– Сейчас подойдем к пункту охраны порядка и сделаем объявление. Ваш сын обязательно найдется.
Я даже верю, что так и будет, пока над ухом не раздается вкрадчивое:
– У вас проблемы с детьми и рептилоидами. Решили совместить, чтобы убиться с гарантией?
Оборачиваюсь, чтобы в лицо высказать этому наглецу, что думаю о его манере общения с начальством, но натыкаюсь взглядом на визор и теряюсь. С этой высокотехнологичной штукой, занимающей пол-лица, высокий и широкий Лиам больше напоминает киборга, чем услужливого стюарда.
– А вас наверняка потеряла мадам Барб. Решили лишиться космических чаевых?
Лицо Лиама перекашивает всего на какое-то мгновение, но я успеваю его уловить даже под визором и испытываю странное удовлетворение.
– Эрик всегда на страже.
– Бедолага, – искренне сочувствую я беловолосому. – Надо выписать ему премию.
А вот этот пассаж стюарда не трогает, и я бы ее поразгадывала эту занятную головоломку, но рядом трясутся мелкой дрожью потерявшие сына шинадцы, а потому приходится верно расставить приоритеты.
Пункт охраны правопорядка в историческом центре Шинады навевает ассоциации с пытками и решетками, хотя все прекрасно понимают, что те несут чисто декоративную функцию. На деле пункт укреплен силовыми щитами, невидимыми, но все причастные точно о них знают.
Здание при всей своей мрачности не выбивается из исторического антуража, но наоборот, добавляет ему пряных ноток. В другой момент я бы восхитилась шинадцами, которые совместили функциональность с приносящим деньги антуражем, но не сейчас.
Сейчас где-то в лабиринтах узких улочек этого города скитается маленький шинадец, не прошедший еще первой линьки. Слишком привыкший к уважению к большим деньгам его родителей, сень которого падает и на него, чтобы не задираться с местными шкетами. Слишком темный, чтобы его не задели мелкие аборигены, не любящие чужаков в той же мере, сколь они уважал туристические кошельки. Пусть даже если эти кошельки исключительно цифровые. Теневая сторона Галактики развивается в том же темпе, что и официальная.
18
В пункте охраны нас встречают вежливо. Даже гостеприимно по меркам рептилоидов. Принимают заявление, сочувственно кивают, дают аудио-объявление – рекламные экраны здесь не в ходу. И родителям остается только ожидать. А мне, по-хорошему, стоило бы пойти и проверить, как там мои туристы. Не потерялись ли, не влипли ли в неприятности. И время обеда приближается, а там уж мне точно нужно быть в ресторане, всех пересчитать, проконтролировать…
Исключительно последний довод и заставляет меня подняться с неудобного табурета, приспособленного под рост и особенности физиологии шинадцев. Я на нем тоже с горем пополам устроилась, гуманоиды вообще на диво адаптивны, но даже узкая и жесткая койка в стандартной каюте для персонала мне сейчас кажется предпочтительней рептилоидной экзотики.
И пусть до боли в груди жаль родителей, потерявших ребенка пусть на родной, но все же жестокой даже к своим планете, у меня есть и профессиональный долг. Поэтому я скомкано извиняюсь перед своими шинацами, надеясь, что ретранслятор переведет мое блеянье в удобоваримый и хоть сколько-то приличный вид, и отправляюсь в ресторан, где должны столоваться пассажиры «Звездного странника».
Ресторан расположен удобно, рядом и посадочная площадка для шаттлов, и рынок, и множество сувенирных лавок, и пункт охраны, будь он неладен… Все для удобства туристов. Для наиболее удобной траты денег, если быть уж совсем откровенной.
А на шум я оборачиваюсь рефлекторно, потому как на генном уровне у гуманоидов прошито бояться громких и странных звуков. Особенно на планете, населенной потенциальными хищниками.
… В учебниках по истории освоения Галактики стыдливо замалчивались случаи… Недопонимания между рептилодиами и гуманоидами, что случались на заре космической эры. Смертельного и слегка гастрономического недопонимания.
