- Во-вторых, сама я присутствовать не смогу, у меня важная встреча, а мне нужно знать, о чём шла речь, так что от тебя я жду подробного конспекта. Задавать вопросы не нужно, разумеется, чем быстрее этот цирк закончится, тем лучше. Всё понятно?
- Что-то не так? - не выдержала я. - Приезд сенатора грозит какими-то... проблемами для Колледжа?
Директриса недоумённо поморгала, но внезапно криво улыбнулась и посмотрела на меня уже довольно вменяемым взглядом.
- Нет-нет. Всё в порядке, Хортенс. Просто... что-то у меня с утра настроение плохое, а тут ещё и это...
- Но это же просто лекция! К тому же самого верховного сенатора. Мне кажется, это почётно и... ну... можно было бы хотя бы проинформировать…
- Тебе кажется, - отрезала директриса. - Многие знают, что сенатор Трошич – бездарный шут и балабол, набирающий своих сторонников из народного отребья, но на самом деле это не совсем так. Он опасен, он хуже, чем любой преступник, потому что куда опаснее одинокого вора или убийцы. Даже если сам ни разу не замарал рук, кто узнает, сколько людей пострадало от его идей? Идеи опаснее кинжала или кулака, ибо собирают сотни кинжалов и кулаков. Прикрывшись парой-тройкой благородных лозунгов о правах женщин или заботе о стариках и детях, он продвигает немыслимую терпимость к скверне.
- К скверным? - напрямую спросила я.
- В том числе. Единственное, на что касательно скверных нужно тратить деньги из государственной казны, так это на исследования, как определять эту мерзость ещё в утробе матери и выскабливать их оттуда до того, как у выродков застучит сердце, - последнее директриса проговорила с такой вымораживающей яростью, что я невольно отступила на шаг. Однако она тут же взяла себя в руки, надо сказать, слегка подрагивающие руки.
- Я немного вышла из себя, прости. Плохо... плохо спала сегодня. Одним словом... мне нужен от тебя подробный отчёт обо всём. Справишься, Хортенс?
- Да, разумеется, - мне всё ещё было не по себе, и я была рада, когда директриса покинула кабинет, на прощание сказав, что на мужскую территорию меня проводит всё тот же пресловутый мальёк Грассвук, который также будет присутствовать на лекции – очевидно, для массовости, а также в силу своего полнейшего равнодушия к социально-политической сфере, не имеющей прямого отношения к вопросам этикета.
В ожидании провожатого я суетливо принялась перекладывать бумаги и прочую мелочь на директорском столе с места на места. "Выскабливать из утробы"! Интересно, а ведь Эймери утверждал, что администрация Колледжа знает о нём. И как это директриса согласилась на присутствие "мерзости" на своей территории? Нужно обязательно...
Тихий стук в дверь прервал мои спутанные мысли. Я решила промолчать и не открывать – в конце концов, пришли-то не ко мне, а хозяйка в данный момент отсутствовала, но незапертую дверь тихонько толкнули снаружи, и на пороге показалась невысокая худенькая женщина средних лет, одетая невыразительно, недорого и слегка неряшливо. Что-то в ней показалось мне смутно знакомым, и вместо того, чтобы сразу же заявить, что директрисы нет и надо зайти попозже, я промолчала, разглядывая гостью.
Женщина комкала в руках небольшую старенькую сумочку.
- Мне нужна помощь, - тихо сказала она, как-то испуганно озираясь. - Кто здесь... кто у вас здесь главный?
- Добрый день, - я всё ещё не могла понять, где же я её видела. – Директрисы Лестор сейчас нет, может быть... может быть я вам могу чем-то помочь?
- У вас тут моя дочь, - всё так же робко прошелестела женщина, бесцветные узкие губы едва шевелились. - Не могли бы вы позвать её? Мне очень нужно с ней поговорить. Я ненадолго.
- Да, конечно, - я немного растерялась. - На каком она курсе? Правда, сейчас идут занятия...
- Она не учится, она работает. Вероятно, служанка или горничная, я точно не знаю должности...
- Как её зовут? - я тоже невольно понизила голос, ощущая внутри некий неприятный холодок и уже догадываясь, что услышу.
