— Бледный вы совсем, как утопленник, — произнес он певуче, и Леон предположил, что скоро его ждет стихоплетство. — Хотите, свернем с вами во-о-от в эту арку, там, у канавы, есть темный закуток и удобная стена.
— Для чего удобная? — спросил Леон.
— Для того, чтобы я смог опереться, — проговорил Мурена и прижался еще теснее, мешая идти. — Вы меня там отдерете как следует. Или я вас. Как вам идея, мой светлый принц? Вас никогда не ставили раком?
Леон выдернул рукав и прибавил ходу, однако шут его быстро догнал:
— Вот, уже лучше — румянец вам к лицу! Хотя, я считаю, что кое-какая часть меня была бы вам больше к лицу…
У лавки с подвешенным над порогом медным кренделем Мурена перестал описывать Леону красочные подробности их соития, вплоть до звуков, которые герцог должен был производить в названной ранее позе, и зашел внутрь. Пока он отсутствовал, Леон пинал подвернувшийся камешек и злился из-за того, как легко краснеет в присутствии этого… человека. Он, взрослый мужик, краснеет в присутствии какого-то странного существа. Конечно, харизма из того перла такая, что будь шут страшен, как горгулья, он бы и не заметил, но шут был ко всему прочему еще и хорошо сложен и привлекателен. И это в цветастом тряпье и дурацкой, раздражающей бубенчиками шапке, которой сегодня, к счастью, не наблюдалось. А если его еще и приодеть в костюм, да пригладить растрепанную гриву…
— Ну и лицо у вас, — сказал, внезапно появляясь перед ним Мурена. — Воодушевленное какое! Вспоминаете, как пороли меня на конюшне и у вас снова петушок встал?
— Никого я не порол! — почти прорычал Леон, выхватывая у него из рук бумажный пакет с потрясающе пахнущей сдобой. — Все что было — забудь. Словно это и не я был. Я бы никогда в жизни не переспал с Вестой.
— Не беспокойтесь, — невнятно, потому что половина пирожка исчезла у него во рту, сказал шут. — Шу меня никогда не подводила. Ей плевать, герцог вы или хуй конячий — сделает так, что не прикопаешься. Талант.
— А ты тоже вроде как маг? — поинтересовался Леон, надкусывая сдобу и прикрывая глаза от удовольствия — такой он правда еще не ел, чтоб таяла на языке как безе.
— Это в крови, вроде как наследственный дар. Но я им почти не пользовался, так, по мелочи. Что-то серьезное требует больших жертв, а я существо мирное, пока меня не прижмут к стене. Да и не любит никто магов, которые не светильники зажигают и не мышей выводят, а судьбы склеивают или ломают, Шу тоже могут прикрыть в любой момент, если патрульные нагрянут — вы же сами это придумали.
— Ага, — Леон сунул руку в пакет, нащупывая поджаренный бочок. — То есть гадалки у нас не в чести.
— Но все к ним идут, когда нужно сосватать дочку за сына пекаря или отворожить мужа от соседки, — Мурена жевал шустрее, потому вскоре смял промасленную бумагу и бросил ее в ящик с объедками у местной харчевни. — Деньжат у них водится достаточно, но если нагрянут патрульные… Считай, сметут, будто и не было. Еще и должен останешься.
— Хм, — произнес Леон и завис в своих думах до самого особняка.
В планах у него наметился еще один пунктик — раз система, блюдущая порядки, обрела в лице правонарушителей золотую жилу в обход его, герцога, указаний и ведения, то это точно нужно было пресекать. Легализовать в герцогстве магов и иметь от них собственный доход — как обязать проституток открывать индивидуальное предприятие и платить с него налог.
— А еще ж проститутки… — произнес Леон задумчиво, и Мурена поднял обе брови, что означало высшую степень заинтересованности. — Бордели есть здесь? Они платят какую-то… дань? В казну?
— Вы запретили бордели, — сказал шут. — Все трахаются в подворотнях, если сильно припечет.
— А в других… мм… государствах? Есть бордели?
— В Мирамисе изумительный публичный дом, и в Гредагоне…
— Отлично. У нас тоже будет. — Леон широко улыбнулся, а бровям шута подниматься было уже некуда. — Наладим постоянный доход.
