будут обхаживать другие… — уже совсем тихо, но все же донесся до меня его голос.
— Сдается мне: ты не все сказал? — повернулся я и уставился на наездника.
— Сдается мне: ты лжец и трус, — прищурился мой друг, а я вопросительно вздернул бровь. — Разница в возрасте — это причина? Ты серьезно? Вдовство сгубило тебя: ты боишься отношений, боишься привязанностей… Признай, Лэйарин, ты уже заранее боишься потерять ее, ведь она уйдет за грань раньше тебя… на много раньше…
— Это все? Или что-то еще?
— Скажи мне, мой друг, а что на чаше весов перевесит? Век счастья или полвека скорби?
— Скорбь ранит сильнее.
— А без нее у счастья нет цены. Нет, не лжец. Просто трус, — поставил Римус точку в разговоре, скрываясь за дверью своих покоев.
Я добрел до своей комнаты и запер за собой дверь. Растопив камин, принялся раздеваться. Знал бы: о чем заговорит Римус, скинул бы его с лестницы прямиком в тронный зал. Полежал бы переломанный до утра и подумал: как иногда полезно держать свои мысли при себе. Утром его бы конечно же вылечили: либо миель, либо миал, либо целитель — а вот урок он бы запомнил.
Слова друга больно задели… Слова друга были правдой… Познав скорбь по любимой единожды — повторения больше не захочется… Я потерял Ауриель почти тридцать лет назад — и боль потери не прошла. Моя возлюбленная была эльфийкой, и мы бы могли прожить века, стать друг другу спутниками на всем протяжении своего жизненного пути… а Снежана… Есть множество причин, из-за которых мне лучше не смотреть даже в сторону миель…
Этой ночью мне впервые за долгое время снилась девушка. Маленькое чудо, водившее подушечками пальчиков по моему лицу. «Сладкий… сладкий и сексуальный эльф…» — повторяла она, стремясь поцеловать меня, но я отворачивался от юных соблазнительных губ…
Разбудило меня какое-то шуршание. Я распахнула глаза и уставилась на незнакомую девушку в бледно-голубом платье и белом чепчике. Она сновала туда-сюда из гардеробной к креслам, на которых я увидела несколько стопок тканей.
— Светлого утра, миель Снежана, — замерла она с ворохом одежды в руках на пороге гардеробной. — Простите, что разбудила. Портные передали новые наряды… Я бы не стала их разбирать и мешать вам, но приказ миель Лилии… — к концу своей взволнованной тирады ее щечки покраснели и она совсем стихла от смущения.
— Что приказала Лиля? — потянулась на простынях я и выгнулась кошкой.
— Чтобы к завтраку вы спустились уже в костюме наездницы. Вам надо заняться своим корраном, миель. Они ведь умирают от тоски по наезднику спустя три дня разлуки… — поведала мне новость она.
— Чего?!! — резко села на кровати я.
— Нет, не волнуйтесь, ваша особь уже взрослая. Даже неделю без вас протянет… Вам достался сильный корран — исключение из правил. Обычно существо всегда уходит вслед за связующим узами, а ваш выжил.
— Какие мы с ним два сапога пара: никак не хотим умирать… Ладно. Понятно. Набери мне ванную, а потом уже и до костюма доберемся… Как зовут?
— Ниель, госпожа, — скрылась за дверью в санузел девушка.
Я поднялась с постели и последовала за служанкой. Было немного жаль: что здесь отсутствовал мини-бассейн — надо бы поговорить на эту тему с Лилей. Хочу бассейн, как и у нее! Я улеглась в ванную, откинула волосы за бортик и прикрыла глаза. Невольно, но улыбка все же расползлась на моей физиономии — я вспоминала сегодняшний сон… Лэйарин… мммм… наручниками да к кровати бы этого эльфа…
Кажется: с этим надо что-то делать. Сколько мне тут? Девятнадцать? Три года до совершеннолетия? Да я свихнусь на почве воздержания! Пара месяцев максимум — и буду кидаться на все: что движется… Интересно: а эльфа можно? В смысле: он женат? Я, может и не ханжа, но никогда не блудила с женатиками. Закон бумеранга еще никто не отменял, а про карму и вообще говорить не стоит — так воздаст: что мало не покажется.
Я настолько погрузилась в свои мысли, что даже не заметила: как и помылась, и умылась, и оделась, и заплелась… Впрочем: все это делала Ниель, а я очнулась, только когда услышала от нее:
— О, а я волновалась, догадаетесь ли вы: что одеяло прикреплено к покрывалу…
— Чего?! — нахмурилась я, так и не переступив порог комнаты, а вернувшись к заправляющей кровать девушке.
— Да вот же… липучки, — продемонстрировала она мне как скрепляет одеяло с покрывалом. — Вы все сделали верно: открепили мягкую часть от декоративной. Это придумала миель Лилия, ведь гости бывают разными: кто-то мерзнет в холодном замке, камин топит всю ночь, а кому-то и не нужно это…
— Но я не накрывалась… А почему мне не холодно?
Я повернулась к зеркалу и уставилась на свое отражение: светло-коричневые кожаные штаны и такая же по расцветке распахнутая куртка, белая рубашка и рыжая меховая жилетка. Заплетала меня Ниель и теперь я рассматривала чуть ли не сотни сложно переплетенных между собой косичек, образующих пышную прическу.
— Это магическая особенность расы наездников: подстраиваться под любые климатические условия. Как это: не накрывались? Меня вы не позвали — значит: кто-то к вам заходил и накрыл… Свет вы сами выключали?
— Нет… Подожди. Что за произвол? Ко мне в комнату может войти: кто угодно?! — опешила я.
— А вы не закрывались на засов?
— Бл. дь… — нет, ну а как еще можно реагировать на такую ситуацию?
Я не владею элементарными бытовыми познаниями этого мира! Я буквально влетела в гардеробную и принялась пересматривать одежду. Искомое я нашла: и сорочки, и пижамы… «Трижды бл. дь!!» — кто-то видел меня практически голой: а тут целый ассортимент! Мне ведь даже в голову не пришло: что для меня могли уже пошить… Укрыть и потушить свет — наверняка: это была Лиля — кто еще мог придти ко мне в комнату ночью?
— Портным передай: никаких платьев, я не Барби. Люблю джинс… эммм… брюки, кожу и мех — пусть развивают фантазию помимо костюмов наездников.
Я вышла в коридор и направилась к лестнице. Спустившись на второй этаж, безошибочно нашла вчерашнюю столовую и переступила ее порог. Мне на миг даже обидно стало: что все уже здесь, а я… А я поймала взгляд Лэйарина и просто замерла статуей самой себе. Эльф так пристально смотрел на меня, что, вспомнив сон, я невольно смутилась, и наверняка покраснела! Я опустила взгляд в пол и прошла к своему вчерашнему месту.
— Доброе утро, — отозвалась Лилия, уже восседая
