— Почему ты не сдаешься? — в очередной раз громко спросила его мать.
Потому что именно этого все ждали от него. Его отец, его брат, каждый рыцарь в Авалоне. Черт, даже Артур ожидал, что он в какой-то момент перейдет на сторону его матери и Морганы. Были мгновения, когда сама Мерлин смотрела на него с таким выражением, словно раздумывала, когда же он предаст всех.
Но он никогда этого не сделает.
Даже если бы он не был настолько тверд в своих убеждениях, того, что все ожидали от него предательства было достаточно, чтобы он оставался на светлой стороне.
Он никогда не даст им почувствовать себя правыми, объединившись с Адони и Морганой.
Вэриан зашипел, почувствовав, как что-то впилось ему в спину, когда грейлинг попытался подцепить броню.
— Это будто вторая кожа или что-то в этом роде, миледи.
Его мать выругалась, когда поняла, что грейлинг прав. Его броня была именно этим, и поэтому ему было так больно, когда они пытались снять ее.
Щеки Наришки покрылись пятнами от ярости, она отбросила кувалду в угол.
— Должно быть какое-то заклинание, чтобы снять это. Мэндрейк, грейлинг, убирайтесь!
Они шустро оставили Вэриана наедине с его матерью. Она запустила руку ему в волосы и потянула, пока ее взгляд не встретился с его. Он чувствовал кровь, которая текла с его губ и носа, запах своего пота от часов изнурительных пыток.
В ее же глазах было только любопытство без намека на сострадание.
— Почему ты предпочитаешь, чтобы я избивала тебя, вместо того, чтобы просто сделать то, о чем я прошу?
— Потому что моя единственная цель — выводить тебя из себя, — ответил Вэриан с насмешливой улыбкой.
Она еще раз дернула его голову назад и наконец-то отпустила волосы.
— Даже не знаю, почему я ради тебя заключила сделку.
— Все просто, мама. Ты хотела шустрого малыша, которого будешь любить и который присмотрит за тобой в старости.
— Следовало утопить тебя сразу после рождения, — язвительно проговорила Наришка.
Вэриан ответил с такой же долей отвращения в тоне.
— Хотелось бы мне быть настолько удачливым.
Это привело к еще одному «нежному» удару по лицу, и Наришка выбежала из комнаты, оставив его в подвешенном состоянии. В буквальном смысле слова.
Вэриан медленно устало выдохнул, глядя на свежую и высохшую кровь на полу. Его кровь. Интересно, через что прошел его отец в руках Морганы перед тем, как она его убила. Не то, чтобы его это волновало. Скорее, это было обычное болезненное любопытство.
— Что ты делал?
Вэриан поднял взгляд на нежный голос Меревин и увидел, что девушка стоит в дверях с выражением крайнего ужаса на лице.
— В основном истекал кровью. А что?
Она скривилась от выражения его лица, подходя ближе. Вэриан мог только предположить, как он выглядит в ее глазах. Не то, чтобы это имело значение. В любом случае, он не был в настроении, чтобы увиваться за женщиной. Скорее, он был полностью бесполезен в этом плане сейчас.
Что еще нового?
Он знал, что было неправильно ожидать ее визитов. Особенно когда он знал, кем и чем она была на самом деле, и все же не мог подавить в себе желание видеть ее каждый день. Она была единственным лучиком света, дозволенным его матерью… что, собственно, и было ее целью.
Меревин поставила поднос на пол, взяла холодную тряпочку и прижала к самому страшному порезу на его лице. Четыре следа от когтей протянулись от виска до подбородка. Выглядело так, словно один из мэндрейков исполосовал его когтями. Все внутри девушки болело от вида этих царапин.
Мужчина резко втянул воздух от прикосновения. Наверняка, боль была очень сильной.
— Мне не нужна твоя доброта, Меревин.
— Тебе нужна хоть чья-нибудь. Возможно, даже твоя собственная не помешала бы.
— В этом есть какой-то смысл?
— Да, — резко ответила Меревин. По какой-то причине его упрямство злило ее. Почему он просто не мог сделать то, что они хотели, и закончить это. — Дай им то, что они хотят, и тебя отпустят.