- Лисса. Лисса Чайти. Я... не видела её с конца зимы. Раньше она всегда навещала меня по выходным, редко пропускала, но вот уже март подходит к концу, а нет ни её, ни денег... И я беспокоюсь. Мы ведь не ссорились, понимаете? В начале марта я приболела и не могла приехать сюда раньше, а ведь у меня кроме дочери никого нет, малье. Позовите её, пожалуйста.
У меня никогда не наблюдалось идеальной памяти на лица, но мать и дочь, некогда горничная моей комнаты, действительно были очень похожи.
- Лисса... - с некоторым трудом произнесла я. - Лисса у нас больше не работает. То есть на её место взяли другую горничную. Как раз в конце зимы.
Мать девушки охнула и схватилась руками за щёки.
- Но... как же так? Если она не работает, то где она? И почему... что с ней случилось? Её уволили? За какой-то проступок? Или она сама ушла? А куда?
- Не волнуйтесь, - я испугалась, что женщина упадёт в обморок, настолько бледным и заострившимся стало её лицо. - Всё нормально, то есть, я думаю...
Дверь снова открылась, на этот раз безо всякого стука, и на пороге появился Грассвук:
- Дорогая малье Флорис! - как всегда, пафосно произнёс он. - Пройдёмте! Нас ждут великие дела, и я счастлив стать вашим спутником хотя бы на ближайшие десять минут...
- Да-да, - я подошла к матери Лиссы. - Послушайте, я просто... помощница, но вот-вот подойдёт директриса Колледжа, и она, безусловно, ответит на все ваши вопросы. Лисса наводила порядок в моей комнате, чудесная милая девушка. Я уверена, с ней всё в порядке, - уверена я не была, просто отчаяние в глазах её матери видеть было невыносимо. Вспомнила о наших шутках по поводу Реджеса – а что, если дело действительно в этом, и наша маленькая Лисса поселилась в его доме, ухаживать за больным, ну и не только, а к матери носа не показывает от стыда?
Внезапно, повинуясь какому-то порыву и проклиная собственную жалостливость, я спросила:
- Где вы живёте? Ну, мало ли, я что-то узнаю...
Женщина порывисто схватила меня за рукав блузки.
- Флорбург, улица Белой лилии, дом шесть. Я буду безмерно признательна вам, малье! Умоляю вас! Если вам что-то станет известно…
Мы вышли втроём, и я, заперев дверь директорского кабинета, последовала за преподавателем, а мать Лиссы осталась у дверей, напоминая озябшую и напуганную маленькую собачку, брошенную безответственными хозяевами в летнем поместье при наступлении осени.
Глава 8. Неугодный сенатор
Я пришла в предназначенную для лекции аудиторию первой, поскольку до начала никому не объявленного мероприятия оставалось не менее получаса, и с неожиданной неловкостью подумала о том, что где-то за стенкой Армаль и не подозревает, с каким энтузиазмом молодая невеста собирается выслушивать политического противника его обожаемого родственника.
Аудитория красноречиво отражала отношение администрации к предстоящему событию: она была маленькая, тёмная, доска – грязная, а мел отсутствовал вовсе. Поднятые на столы для влажной уборки стулья не были опущены, да и сама влажная уборка вызывала некоторые нарекания. Представив директрису Лестор вкупе с директором КБД мальёком Аёном разбрасывающими по углам бумажки со злорадным хихиканьем, я только покачала головой. Не особо соображая, что делаю, принялась опускать стулья, попутно подбирая особо крупный мусор. Потом нашла ведро с водой под пыльной графитной доской и тряпку, стала отмывать доску. Простые механические действия отвлекали от сумятицы мыслей.
- Вас наказали, малье Флорис? - я подпрыгнула на месте и резко обернулась. На пороге стоял Эймери и наблюдал за мной, вероятно, уже несколько минут.
- Не то что бы. Это я сама себя наказываю, в некотором роде... Мальёк Флотарис, вы тоже пришли... послушать лекцию?
Он пожал плечами, прошёл и сел в самый дальний угол у стены. Я уже успела разложить на столах листы бумаги для записей, и Эймери принялся крутить свой лист в руках. Смял пополам, расправил, снова стал сминать и разгибать... Лицо его было недовольным, губы сжимались.
