что у неё тело, и, следовательно, организм этаны. Да и про боль она не лжёт.
Вера, сверля его взглядом, процедила сквозь зубы:
— Я не лгу. Я не знаю, что тебе сказать, и рада, если ребёнок будет жить.
Опомнившись, Рамсей задумался. Эта девушка не уставала удивлять его, за всё время она ни разу не пожаловалась, но его очень смущало, то, что она, смогла связаться со своим ребёнком. Он тоже читал о таком, но там говорилось о Великих Семьях. При чём же здесь эта? Он смотрел на неё и удивлялся, любая уже бы всё поняла, кто здесь хозяин, и стала ласковой, но эта… Непримиримый взгляд и… насторожённость.
— Марф, — прошептал он, — какова же она в постели?! Наверное, пылкая и свирепая. Небо, такой у меня не было ещё! Да-а! Брат позавидовал бы мне, — он отошёл к инфу, чтобы было незаметно, что возбуждён.
Приятные мысли нарушила Тара, которая тронула его за плечо.
— Ты лучше подумай, кто пытался её уничтожить?
— А что тут думать? Я видел таэла из семейки Фарах. Непонятно, зачем им её яичники? Они не посмели бы воспользоваться ими.
Вера, игнорируя его, спросила старуху:
— Тара, расскажи, а зачем таэла чужие яичники?
— Чтобы улучшить род! Из-за инбридинга, во время начала оледенения многие таэла Лаяма погибли, — старуха, кряхтя, уселась на диван и посмотрела на Веру. — Инкубаторы-то были не всегда!
— Инкубаторы?
— Конечно, теперь, благодаря системе инкубаторов, они устраняют возможность появления детей с аномалиями. Однако Рамсей прав, Семья Фарах не посмела бы воспользоваться яйцеклетками Лилдах.
Рамсей усмехнулся, эта девчонка упряма, но умна. И в отличие от Лилдах она хочет узнать всё об этом мире, а не только литературу. Он периодически интересовался, что она читает, и поражался широте интересов, однако судя по тому, что она читала, она вообще ничего не знала о Рентане. Откуда же она? И опять он подавил желанием исследовать этот феномен.
— Я наследник Царствующей Семьи! Зачем изучать, если можно владеть?! Судя по тому, что она хочет побольше узнать о мире, то она решила сбежать. Неужели она думает, что я выпущу её из своих рук? — прошептал он под нос и насторожился, услышав её вопрос.
— Тара, неужели это законно?
— Что?
— Пользоваться яйцеклетками без согласия родных? Мне кажется, что есть какой-то закон, только я не знаю в каком разделе вашего права это искать. Неужели никто и никогда не пробовал защитить права женщин и их детей?
— Что ты? — Тара задохнулась. — Женщин берегут!
— Неужели?
Вера откинула перья назад и по земной привычке расчесала их пальцами, потом прикусила верхнюю губу, не заметив, что у Рамсея от её действия выступил пот над верхней губой. Он пережил дикое влечение к чужой и не понял, почему это на него накатило. Никогда с ним такого раньше не было, а уж на отсутствие внимания этан он не мог пожаловаться.
— Закон для слабых и безродных! — хрипло провозгласил Рамсей, пожирая её взглядом
Тара заметила это и взволнованно встала между ним и девушкой, которая, не заметив потемневшего взгляда Рамсея, пустилась в рассуждения.
— Прикольно! Ну, везде всё одно! Но ведь Лилдах была знатна и богата, тогда кто стоит за таэла, претендующими на её яйцеклетки? Почему они объявили, что Лилдах погибла? Понятно, что это кто-то реально обладающий властью. Кто? Или это преступники и Рамсей их опередил?
— Не опередил, а помешал, — усмехнулся Рамсей.
Вера зло сощурилась.
— Только не изображай себя супергероя, ты ничем не лучше их.
Рамсей возмущённо завопил:
— Ты соображаешь, когда сравниваешь Семью Ройстан и этих Фарах?!
— Я не знаю об этих Семьях, и не могу поэтому их сравнивать, — она потерла нос. — Ага, значит ты из Семьи Ройстан! Постой-постой! Ты хочешь сказать, что действовал по поручению главы своей Семьи?
Рамсей сердито фыркнул, отвернувшись Да-а, эта девчонка умеет думать, а не грезить в отличие от Лилдах, которой нужны были только стихи. Действительно, кто же замахнулся на яйцеклетки дочери царствующей Семьи?
Он вздрогнул, когда Вера встала и потянулась, как райз[4]. Она была так хороша, что он с трудом сдержался от желания прижать её к себе и поцеловать эту упрямицу, не желающую ему покоряться. Увидел её угрюмый взгляд, Рамсей криво усмехнулся. Ничего, он научит её покорности. Сейчас она поймёт, с кем имеет дело, тщательно выбирая слова, он процедил:
— Ты умна, хоть и неприятна мне.
Вера в сомнении хмыкнула, она не забыла, как тот тискал её грудь, и впилась взглядом в его глаза. Рамсей сглотнул и с трудом утихомирил своё сердце. Он ещё тогда, когда она билась в его руках и кричала уходящей Лилдах «Живи!», решил, что эта женщина станет его, а для всех она будет Лилдах. Пора изменить этот мир с его нелепыми традициями и нормами нравственности. Они вдвоём смогут стать владыками Рентана.
Уверенный в том, что он знает, как обращаться с этанами, а кем бы ни была Вера, то теперь она уж точно была этаной, он, нежно коснулся её руки, смягчая резкость последующих за этим слов.
— Ты — никто, но твоё тело великолепно! — он сердито фыркнул, увидев её презрительно выпяченную губу, никогда не поздно напомнить, что он сын царствующей Семьи. — Я решил пожертвовать собой ради народа,
— Что?! — у неё взлетели брови. — Ах ты секс-камикадзе недоделанный!
Рамсей скривил губу.
— Я не знаю, что это, а ты готовься. Я решился, что ты будешь вынашивать моего ребёнка, которого я сделаю сегодня. Не волнуйся, мы с Тарой понаблюдаем за тобой потом. Видимо иначе с тобой нельзя. Моя Семья считает, что я не достоин жить дома, но я им докажу обратное! Мы отселектируем лучших, из совместных детей.
— Мерзавец, отселектирует он. Сам мутант не селектированный! — она сжала кулачки.
Он осмотрел её с ног до головы, и смутился, девушка была в бешенстве. Никогда изящная и уравновешенная Лилдах не была такой. Глаза почти светятся, ноздри раздуваются. (Марф, как хочется прижать к себе этого разгневанного райза!) Он представил, как она извивается от страсти в его руках и усмехнулся. Все этаны, которые сначала были увлечены его братом, потом были его, и всегда были в восторге от него, эта просто не знает, как он великолепен.
— В моих объятьях ты узнаешь, мутант я, или не мутант, — он шагнул к ней и остановился, так как она зашипела, как райз.
— Шаш-ша! — Вера, сама потрясённая тем, что шипит на него, как кошка, (организм делал, что считал нужным) с трудом восстановив способность говорить, сурово разрушила мечты юного мичуринца. — Нет! Чёрта