Он только фыркнул в ответ, а потом скривился, как от невыносимой боли.
— Ты бы продала кого-нибудь ради своей свободы?
При этих словах девушка посмотрела вниз, не в силах ответить. От одной мысли ей становилось плохо.
— Они собираются убить тебя, Вэриан.
Его лицо оставалось бесстрастным и только яркие зеленые глаза внимательно смотрели на нее. В них была страсть и огонь, казавшиеся непостижимыми и удивительными, учитывая его нынешнее положение.
— Так или иначе, мы все умрем. Важно только то, как мы живем.
Но даже при всем этом, она не понимала, что поддерживало его силу в противостоянии такой жестокости.
— Что такого важного в твоей жизни, что ты готов вытерпеть столько боли?
Мужчина не ответил.
— Скажи мне? — повторила она, проводя тряпкой, чтобы стереть кровь с его губ. — Дружба?
— Нет.
— Любовь?
Он только горько рассмеялся.
— Я даже не знаю, что это такое.
— Тогда что? — Меревин отстранилась, чтобы посмотреть на него. — Что тебе настолько дорого, что это, — она жестом указала на его избитое тело, — кажется обыденным в сравнении?
— Не знаю, — тихо ответил Вэриан.
Она с недоверием покачала головой, а затем прищурилась.
— Ты не знаешь и все же готов проливать кровь за это?
Он буквально впился в нее взглядом, замораживая на месте.
— Разве нет ничего такого, ради чего ты пролила бы кровь?
— Нет, — пылко ответила она. — Ничего. А должно? Никто никогда ничем не жертвовал ради меня.
Один уголок его рта поднялся в издевательской ухмылке.
— Тогда мы одинаковы, ты и я.
— Как так?
— Ради меня тоже никто никогда ничем не жертвовал.
И тогда какой во всем этом был смысл?
— Зачем же ты тогда так страдаешь?
И снова ее поразила сила эмоций, сквозящая в его взгляде.
— Потому что я не стану тем, кем был мой отец. Я не отрекусь от своей клятвы. Ни за что.
Тут Меревин не могла с ним согласиться, но по крайней мере это имело какой-то смысл.
— Значит, ты страдаешь за честь.
— У меня нет чести.
— То есть все твои страдания из-за пустоты.
— И ты тоже пострадаешь ни за что.
Меревин уронила тряпку и сжала руки в раздражении.
— Не переиначивай мои слова. Это не то, что я имела в виду.
— Я знаю.
Не в силах вынести пристальное внимание с его стороны и угрызения своей совести, девушка направилась к двери.
— Меревин, подожди.
Она замерла от этих слов и повернулась обратно к Вэриану.
— Да?
Его взгляд стал острым, словно он оценивал ее ценность перед тем, как ответить.
— Я… — Вэриан опустил взгляд в пол, когда его голос надломился.
— Ты? — подбодрила Меревин.
И снова он поднял взгляд на нее.
— Мне нужно одолжение, если ты не против.
Одолжение. Это было то, о чем никто не просил ее веками. Здесь в Камелоте все только приказывали ей. Одолжения были для глупцов. И, конечно же, Вэриан знал об этом лучше всех.
Но ее любопытство победило, и ей захотелось узнать, что же такой мужчина, как Вэриан, может попросить у нее.
— Какое одолжение?
— Можешь ослабить завязки нагрудника, чтобы мне было немного легче дышать?
Меревин замешкалась. Она знала от Наришки, что ее госпожа Адони днями пыталась снять с него эту броню, но так и не преуспела. Вэриан не поддавался и только насмехался над ней.
— И ты доверишься мне?
— Нет. Но я не могу ослабить их сам и точно не настолько глуп, чтобы просить свою мать.
Он был определенно прав насчет этого, и если Меревин удасться снять броню, Наришка вознаградит ее. Щедро. Может быть, даже отпустит раньше оговоренного срока…
Меревин шагнула вперед, но затем снова замерла, представив, как снимает эту броню и оставляет его незащищенным перед их дальнейшими пытками. Те станут еще более безжалостными, и у него не будет никакой защиты.
Никакой.
Сделай это! Наришка будет без меры довольна.
