грубых придурков.
К чести Мари, она не казалась взволнованной или смущенной, когда ее видели со мной, и она даже рявкнула что-то по-испански, что прозвучало очень агрессивно в адрес парня после того, как он скорчил нам обоим гримасу поцелуя. Я с нетерпением ждала возможности выучить еще несколько испанских ругательств, если мы продолжим тусоваться.
Наконец мы вошли в столовую и обнаружили, что она полна народу, громкий смех и болтовня эхом отдаются в похожем на пещеру пространстве. В огромной комнате были тридцатифутовые потолки, и дюжина старинных люстр низко свисала по всему помещению. По обе стороны зала были выстроены ряды фуршетных столов, а остальное пространство заполняли большие деревянные банкетные столы, разделенные на две секции длинным проходом посередине.
— Я пойду принесу нам тарелки, — сказала Мари мне на ухо. — Один из официантов - сын моего инструктора по йоге, поэтому он обслуживает меня раньше.
— Круто, — ответила я, бросая свою сумку на ближайшее свободное сиденье. — Я буду здесь.
Мне потребовалась минута, чтобы составить список того, что меня окружало. На всех мальчиках были какие-то костюмы или брюки, кто-то с пиджаком и галстуком, кто-то без. Девушки носили юбки или строгие платья, большинство с длиной подола, которую я бы не назвала - профессиональной. Я увидела шелковые блузки, кашемировые свитера и чертовски много дизайнерской обуви. Там было обилие пастельных тонов и тканей, и от этого болели глаза.
Я только достала телефон, чтобы связаться с Максом, когда болтовня в холле внезапно стихла, и толпа, которая задержалась у дверей, расступилась, как будто движение было отрепетировано.
В зал вошли трое парней, их шаги были легкими и уверенными, и они прошествовали прямо по центральному проходу, даже не оглянувшись по сторонам. Они заняли свои места за маленьким отдельным столиком в передней части зала, который возвышался на простом возвышении.
В тот момент, когда они вошли в зал, у меня в животе все перевернулось, а адреналин подскочил. Почтительное поведение остальных студентов подсказало мне, даже не глядя, что это были они.
Наследники. Беннетт Спенсер, Зак Ферреро и Ной Харгрейвз.
Мои бывшие лучшие друзья.
Я не была уверена, чего ожидала почувствовать, когда впервые за семь лет увижу их, но когда они повернулись лицом к своей обожающей публике на помосте, и я смогла по-настоящему посмотреть на них, это было так, как будто кто-то ударил меня кулаком прямо в грудь.
Мои воспоминания о них внезапно всплыли на поверхность моего мозга после того, как были долгое время похоронены, и угрожали полностью захлестнуть меня. Я все еще могла разглядеть в их лицах мальчиков, которых когда-то знала, но теперь они определенно были взрослыми мужчинами. Беннету только что исполнилось двадцать, а двум другим по девятнадцать - и, судя по всему, они были еще и красавцами, все трое, мать их.
Я стряхнула с себя минутный паралич, крайне раздраженная тем, что от одного их вида у меня перехватило дыхание. Итак, когда их фанаты и девчонки начали кидаться к их столику, как фанатки на рок-концерте, я собралась с духом и приступила к работе, изучая их со своего неприметного места за случайным столиком в толпе.
Беннетт сидел посередине, его поза была абсолютно прямой, когда он оглядывал своих подданных холодным, скучающим взглядом. Он был самым высоким из троих на несколько дюймов, то есть где-то около шести футов четырех дюймов. Его шоколадно-каштановые волосы были уложены в искусную прическу на макушке и искусно завиты по бокам. Детское личико из моих воспоминаний затвердело, появились острые скулы и точеная челюсть. На нем был темно-серый костюм, идеально скроенный по его широкой груди и плечам, и хотя я не могла видеть его глаз с того места, где сидела, я знала, что его галстук цвета зеленого мха почти идеально к ним подходит. Он был таким же серьезным, каким я его помнила, как и всегда, главарь нашей маленькой банды.
Зак сидел слева от него, его ленивая сутулость резко контрастировала с жесткостью Беннетта, и он ухмылялся в сторону одного из студентов мужского пола, который подошел к их столику и теперь оживленно разговаривал с ним. Его темно-синий галстук свободно болтался на шее, и он отказался от пиджака. Он был самым мускулистым в группе, его покрытые татуировками предплечья были полностью выставлены напоказ, рукава рубашки были закатаны до локтей. Его черные волосы были подстрижены так же, как у Беннетта, но он держал макушку гораздо более неаккуратной, растрепанные пряди падали на лоб. И с моей точки зрения было трудно сказать наверняка, но мне показалось, что я заметила серебристый отблеск вокруг его нижней губы, когда он наклонился, чтобы что-то сказать Беннетту с лукавой улыбкой, так что, возможно, у него кольцо в губе.
Очевидно, Зак сорвался с поводка, когда бегал по Академии без присмотра, потому что я не могла представить, что пирсинг и множество татуировок, которые я могла разглядеть только на его предплечьях, были санкционированы Семьями. Он выглядел так, словно рок-звезда родила ребенка от генерального директора.
Наконец, мой взгляд переместился на Ноя. Его добрая улыбка не сильно изменилась, и он по-прежнему носил очки, но тонкая оправа, которая всегда была немного великовата для его лица, когда мы были детьми, была заменена стильными темными очками в толстой оправе. Я помнила, что его глаза были темно-синего цвета, и в данный момент они были сосредоточены на девушке, стоявшей перед ним, пока он вел с ней вежливую беседу. Она многозначительно наклонилась над столом, выставив на всеобщее обозрение декольте, и взгляд Ноя каким-то образом не отрывался от ее лица, хотя она явно пыталась помахать перед ним своей грудью. Его золотисто-светлые волосы все еще были немного растрепаны, хотя, казалось, он научился укрощать их с годами, потому что теперь они выглядели просто искусно взъерошенными. Он был самым худощавым из троих, но ни в коем случае не тощим, его облегающий темно-синий костюм подчеркивал его длинные конечности. Он, бунтарь, предпочел не носить галстук, предлагая своим обожающим поклонницам взглянуть на его загорелую грудь. Из всех троих у него был самый доступный и манящий вид, и я задавалась вопросом, насколько это было правдой.
— Держи, — сказала Мари, появляясь рядом со мной. Она поставила передо мной тарелку