будто обувь на его ногах стоила не маленькое состояние, а была всего лишь домашними тапочками. В последнюю секунду, когда мужские ступни уже почти коснулись глади озера, он вдруг смущённо замер.
— Ой. Я совсем забыл. Это же Цварг. Это здесь считается приличным?
***
Себастьян Касс
Вселенная!
Он готов был провалиться нестабильным туннелем до ближайшей необитаемой планеты, осознав, что так заболтался, что в присутствии цваргини снял обувь.
Девушка неожиданно громко расхохоталась. Исходящие от неё бета-колебания вдруг стали такими резонирующими, что Себастьян почувствовал себя пьяным от счастья. Он был готов дурачиться всю жизнь, лишь бы только слышать этот тёплый звонкий смех.
«Это девушка создана, чтобы смеяться».
Цваргиня взмахнула изящными словно лебединые крылья руками, скинула босоножки и тоже опустила лодыжки в воду.
— Похоже, вы, Себастьян, совсем редко бываете на Цварге. Нет, тут, конечно, строгие нормы приличий, но разуться летом на природе — вполне нормально. Я сама обожаю ходить босиком по дому. Удобно!
Она провела ногами по воде туда-сюда, от чего по коралловой глади пошли мелкие волны. Выпрашивающая круассан пара птиц решила отплыть подальше.
— О-о-о… как же хорошо-о-о…
Она прикрыла глаза от блаженства, а кадык Себастьяна внезапно дёрнулся. В его голове ослепительной вспышкой пронеслась совершенно неприличная картинка того, как эта девушка вибрирующе томно стонет эти слова на ухо. Он помотал рогатой головой и мысленно порадовался тому, что на нём свободные спортивки.
— А вы где-то бывали помимо Цварга? — кашлянув, спросил Себастьян, чтобы поскорее отвлечься.
Собеседница резко изменилась в лице и прикусила губу, да и её эмоции вдруг стали… холоднее, что ли?
— Если не хотите — не говорите, — торопливо добавил Касс, мысленно костеря себя за то, что испортил ей настроение.
— Да нет… Вы знаете, я, наверное, всё-таки расскажу. — Она пожала плечами. — Это как эффект попутчика, легче выговориться практически незнакомому гуманоиду, зная, что больше его никогда не увидишь…
«Стойте-стойте! — отчаянно захотелось закричать Себастьяну. — Я хочу пригласить вас на настоящее свидание, я хочу узнать вас ближе, вы мне так понравились…»
Но почти сразу же пыльным мешком по резонаторам пришло ясное осознание: «А ведь она до сих пор даже имени своего не назвала!»
— Я очень сильно хотела бы посмотреть другие Миры и попутешествовать по Федерации, но правда в том, что с тех пор, как я вышла замуж, я не могу покинуть Цварг.
— Замуж?.. — растерянно пробормотал Себастьян. Только сейчас он обнаружил тонкий, едва заметный ободок из тусклого жёлтого золота на безымянном пальце красавицы.
Если до сих пор Касс чувствовал себя так, будто его огрели мешком, то внезапное откровение собеседницы стало сродни катастрофе. Гружёный надеждами и планами гравипоезд сошёл с воздушных рельсов и на полной скорости нёсся в бетонную стену.
— Да, я приняла предложение Мориса, едва мне исполнилось двадцать один, и забеременела в первый год брака. Сегодня мальчишкам исполнилось восемь.
«Почти что моя ровесница, и по меньшей мере двое детей».
Себастьян был готов поклясться, что слышит, как поезд влетел в стену и его вагончики расшвыряло металлическими ошмётками на несколько километров в округе.
Мужчина сглотнул слюну, напомнившую шипастый репейник. Как он мог так лихо просчитаться? Нет, понятно, что цваргини в двадцать и тридцать лет внешне мало чем отличаются, но всё же…
Он внимательно вгляделся в лицо собеседницы. Его обманули тонкие запястья, трогательный ореол колыхающихся на ветерке мягких волос и чувственные пухлые губы. Сейчас же, когда цваргиня стала говорить о супруге, вдруг отчётливо проступили глубокие морщины вокруг рта, а на дне тёмно-карих глаз отразился колоссальный жизненный опыт. Да и пышная мягкая грудь подходила, скорее, не фигуристой молодой цваргине, а женщине, которая уже кормила.
— Первое время брак был ничего, но в какой-то момент мы с Морисом стали много ссориться. — Она помолчала и добавила: — Очень много. Я даже консультировалась у юриста насчёт развода, но мне ответили, что на Цварге это невозможно. Несколько лет назад мы с супругом сильно повздорили, а потому, когда он ушёл на работу, я на эмоциях побросала вещи в чемодан, взяла Ланса и Лотта за руки и отправилась в космопорт. Я хотела улететь куда-нибудь, лишь бы не видеть Мориса, и очень переживала, что пограничники не выпустят мальчишек за орбиту из-за отсутствия письменного согласия отца.
В ментальном фоне проступила яркая горечь.
— Как оказалось, детям, чтобы покинуть планету, достаточно иметь всего лишь одного ответственного взрослого в качестве сопровождения, а вот мне, вполне себе совершеннолетней и самостоятельной цваргине, запрещено улетать без визы Аппарата Управления и разрешения супруга. Это было в высшей степени унизительно!
Она вновь прикрыла глаза, но на этот раз уже не от удовольствия, а от плохо скрытых эманаций стыда.
— Вы не представляете, что там началось, когда сотрудники космопорта выяснили, что у меня нет соответствующих документов! Пришлось соврать, что я хотела улететь исключительно ради того, чтобы навестить бабушку Ланса и Лотта... Меня с детьми проводили до дома с помпой на флаерах Системной Полиции, будто я опасная преступница.
Она тяжело вздохнула и откинула с лица темную прядь, которую игривый ветер бросил ей в глаза.
Себастьян сидел и слушал, всё ещё с трудом переваривая слова «замужем» и «двое детей»… Неприятный комок разочарования саднил горло.
— Если вы поссорились с супругом, то я ему завидую, — наконец выдавил он из себя.
— Почему? — Карие глаза излучали удивление.
«Хотя бы потому, что он ваш супруг».
— Любая ссора — это проявление сильных чувств. Пускай вы в чём-то и не сошлись с ним, но это всё равно означает, что он вас любит.
— Не думаю. — Она покачала головой. — Мне кажется, он уже давно ко мне ничего не испытывает.
— Безразличие — вот истинная противоположность любви.
***
Орианн Мэрриш
— Безразличие — вот истинная противоположность любви.
Ни разу не встречаясь с Морисом, Себастьян пытался поддержать как мог, и это отозвалось неожиданной теплотой глубоко внутри. Я не знала, как реагировать. Совершенно незнакомый мужчина проявил сочувствие и заботу, которых я не видела от мужа долгие годы. Такие простые слова, а на сердце стало чуточку светлее.
«Каким же чутким и внимательным
