вырулил в поток.
— А что случилось? — с неподдельным беспокойством спросила Аня и еле удержалась, чтобы не погладить юношу.
— Да нормально всё, — Кирилл улыбнулся и посмотрел на Аню чуть виновато. — Нормально, даже хорошо, родители живы, работа есть, машину купил с зарплаты, ну как купил, кредит ещё два месяца выплачивать.
— Ладно.
Аня больше не желала говорить: «Ну этого чокнутого вместе с его роскошной машиной, кредит он взял, конечно, так я ему и поверила».
Они мчались по городу, он был знаком Ане, странно не знать города, в котором родилась и выросла. Если улицы и были перемешаны, то так тщательно, что Аня не замечала. Ей было всё равно, это её город, её земля, и никакая сила не вправе менять привычное.
— Я включу музыку? — Кирилл мельком глянул на девушку и снова стал следить за дорогой.
— Твоя же машина, я всё равно не знаю, как это делать.
Кирилл не глядя протянул руку к большому монитору, тот был сенсорным, слегка стукнув, «ожило» меню.
— здесь больше полутора тысяч песен, но есть меню с поиском, там можно скачать любую из интернета.
— Да что у тебя за машина-то такая? Не вяжется пение на вокзале и крутая тачка.
Кирилл тихо рассмеялся.
— Спасибо за крутую тачку, — он довольно улыбнулся, подавив смех, — машина под маркой «Ё» стоит не так уж и дорого, всё, что ты видишь, — это за 490 кусков, двери и интерфейс-борт компьютера — моя работа. Мне повезло, первым купившим — спортсидения в подарок, — Аня плохо разбиралась в машинах, но про скандальную марку она слышала. — Прям с конвейера её взял, залил канистру бензина и через весь город домой, — он больше чем любил эту машину, он ей гордился. Аня на протяжении всего пути так и не увидела такой же.
— Ну что? Нашла песню или я могу чем помочь? Не стесняйся, ищи через сеть.
— Да нет. Выбери сам. Мне всё равно какая.
Юноша так же привычно потянул руку и, нажав две «кнопки», провозгласил:
— Случайный поиск, пускай случай решает за нас.
Раздались бодрые барабанные ритмы и мощный гитарный рифф.
— О, что-то весёлое, — Анечка заулыбалась и откинулась в кресле, вытянула ноги.
— Ага, щас. Весёлое, — саркастически буркнул юноша и крепче взялся за руль.
Звук лился отовсюду, заполнял пространство и усиливался сабвуфером из багажника. К музыке добавились слова, и Аня чуть привстала.
«Шёл в атаку яростный сорок первый год,
У деревни Крюково погибает взвод,
Все патроны кончились, больше нет гранат,
Их, живых, осталось только семеро молодых солдат.
И живых осталось только семеро молодых солдат».
Аня выпрямилась и села как по уставу, ровно держа спину, игнорируя мягкое анатомическое кресло. Кирилл сидел, сгорбившись и серьёзно глядя на полупустую дорогу.
«Лейтенант израненный прохрипел "Вперёд",
У деревни Крюково погибает взвод,
Но штыки горячие бьют не наугад,
И живых осталось только семеро молодых солдат,
Их, живых, осталось только семеро молодых солдат.
Будут плакать матери ночи напролёт,
У деревни Крюково погибает взвод,
Не сдадут позиции, не уйдут назад,
Их, живых, осталось только семеро молодых солдат,
И живых осталось только семеро молодых солдат».
Аня чуть наклонилась вперёд и, поглаживая волосы, смотрела на обочину.
«Отпылал пожарами тот далёкий год.
У деревни Крюково шёл стрелковый взвод,
Отдавая почести, замерев, стоят,
В карауле у холма печального семеро солдат,
В карауле у холма печального семеро солдат.
Так судьбой назначено, чтобы в эти дни
У деревни Крюково встретились они,
Где погиб со славою тот бессмертный взвод,
Там шумит, шумит сосна высокая, птица гнезда
