конфликта с элатом Фенжи им не хватало.
Но у Роара ничего не получалось с собой сделать. Все они его раздражали страшно, и он был готов боем идти, чтобы они в сторону его супруги не только не смотрели, не думали даже.
А Милена была невероятно красивой и очаровательной, всегда, но эти “выходы в свет”, как она их называла… невозможно же было — платья цвета ранры делали её стройнее, мягко оттеняли светлый цвет кожи и волос, а глаза становились темнее и ярче. У него самого сил не было на неё спокойно смотреть, а тут это.
Рада обняла его, когда Милена отошла в сторону Хэлы, которая тоже всё ещё была невообразимо красивой и притягательной женщиной. Роар обнял дочь, пытаясь унять себя, глянул в сторону тана.
Рэтар говорил с Элгором. Тэяр был спокоен, уверен в себе, так же опасен, как и тридцать, двадцать, десять тиров назад — время вообще его не меняло. Хладнокровный и лучший воин, он отошёл от сражений, так же как раньше не принимал участия в турнирах. Да собственно как и Роар. Но лучшим всё равно считался, за ним всегда ставили Брока, хотя сын Рэтара давно уже был намного более лучшим мечником, чем феран Изарии. Не отставал Рейм и Тэй. Правда была уверенность, что если Рэтар возьмётся за меч, то спокойно прижмёт всех четверых вместе взятых.
Казалось, что тан Хэлу не ревновал, ферану Изарии даже показалось, что глава дома Горан на супругу и не смотрит, но потом понял, что это не так. Только вот уловил полный восторга взгляд Рэтара обращённый на Хэлу, впрочем та отвечала таким же взглядом.
— Папа, — позвала Рада, отвлекая его от семьи теяра и Милены. — Там тан с детьми.
Хэла была сегодня в платье такого цвета как и её глаза, с воздушными рукавами длиной три четверти, открывающими запястья с блестящей небесной нитью на одной руке и браслетом с грактом Горанов на другой. На шее неизменный ирнит. Эти два украшения были на ней всегда, стали с ней едины и браслет был невероятно красивым и изящным, обязательным для женщины дома Горан. И украшения всё ещё смущали её, но она смирилась со статусом, смирилась с тем, что иначе просто нельзя и с тем, что хоть так Рэтару спокойнее.
— Пора бы уже привыкнуть, солнышко, — ответила женщина на заявление Милена о чувстве сна.
— Не могу, — качнула головой белая ведьма. — И не понимаю, как тебе это удаётся.
— Не всегда, — возразила Хэла. — Иногда такая счастливая, что щипаю себя, чтобы убедиться, что всё ещё в своём уме и доброй памяти.
— Хэла, — шепнула Милена, окидывая зал глазами и переводя его на чёрную ведьму, — ты не жалеешь, что ты здесь, а не…
— Там? — уточнила супруга тэяра Горанов.
— Да.
— А ты?
— Просто я… у меня другое. А ты… у тебя была семья, — кажется Милена навсегда останется растерянной девочкой.
Хэла улыбнулась:
— Я здесь, — ответила она. — Я верю, что там всё хорошо. А я — моя семья вот она. У меня есть братья, сёстры, дети, племянники, даже внуки, и у меня есть мужчина, который любит меня, и которого я люблю. Всё остальное не важно, золотце. Всё так, как надо.
— Матэ, — пискнула за их спинами девочка шести тиров и уткнулась в Хэлу, обнимая её ноги.
— Кто это тут? — женщина присела на корточки перед девочкой. — Здравствуй, моя птичка!
У неё была очень яркая внешность — чёрные, как смоль волосы, золотого оттенка кожа и невообразимо красивые бирюзовые глаза. Чёрная ведьма подняла девочку на руки, та заключила её в объятиях.
— Я так скучала, матэ, — проговорила малышка с придыханием.
— Рия, Хэле тяжело тебя держать, — к ним подошёл Брок.
Милена тут же была прижата к его груди, после чего он поцеловал ферину Изарии в макушку.
— Я тоже скучала по тебе, птичка моя, — отозвалась Хэла и улыбнулась Броку, который обнял уже её.
— Блага тебе, Хэла, — проговорил в неё мужчина, который стал с возрастом невероятно похож на своего отца.
— И тебе, котик мой, — ответила она. — По тебе я тоже очень скучала.
Брок забрал дочку с рук Хэлы, но тут же малышка оказалась на руках своего деда.
— Данэ, — радостно воскликнула она, обнимая Рэтара.
Сказать, что он счастлив, было бы недостаточно. Достопочтенный тэяр просто светился.
За Броком стояли ещё двое его детей — девочка и мальчик.
— Мои хорошие, — Хэла протянула к ним руки, потом нагнулась и поцеловала мальчика.
Мальчика звали Бьярас. Он тоже был невероятно рад видеть женщину, тоже называл её матэ, то есть бабушкой. Тоже был очаровательным, смуглым, но вот глаза у него были, как у матери — словно фиолетовыми. После Хэлы он пошёл к Рэтару.
И чёрная ведьма протянула руку старшей девочке.
— Что не так, дорогая? — спросила она, глядя в нахмуренное лицо дочери Брока.
— Мне неудобно, — пробурчала она.
— О, Эбби, я тебя так понимаю, — улыбнулась на это Хэла и расставила руки, предлагая девочке обнять её.
Эбби, старшая дочь Брока и его ныне покойной супруги, одной из наследниц рода Сэнты, правящих в Соёлте, была больше мальчишкой, чем девочкой. Ей нравилось то, что нравилось мальчишкам и Мила часто ловила себя на мысли, что девочка боготворит и во многом берёт пример с Рады.
Ферина даже чувствовала свою вину перед Броком, хотя тому было всё равно, он совершенно спокойно относился к тому, что дочь больше любит одежду мальчишек и предпочитает девичьим играм, оружие и верховую езду. Сейчас на ней было платье, в лучших традициях Соёлта невероятно красивое и очень ей шло, но она явно чувствовала себя в нём неуютно.
— Но смотри, — Хэла повела рукой вокруг, — это сцена. А ты можешь сейчас быть главным украшением этого праздника, потому что ты красавица. И несколько раз в тир можно позволить себе переродиться и примерить на себя другую роль. Главное, что никто ничего о тебе не знает, и не узнает, ты сейчас звёздочка, мерцай и ослепляй, любимая моя.
Эбби явно засмущалась.
— Правда? — подняла она на женщину такие же как у брата глаза.
— Конечно, — улыбнулась ей Хэла.
Девочка немного неуверенно кивнула и подошла к Рэтару.
— Вот об этом я тебе говорила, — улыбнулась Милене чёрная ведьма.
— Я поняла, — улыбаясь ферина.
Происходящее и вправду напоминало представление. И Гораны стали гвоздём программы. Хотя Милена ощущала это всегда.
Где бы не появлялись, изарийцы всегда притягивали к себе внимание, но при этом им всегда было на это наплевать. Они были поглощены общением друг с
