когда встретят.
Оборотень дёргается в мою сторону, и я замираю. Он раскрывает пасть, рыча на меня.
— Дай мне лишь повод, — Томáс хватает меня за руку и тянет назад, выступая вперёд. — Даже не думай.
— Что ты здесь делаешь?
— Я сделал свой выбор, Флорина. У меня тоже нет выбора. Мы идём вместе.
— Но…
— Мы идём туда вместе, — Томáс целует меня в губы и берёт за руку. Он идёт впереди, а я за ним. Я должна убедить его уйти, не показываться, но не могу. Мой рот просто не двигается. Голос пропал. Я не могу решить за него. Я пыталась. Всеми способами пыталась это сделать, но я проиграла. Вот он проигрыш. Я готова была выстоять против них, даже если это опасно и страшно. Но я не могу выстоять спор с Томáсом за его жизнь.
Резко он останавливается перед распахнутыми дверьми, откуда доносится скулёж оборотней. Томáс берёт меня за плечи и наклоняется.
— Всегда помни, что я выбрал свою сторону, — едва различимо произносит он мне на ухо.
Он чертит крест на моём лбу и целует меня.
Я киваю ему, и мы идём дальше. Мне трудно держаться, когда я вижу кровь повсюду. Она покрывает пол, размазана по стенам. Она воняет. Я ещё сильнее цепляюсь за руку Томáса. Он двигается без подсказок, видимо, на запах. Мы проходим центральный зал. Я с болью смотрю на валяющиеся куски плоти, разбросанные повсюду. Узнаю на некоторых клочках одежды цвета и герб Монтеану. Господи. Они многих убили. Многих. Половину, наверное.
Перед нами распахиваются двери, и там собраны все выжившие. Их охраняют незнакомые мне вампиры. Их в несколько раз больше. Я не знаю их. Сглотнув, я высоко поднимаю голову и отпускаю руку Томáса. Я выхожу вперёд и иду к пьедесталу, где раньше стояли троны моих родителей, но сейчас там стоит вампир. Спиной ко мне.
— Какая же ты мразь, — с ненавистью выплёвываю я.
Вампир поворачивается, и у меня внутри всё падает от шока. Не может быть. Это просто грёбаный чёрный юмор!
Глава 40
В нашем мире предательство так же распространено, как и в твоём, мой друг. Но если в твоём мире предатели просто уходят из твоей жизни, оставляя раны, то в моём они живут долго, притворяясь хорошими, добропорядочными и честными людьми. Они легко скрывают своё истинное отношение к тебе и постоянно строят козни. К этому тоже привыкаешь. Мой отец учил меня, что они должны быть рядом с нами. Без предателей мы никогда не поймём собственную силу и ум, не познаем мудрость и не станем достойными правителями. Предатели так же важны, как и верные люди. Но парадокс, думаю, тебе известен. Предатели выживают чаще, чем, действительно, хорошие люди. Не так ли?
Я в шоке смотрю на знакомое лицо, разглядывающее меня и Томáса с ухмылкой победителя. Мой взгляд перемещается за его спину, и моё горло сжимает.
Стан. Его лицо заплыло. В его тело воткнуто несколько ножей, не позволяющих ему, быстро регенерировать. Он связанный стоит на коленях. Под ним лужа крови. Рядом с ним дядя, в ещё худшем состоянии. У него вырван глаз. Меня мутит из-за того, что с ними сделали.
Простите меня.
— Мисс Флорина, надо же, привела пастора с собой. Оно и правильно, кто-то же должен проводить тебя в последний путь, — с издёвкой шипит он, приближаясь ко мне.
Томáс резко выходит вперёд, закрывая меня собой.
— Соломон, — шипит он. — Какая встреча.
— Друг мой, удивлён. Мне казалось, ты более разборчив, — усмехается Соломон. За его спиной кто-то двигается, и я вижу Наиму. Она сверкает клыками в улыбке.
— Привет, подружка. Твой красавчик у меня. Ты же не против? — Она подбрасывает нож в руке и с силой втыкает его в плечо Стана. Он жмурится и сразу же открывает глаза, не издав ни звука. Мой сильный Стан. Его заплывшие глаза с болью смотрят на меня.
Прости меня. Прости за то, что не уберегла.
— Они вампиры, — резюмирую я шёпотом. — Ты не мог понять?
— Я знал, — спокойно отвечает Томáс. — Это я их обратил.
— Что? Зачем?
— Томáс, — хрипит дядя.
Я озадаченно перевожу на него взгляд.
— Ромá, — кивает Томáс.
Что здесь происходит?
Один из вампиров прыгает на нас, и Томáс обращается, хватая его за горло.
— Не так быстро. Она моя, — Томáс отбрасывает вампира со всей силой, и тот ударяется об стену. Раздаётся хруст, и он падает вниз, оставляя после себя кровавое пятно.
— Не потерял сноровку. Папа, он ещё умеет удивлять, не так ли? — усмехается Соломон.
— Конечно. Он всегда был особенным мальчиком, правда, Ромá?
Я не знаю, сколько потрясений за этот день может случиться, но это уже слишком. Из-за угла выходит советник отца. Тот самый, которого я спасла. Тот самый, который сидел рядом с нами за столом. Тот самый, которому отец доверял наши жизни.
— Папа? — выдыхаю я.
— Увы, каюсь, — усмехается вампир. — А мой парень вырос и стал полноценным вампиром. Сильным вампиром, который не побоялся завершить начатое моим другом. Тебе стоило убить меня, Флорина. Я всегда знал, что ты никчёмная. Ты ничтожество, какой тебя и считала вся твоя семья. Тринадцатый ребёнок. И из всех сильнейших вампиров, именно ты выжила. Это нечестно. Твои братья и сёстры были намного сильнее тебя.
— Мой отец доверял тебе, — шепчу я.
— Доверял. Я долго зарабатывал свой авторитет. А теперь его нет. Твой отец был таким же идиотом, как и Ромá. В тебе его кровь. Мерзкая кровь проповедника. Ты хоть знаешь, сколько вампиров он подставил, только бы не воевать за нас? Нет. Откуда тебе знать. Ты не хотела знать. А ты в курсе, сколько вампиров тебя ненавидят? Посмотри. Они все презирают тебя. И они правы.
— Что вы хотите? — дёргаю головой. — Давайте, без этого драматичного дерьма. Я уверена, что вы готовили свои речи очень долго. Даже репетировали их, но мне насрать на вас. Что вы хотите? Трон? Да пожалуйста. Я не против. Только потом не плачьте. Власть? Рискните. Я понаблюдаю за вашими потугами. Что? У вас же есть причина, по которой вы всё это устроили?
— Она всегда была слишком дерзкой, — хмыкает советник. — Но да, у