Новый Лойд не уставал поражать своей искренней бестолковостью и предприимчивостью одновременно, при этом, когда его посещала идея, улыбался он так заразительно, что хотелось двинуть ему по смазливой морде, чтобы не скалился так воодушевляюще. Новый Лойд был настолько не похож на старого, что Мурену осенило — потому, что это разные люди.
Пока они шли к особняку, пока обходили стадо свиней, которое пригнали ко двору для предстоящего пира, а затем пересекали задний двор, он приглядывался к задумчивому герцогу, отмечая мягкость в линии бровей и губ, которой раньше не было, общее слегка потерянное выражение лица и глаз. Он считал это временным явлением, но сейчас… Нужно будет спросить у Шу, что она думает по этому поводу.
С Лойдом они условились встретиться после завтрака в библиотеке, куда Мурена должен был приволочь поверенного для составления документов — про домик с виноградником герцог напомнил сам. Он с трудом представлял себя владельцем такого имения: у него, кроме цепочки с медальоном на шее и Кори, ничего постоянного и не было. Впрочем, Кори тоже постоянной не была, она умерла пять лет назад, и чтобы ее вернуть в этот мир, Мурене пришлось пожертвовать живой, честно украденной на рынке курицей. Ритуал он не помнил, но все знания оказались высечены в его сознании, потому Кори, ожив, грозила просуществовать еще пару десятков лет. Она была единственным его другом за последние годы, хотя поначалу они не поладили — Мурена едва не пришиб ее, когда она влезла к нему в комнату. Давно это было, он тогда еще жил на чердаке сапожника и промышлял мелким воровством. Крыса была хитрой, умной и всегда знала, когда у него плохое настроение и лучше не докучать, а когда можно позлить своей возней. Мурена подозревал, что ей было тоже скучно одной — она ведь была альбиносом, сородичи ее не признавали. Так они и привыкли друг к другу, и во все свои путешествия он брал ее с собой, усадив в карман.
А тут ему могло перепасть счастье в виде благоустроенной старости, возможно, с кучей внуков, собакой, хозяйством. Скучно, подумалось. Как скучно. Он так погрузился в свои мысли, что не заметил, как перед ним выросло нечто пышное и в рюшах.
— Леди Роза! — воскликнул он, пряча весь ужас от встречи в ослепительной улыбке. — Вы все хорошеете и хорошеете!
— Еще бы, — веер, щелкнув, расправился и смахнул локон с блестящего виска. — А я вчера ожидала вас, хотела взять уроки стихосложения — все знают, что я увлекаюсь искусствами.
— О, я, право, даже не знаю, могу ли…
— Сегодня вы свободны? — Леди куснула малиновую губу. — Вечером?
— У меня столько дел, — снова улыбнулся Мурена, запоздало понимая, что леди Роза могла трактовать это как флирт. — Маловероятно, что…
— Я буду ждать вас, как погасят свет.
Леди Роза точно знала, что такое флирт, поскольку, опустив руку, недвусмысленно пожамкала его яйца через штаны. За спиной неторопливо застучали каблучки, и Мурена, закрыв глаза, постоял, избавляясь от ощущения чужой пятерни между ног. Сегодня он снова ночует на конюшне. Только нужно будет забрать Кори.
После завтрака, который Леон съел без аппетита, потому что до этого проглотил тонну сдобы, — нужно будет компенсировать отжиманиями, — и пережив беседу с невестой о выборе цвета бантиков на подвязках, он направился в библиотеку, где довольно быстро подписал все необходимые документы о передаче в собственность домика с виноградником, которого и в глаза не видел. Мурена, пряча подписанную бумагу во внутренний карман, сообщил поверенному, что в случае утечки информации тот лишится возможности заниматься своим трудом дальше.
— Руки по локоть отгрызу, — сказал он, улыбаясь шире обычного, чтобы было видно зубы. — А ноги ты сам себе отгрызешь, если не истечешь кровью к тому моменту.
Поверенный, меняя цвет от бледно-серого до зеленого, шустро застегнул саквояж и юркнул к выходу. Мурена тоже удалился — его позвали бренчать на арфе и составлять досуг для юных родственниц Весты, с тем отличием, что в этот раз в сопровождении охраны — взрослые родственницы вместе с невестой выбирали цвет бантиков для туфель, а оставлять молоденьких девушек в компании шута было слишком опрометчиво. Перед уходом Мурена сказал, что к вечеру должен приехать отец Брундо, настоятель местного храма с напутствием для новобрачных и часовой проповедью.
