Что-то светлое промелькнуло перед глазами, и я удивленно осмотрелась, увидев, как словно из самих небес падают белоснежные лепестки нежных весенних цветов, превращаясь в самый настоящий дождь. Теплый ветер кружил их в причудливом танце, вызывая восторг как у находящихся здесь детей, так и у жителей города постарше, и я, чувствуя себя маленькой девочкой, запрокинула голову к небу, заворожено наблюдая за танцующими лепестками. Один из них, подчиняясь порыву ветра, упал мне прямо на нос, и я тряхнула головой, невольно засмеявшись.
Перехватила нежный взгляд Ингварра, наблюдающего за мной с улыбкой, и тут же повернула голову, когда Арагорн в сопровождении друзей спустился с крыльца и двинулся вдоль широкого прохода.
Приветствующие его подданные низко склоняли головы перед своим новым королем, стражники повыше поднимали подбородки, невольно расправляя плечи, и Странник, неспешно вышагивающий вперед, считал своим долгом приветственно кивнуть каждому. На мгновение остановился возле Эомера, улыбнувшись ему и склонив голову, и король Рохана ответил тем же, признавая новоиспеченного предводителя дружественного государства. Теплый взгляд Странника скользнул в сторону, выхватив из толпы Эовин и Фарамира, по-прежнему стоящих рядом, и они, переглянувшись, так же почтительно поклонились, выражая свое почтение. Заметив, как уверенно и бережно рука младшего брата Боромира сжимает тонкие пальчики роханской принцессы, я, наконец, поняла, о чем же говорил Эомер в холле.
Эта мысль заставила искренне порадоваться за влюбленных, и я настолько увлеклась размышлениями, что даже не сразу заметила, как продолживший свое шествие Арагорн замер напротив меня.
— Ваше Величество, — мягкий, чуть хрипловатый баритон вызвал у меня улыбку, и я, глядя в смеющиеся глаза Странника, присела, наверное, в лучшем реверансе из всех, которые когда-либо делала под внимательным взором Арвен. Маргрит и Ингварр, стоящие за моей спиной, последовали моему примеру, точно так же приветствуя короля Гондора поклонами, то же самое повторили и искренне улыбнувшийся Скьельд с королевскими гончими. В сознании невольно мелькнула мысль о том, что Четвертый Маршал относился к людям с чуть большей теплотой, чем остальные оборотни.
— Ваше Величество, — вернула я другу его беззлобную шпильку, а после выровнялась, по-прежнему улыбаясь. — От лица всего Серого Оплота я искренне поздравляю вас и обещаю, что в случае необходимости оборотни станут на защиту Гондора, — взгляд смягчился, а голос зазвучал немного теплее. — Я рада, что у меня есть такой друг.
— Как и я, — благодарно кивнул мне Арагорн, отступил на шаг, привлеченный кем-то, кто еще хотел выразить свое почтение королю, а я, почувствовав на себе внимательный взгляд, повернула голову.
Гэндальф и Гимли, точно так же приветственно кивнув мне, поспешили за Странником, а вот Боромир, шедший с ними, немного задержался, поравнявшись со мной. Высокая широкоплечая фигура казалась еще более внушительной и, чтобы видеть знакомые серые глаза, я вынуждена была запрокинуть голову вверх. Гондорец смотрел как-то странно, словно бы испытывающе, и из нас двоих именно я почему-то чувствовала себя добычей, попавшей в плен хищника.
Волчица в груди недовольно заворочалась, чувствуя смутное беспокойство и какое-то незнакомое ей волнение, однако в следующее мгновение за левым плечом послышался судорожный вздох, и я, вырвавшись из плена любимых глаз, резко взглянула на подобравшуюся Маргрит.
Черты ее лица заострились, крылья носа затрепетали, а с губ сорвалось тихое рычание, и, почувствовав, как мгновенно вскинулась волчица подруги, я проследила за ее загоревшимся взглядом.
Выразить свое почтение королю Гондора прибыли не только представители человеческих государств и оборотни, но и другие народы, и сейчас перед широко улыбающимся Арагорном во главе большой делегации эльфов, разодетых в светлые легкие одежды, стоял Леголас, как никогда похожий на настоящего принца. Светло-серый камзол из мягкой ткани был расшит белыми нитями, изображающими какой-то сложный рисунок, на длинных золотых волосах лежал тонкий серебряный венец, а в изящной высокой фигуре было столько грации и величия, что дыхание перехватило даже у меня, чего уж говорить о Маргрит, жадно втягивающей полной грудью знакомый запах.
