Люди, между тем, жили всё той же своей обычной жизнью, как на территории храма, так и за её пределами.
— Ты видел, куда Топаз пошла? — взволновано спросил лекарь.
— Ну да, за дровами. Вон в тот березняк. Но ты не отвлекайся от темы нашего разговора и зубы мне заговаривай.
— Но, может, ей помочь нужно? — Настаивал Кий.
— Вот и помоги. Распали пока костерок. Вон пень трухлявый. — Кивнул Алгорн.
Кий внял совету друга и, ещё раз обеспокоено обернувшись на одинокую дорожку человеческих следов, опустился на колени перед будущим костром, но не для того чтобы помолиться или провести ещё какие–то ритуальные обряды, а именно для того, чтобы его разжечь. Вот как оказывается всё просто.
— Так ты говоришь, что это я виноват, что вас чуть не поймали тогда? Но ведь это не я сбился с пути, и попёрся на ночь глядя в незнакомые места? Не я тогда профукал расставленную для вас ловушку? — Алгорн был в своём репертуаре.
— А я из–за тебя тогда расстроился, между прочим. — Пожал плечами Кий.
— Что, не рад был, что я объявился? — Ухмыльнулся призрак.
— Рад, но был бы более доволен, если бы ты менее бурно выражал своё расположение к Топаз, тем более, не выманивал бы её поцелуев обманами. — Вполне охотно пояснил Кий.
— А, так тебе не понравилось, что, несмотря на устранение соперника, он даже после смерти поцеловал её первым? — Догадался Алгорн.
— Кстати, мы не сказали тебе сразу, отчасти из–за того, что не хотели тебя расстраивать, думая, что ты в последний раз стоишь на этой бренной земле, отчасти, из–за того, что опешили из–за твоего неожиданного появления и столь поспешного исчезновения. Возможно, конечно, у Топаз были свои на то причины. Но…. Так вот, я к тому, собственно, что ведь не ты первый поцеловал её из нас–то двоих. — Невозмутимо произнёс лекарь.
Огонёк, благодаря его усилиям, уже начал зарождаться даже во влажном трухлявом пне.
— Что?
Кий улыбнулся и пожал плечами.
— Что слышал.
— Что ты хочешь этим сказать? — Взбесился Алгорн, такое заявление лекаря очень ударило по его самолюбию.
— Только то, что я уже давно поцеловал её первым, ещё там, в горах, когда нас завалило камнями.
— Я не понял, ты что охренел? — Взревел Алгорн.
— А что тебе не нравится?
— А хотя бы то, что ты воспользовался её беспомощным положением и тем её состоянием, что она была зажата в тиски между тобой и камнями.
— Ни чем я не воспользовался и к тому же извинился перед ней.
— Извинился он. И вы ещё удивлялись, почему я не хочу оставлять вас одних? — Не унимался Алгорн.
— А ты что думал! Оставь Топаз вообще в покое и иди к своим вилам, да и все остальные женщины Матушки Земли, вероятно, уже соскучились по твоей нестачиваемой влюблённости.
— Что?
— Вали, говорю, отсюда, вот что. — Выкрикнул Кий, вставая.
— Да я тебя, щенка, сейчас по земле размажу. — Заорал Алгорн.
— Легко размазывать кого–то по земле, если он не в силах сам тебя коснуться. Трус. — Выкрикнул Кий.
— Это я‑то трус? — Взревел Алгорн и кулак его правой руки с размаху врезался в щёку Кия.
Кий почти успел увернуться и чуть не упав, уже в последний момент успел резануть ногой по ногам Алгорн, то есть не оставил удар призрака без ответа. Алгорн повалился на снег, но мгновенно же подскочил на ноги.
Поняв, что он тоже может дотрагиваться до Алгорна, лекарь кинулся на него уже с новой силой, и вот тут–то и началась, уже самая что ни есть настоящая свалка.
А, как общеизвестно, все ссоры, споры и обиды начинаются, как правило, по пустякам и приводят к самым неприятным и неожиданным последствиям.
Топаз висела перекинутая через седло, при каждом новом движение лошади, ударяясь лицом о жёсткую поверхность его кожи, да и стремена больно врезались ей в ноги. Наверное, именно это и привело её в чувства. Но лучше б уж она в них вообще не приходила. Боль была страшная, и не удобно до смерти, липкая, вязкая, но уже несколько подсохшая кровь, слепила глаза, ярким пятном разлившись по лицу и склеив ресницы. Для обзора оставались только маленькие щелочки, оттого и видимость была чуть выше нулевой. Руки и ноги были крепко связаны, одна из ног замёрзла страшно, видно сапог потерялся, когда она упала, а одеть его ей никто не потрудился. Увидеть, кто именно её вёз, девушка не могла, но, по всей видимости, если судить по скрипу наста и отсутствию разговора, этот кто–то, был один. Топаз не могла повернуться, всё тело затекло и болело. Невозможность стереть кровь, залепившую глаза, ужасно раздражала.
Неожиданно она услышала грозный, до боли знакомый, рык, послышался лёгкий хруст хрупкого снега, и её неожиданно сильно встряхнуло в седле. Увидеть, что там на самом деле происходит, она не могла, любуясь только коричневым боком не высокой лошадки.
Неожиданно лошадь понесла, понукаемая всадником и собственным страхом перед пятнистым хищником и, выбирая из двух зол меньшее, выскочила из березняка на открытую поверхность, то есть на замёрзшее озеро.
Хруст, грозный рёв и крики привлекли внимание катающихся в это время по земле двух людей, но это были не любовники, что сплелись в любовном экстазе, а всего лишь двое мужчин, что выясняли отношение по поводу любимой девушки, при чём самое интересное было то, что один из них уже несколько месяцев как был беспросветно мёртв.
— Топаз. — Выкрикнул Кия, струшивая с себя соперника.
— Топаз. — Но тот и сам уже подскакивал с конкурента.
Кошка тем временем уже догоняла свою цель. Кий и Алгорн понеслись за ней следом.
У самой полыньи лошадь неожиданно споткнулась и припала на передние ноги. Всадник и его пленница перевернулись, перекувыркнулись в полёте и шлёпнулись рядом с полыньёй, от которой тут же в разные стороны побежали неровные трещинки.
— Ах ты, сучка. — Выкрикнул всадник, не понятно кого именно имея в виду, кошку или её хозяйку. — Сдохни же, кошачье отродье.
И, точным пинком ноги, он послал связанную девушку прямиком в ледяную полынью. Опоздав на какую–то долю мгновения, Гелео располосовала острыми, как бритва, когтями его одежду и живую пока ещё плоть, и тут же метким ударом зубастой пасти разорвала ненавистное вражеское горло. Кровь хлынула из раны фонтаном, заливая и саму кошку и поражающий своей невинной чистотой снег, и сначала редкими каплями, а потом и целыми ручейками устремилась в открытую полынью.
Парда металась вокруг входа в водное царства. Кий и Алгорн тут же, подскочив, одновременно бухнулись на колени. Гелео не обратила на них никакого внимания, лишь жалобно мяукая и зовя потерянную хозяйку. Неужели она спасла ей жизнь, только для того, чтобы тут же потерять её снова в ледяных расплывах зимней воды.