Шинадцев-подростков легко отличить от взрослых по хвостам. Вот и в этой компании я вижу лишь пару бесхвостых, перешагнувших порог совершеннолетия, и целую толпу совсем юных еще мальчишек, хлещущих хвостами по белой пыли.
Возможно, и девчонок тоже, у этих рептилоидов не разберешь.
А в центре толпы, что возбужденно гомонит и колышется, подозрительно знакомая терракотовая чешуя. Мальчишка, который привык, что его слово значит многое, и совершенно не готовый к жестким сословным рамкам исторической родины.
Кажется, его сейчас будут бить. Вот этого франтовато одетого, избалованного чешуйчатого мальчишку, за которого я в том числе несу ответственность. А схватки рептилоидов весьма кровавы. И вообще травмоопасны. Для зрителей в том числе.
– Шидширах! – в последний момент я вспоминаю, как зовут хвостатого мальчишку, и даже выговариваю его имя без особых проблем. – Как ты посмел меня потерять!
У рептилоидов сложная иерархия. Подчас лишенная смысла с точки зрения привычной логики, но и этому нас учили. Как выйти из сложной межрасовой ситуации с наименьшими потерями.
В том числе для собственного кошелька.
– Обед уже начался! А я голодна!
Вручая ящеренку ответственность за собственное состояние, я поднимала его на несколько ступеней по местной иерархии. Потому что в городе, который кормится от туризма, эти самые туристы едва ли не священны. Обворовать – в рамках разумного – что-то вроде национального спорта. Но вот подвергнуть жизнь опасности… Последствия падут не только на незадачливого экскурсовода.
Подростки чуть сдали назад, расступаясь передо мной как символом сытой жизни.
– Мы немедленно идем в ресторан! Иначе я умру от голода, и мой адвокат засудит эту планету в пользу моих безутешных родственников!
Вот тут уже полная импровизация, но даже полная чушь, выданная уверенным голосом, становится весьма убедительной.
Ящеренок хлопает глазами, явно ничего не понимая, но на наше общее счастье помалкивает. Я же подхожу ближе, и подростки сдают назад, признавая силу… Не мою, но тех денег, что оставляют здесь туристы. Цепко хватаю Шидшираха за чешуйчатую руку и тяну прочь, пока хвостатые малолетки не опомнились. И с трудом сдерживаюсь, чтобы не ускорить шаг. Шинадцы, разумеется, глубоко цивилизованная раса, входящая в Галактический союз, но хищная натура порой дает о себе знать. Особенно у подростков.
А потому мы с Шидширахом удаляемся неторопливо, с достоинством. Ну, я так точно. Ящеренок запинается и поминутно оглядывается назад, шипит тихонько, что он бы разобрался и сам, и вообще они не договорили…
– И чтобы я тебя здесь больше не видел! Это наш квартал! – кричит нам вслед самый старший из недружелюбной компании, бесхвостый, с насыщенно-желтой чешуей. Вожак, судя по всему.
«Мой» шинадец мгновенно замолкает и послушно позволяет увести себя подальше от угрозы.
Завернув за угол, я отправляю сообщение безутешным родителям, которые все еще волнуются в пункте охраны порядка. Договариваемся встретиться в ресторане, где уже начинают собираться пассажиры «Звездного странника», вдоволь нагулявшиеся по местным лавочкам.
– И с чего тебя понесло на подвиги, Шидширах? – спрашиваю я, хотя вообще-то не имею на это права. Воспитание – право и обязанность родителей, а вовсе не туристического менеджера. Но я потратила на это хвостатое недоразумение достаточно нервных клеток, чтобы сейчас немного наплевать на правила.
Шинадец шипит что-то возмущенное, а ретранслятор с некоторым опозданием, характерным для перевода чрезмерно эмоциональной речи, выдает:
– Они обозвали меня грязным олджо! И что я гожусь только на то, чтобы полировать им чешую на ногах! Этим оборванцам!
Мне требуется время, чтобы сообразить, с чем же таким оскорбительным сравнили моего пассажира, а потом в памяти всплывает обитатель местных пустынь, длинный, неумеренно многоногий и да, темного окраса. Неприятная тварюшка, считается вредителем. В возрасте Шидшираха я бы тоже, скорее всего, оскорбилась.