Скулы девушки полыхнули лихорадочным румянцем, глаза заблестели жидким золотом, и, наверное, не удержи Ингварр гончую за локоть, она бы тут же бросилась к своей паре.
— Ты командир разведки или беспородная шавка? — язвительно поинтересовался братец свистящим шепотом, смерив подопечную осуждающим взглядом. — Веди себя достойно.
— Чего сказал? — возмущенно вскинулась первая бегущая по следу, продемонстрировав в хищном оскале удлинившиеся клыки, и я требовательно шикнула, остудив пыл обоих спорщиков. Надувшись, как малые дети, гончие умолкли, издавая сердитое сопение, а я, отвернувшись от них, заметила, как разговаривающий с Арагорном Леголас бросил в нашу сторону короткий заинтересованный взгляд.
Что-то мне подсказало, что предстоящий вечер обещает быть веселым.
В целом, как позже оказалось, беспокоилась я совершенно зря. После окончания торжественных церемоний гости были приглашены в замок на большой пир, а остальные обитатели Минас-Тирита, которым места в битком набитых стенах не хватило, праздновали прямо на улицах города. Песни с каждым часом становились только громче, вино и крепкий алкоголь лились рекой, а от развеселых танцев, казалось, дрожат каменные белоснежные стены. Грань между бедняками и благородными лордами стерлась, исчезли рамки между людьми, оборотнями и эльфами, и все чаще вокруг я замечала, как ранее не слишком жалующие друг друга народы, поднимая терпко пахнущие кружки, весело хлопают друг друга по плечам, заводя одну веселую песню за другой.
День превращался в вечер, янтарные лучи закатного солнца золотили Пеленнорские поля и окрашивали багрянцем стены Белого Города, а Минас-Тирит гудел, словно потревоженный улей и, наверное, в городе не было такого места, которого не коснулся бы шумный праздник. Кто-то громко воспевал хвалебные оды новому королю, кто-то бахвалился героическими подвигами в битвах, а кто-то заводил длинные, душевные песни о полегших в бою товарищах, и после двадцатой бочки крепленого лоссарнахского вина я просто перестала считать количество выпитого гостями алкоголя. Слуги, которые подавали угощения и напитки, под шумок и сами умудрялись добраться до угощений, но, что примечательно, никто не сказал им и слова, а заметив, как уже немного подвыпивший и задорно смеющийся Скьельд утягивает в танец румяную, отчаянно смущающуюся служанку, я только махнула рукой, совсем не желая мешать кому-то наслаждаться праздником.
Самой мне за все это время ни разу не удалось побыть наедине с самой собой, вокруг постоянно толклось великое множество народу, который просто горел желанием пообщаться, и я, искренне не понимая, чем вызван такой ажиотаж, могла лишь растерянно отвечать на бесконечные вопросы, расточая вокруг вежливые улыбки и все крепче сжимая пальцы на ножке кубка с вином. Подобное внимание было для меня в диковинку, я не привыкла находиться в центре событий, и ощущала себя в крайней степени неловко, размышляя о том, как выбраться из окружающего меня живого моря.
То и дело в толпе мелькали знакомые лица, я видела Мэри и Пиппина, танцующих на большом столе под звуки скрипок и гармоники, видела Гимли, который с кем-то из роххирим на спор хлестал гномий самогон, как обычную воду, и видела, как весело смеются Эовин с Фарамиром, пританцовывая среди множества других танцующих пар, заполонивших огромный тронный зал. Время от времени где-то среди гостей мелькали белые одежды Гэндальфа, о чем-то с азартом спорил с Эомером явно расслабившийся Ингварр, а в какой-то момент краем глаза я заметила, как тащит в центр зала сопротивляющегося Леголаса Маргрит. Гончая раскраснелась от вина и широко улыбалась, заливаясь нежным, переливистым смехом, а голубые глаза смотрящего на нее эльфа все больше наполнялись теплом, и он словно и не замечал того, что сопротивляется все меньше, охотно поддаваясь утягивающей его волчице.
