Анечка улыбнулась, первый и последний человек, которого она узнала в этой команде, такой же странный, но добрый человек, с большим по-настоящему человеческим сердцем. Открыв пакет, она увидела и маленькие капельки наушников, и большой брелок в виде полудракона, полувыдры, а может, это вообще была белка-летун, Ане было не столь интересно, обнаружились и деньги, с мелочью и бумажками набралось пяти сотен рублей.
— Эх, ребята, как же я с вами рассчитываться буду? — Аня улыбнулась и твёрдо для себя решила, даже несмотря на то, что с ней приключилось, ей везёт, и если судьба — старая и стервозная гадина, то она такая же выдра-дракон, страшненькая, но где-то в глубине, там, где батарейки, добрая и милая. Аня хлопнула себя по коленке — хватит соплей, пора старой белке в пасть заглянуть, а если надо — и голову сложить.
И твёрдо повторяя «за Родину, за Сталина», правда, в её интерпретации это звучало как «за прошлое, за Лёлика», она смело шагнула к двери то ли бывшей, то ли ещё своей парадной. Талый снег разлетался у неё из-под ног, автомобили притихли, и птицы прислушивались к громовым шлёпаньям её кроссовок по мокрому асфальту. Она гордо подняла руку и положила на ручку, дёрнула, ещё сильнее, дверь заскрипела. Что может противопоставить молодая хрупкая девушка силам магнитного притяжения, питаемым электросетью дома? Да ничего она не может, домофон держал дверь намертво. Аня поднесла уже палец, чтобы набрать номер квартиры, но вдруг вспомнила, почему она этого не сделала раньше. Весь энтузиазм куда-то испарился. Оставалось ещё чуть-чуть, и она повернёт обратно на скамейку или вообще уйдёт, но сверху раздался звук шагов, кто-то спускался. Аня напряглась и прислушалась: кто-то ритмично спускался, она подошла к двери, и как только оттуда выскочил молодой человек, она проскочила внутрь, юноша стремительно убегал. Аня хмыкнула и стала подниматься, до своего этажа она поднялась быстро и чуть не проскочила свою же дверь, обивка была другой. Она постояла мгновенье и нерешительно нажала на звонок. В голове метались мысли, как бы себя повести? Кинуться на шею родителям или стоять с лицом в виде запечённой глины? Вот если что-то представить, красочно и чётко, то это случится либо в точности, как представил, или прямо обратно представлениям, ей не открывали.
— Эх, белочка? Что, другого придумать не могла? — наша героиня подняла голову к потолку и попробовала поговорить то ли с Богами, то ли с судьбой. — Это у меня белочка. Хватит фигнёй страдать, ведёшь себя как малолетняя дура, собраннее надо быть, — укорила себя девушка и потянулась к звонку.
Но не успела девушка докоснуться до заветной кнопки, как с той стороны ответили.
— Кто там? — голос был похож на мамин, но уж слишком молодой.
— Это Анна, — зачем-то представилась девушка.
— И что с того, а я Катя.
— Катерина Владимировна, 1976 года рождения… — Аня стала вываливать всю информацию, что знала про мать, когда простые сведенья кончились, она запрокинула голову и закрыла глаза, рассказывая о бабушке и дедушке.
— Очень оригинально, вы что, по памяти это?
Аня открыла глаза, удивилась, а только потом вернула голову в более привычное положение. Перед ней стояла мама, её любимая и родная мама. У Анечки стали подкашиваться ноги. Вот только её мама раньше была… старше, что ли. А сейчас перед ней стояла мать с фотографий, чуть старше её самой.
«Увижу Бога, морду набью», — подумала Аня и широко улыбнулась.
— Вы проходите, всё равно знаете много чего про меня, вот только я вас не помню. Мы знакомы?
— Я твоя дочь!!! — чуть не закричала Аня, а вслух, через силу сухо сказала. — Сейчас разберёмся.
Дверь за Аней закрылась, она по памяти, не глядя убрала вещи в шкаф и проследовала в ванную сполоснуть руки, как мама научила.
— Вы здесь уже были? Я вас точно не знаю, — уверенно начала Катерина Владимировна.
— Давайте пройдём на кухню, я вам всё расскажу, а там и решим, выгоните меня или ещё чего. Уже сейчас могу сказать, что ничего плохого я не замышляю и вреда вам от меня не будет, — Аня и сама опешила от такой сухости и серьёзности речей.
Она быстро вытерла руки о полотенце, оно же, как обычно, висело. Пройдя на кухню, Аня шла первая, показывая дорогу, а заодно и смотря, что изменилось.
На кухне она быстро налила в чайник воды и поставила фильтроваться новую, достала любимую мамину кружку, попутно удивившись, что она не только стоит на месте, но и вообще есть в этом варианте реальности. Достав чай, который папа привёз несколько лет назад из-за границы, и уже собираясь насыпать его в заварочный чайник, у Екатерины Владимировны не выдержали нервы.
— Кто вы? Я уже поняла, что вы здесь как у себя дома, я требую разъяснений, — срываясь на крик, чуть привстав, потребовала она.
— Вы, — Аня это подчеркнула, всё же насыпая чай в чайник. — Уже почти сами всё сказали, я здесь не как дома, я и есть дома, — Аня подняла руку, опережая очередной срыв матери. — Я, Екатерина Владимировна, ваша дочь.
Женщина ни разу не поверила и уже спокойнее наблюдала за манипуляциями незваной гостьи в холодильнике.
— Я знаю, в это очень сложно поверить и несложно догадаться, что вы меня не только ни помните, но и не можете помнить, я для вас никогда не рождалась.
— У нас с мужем нет детей, вы правы. Но мне интересно, откуда вы всё это знаете, не только то, что говорили на лестнице, но и обстановку в квартире.
— Я ваша дочь, ты моя мама, я родилась и выросла в этой квартире, я знаю здесь каждый уголок, каждую трещинку и про вас с папой знаю всё. Что может знать ребёнок про родителей.
— Придёт муж, там решим, — Екатерина заколебалась. — Как, говорите, вас зовут?
— Анна.
— Я вам верю, Аннушка, — Екатерина Владимировна проверяла. А Аню так называла только мама, и она была готова разметать всё, что было на столе, и прыгнуть на шею к матери, расцеловать её.
Когда пришёл папа, Аня опять заварила чай и по второму кругу стала рассказывать всё, что знала, вначале про мать, потом про отца, а когда она видела сомнение в его глазах, то про их с мамой брак. Всё, что знала, всё, что помнила.
— Что вы хотите от нас? — папа был непреклонен и в мистику не верил.
— Я ваша дочь, проснулась в другом месте, ехала сюда… — начала Аня, но мужчина её прервал.
— Всё это мы слышали, что вы хотите,
