— Моя сила тоже здесь не властна, — гулким, неживым (что для бога смерти более чем логично) голосом произнес он. — Увы, но заварившим эту кашу ее и расхлебывать… Мне было интересно, к чему ваша затея приведет, но такого, признаться, даже я не ожидал. Посему… всего доброго, господа, меня ждут мои непосредственные обязанности. В отличие от вас, я не имею права ими пренебрегать ни на день, ни на час.
И Тилар-Танатос запросто растворился в воздухе, отправившись в свою вотчину, самую обширную из всех.
Мир мертвых.
Оставшиеся переглянулись. Танатос, как всегда, обронил напоследок кое-что очень важное, от чего боги похолодели окончательно.
— Обязанности, — тихо повторил Ильос. — И кто будет выполнять обязанности снежного бога, если мы не найдем способ расколоть эту ледяную скорлупу?!
— Сделаем, как и хотели — найдем нового бога!
— Не выйдет, — покачала головой Гестиа. — Из Сньора мы вырвали силу, пусть и не всю. Из Ардора её вытягивает новорожденная звезда. Но этот кристалл, как мы убедились, совершенно герметичен. Сила Ланежа остается при нем, и, не разбив кристалл, мы не сможем к ней прикоснуться, не сможем передать ни крупицы новому богу.
Повисла звенящая тишина.
— А вы что скажете? — вызверился Анихи, волком глядя на своих духов. Те пригнулись под гнетом гнева бога, но ответили твердо:
— Чего же полезного могут сказать бессловесные, бездумные рабы, хозяин? Не желаем смущать ваш слух своими нелепыми домыслами, — и, высказавшись, они бочком-бочком направились к выходу из зала, не забыв прихватить Нилу.
— Я не понял — это окончательный бунт?! — дрожа от ярости, рявкнул Анихи.
— Увольте, хозяин, — отозвалась цветница, бережно поддерживавшая Нилу. — Какой же бунт? Мы верные ваши слуги, торопимся в ваши Чертоги, исцелять сияющий лотос. Прощения просим…
— Стоять! — зарычал он, и духи покорно замерли на пороге. — Какого вы все вообще вмешались?!
— Потому что так — правильно, — хором отозвались духи. — А деву снежную вы сами нам всячески оберегать велели. Мы и расстарались.
С тем духи и ретировались, более не дожидаясь хозяйского разрешения и не реагируя на окрики.
— Каждого на три сезона плоти лишу! — поклялся Анихи сквозь зубы. — Пусть знают! Отвыкли от твердой руки?! Так я напомню!
— С духами своими потом разберешься, — оборвал его Ильос. — Как и мы — со своими. Сейчас важно другое. Беда в том, что Ланеж — не Ардор. Он стихийный бог. Его обязанности так легко другому богу не передашь, к тому же сила и все регалии тоже остались при нем… Что мы будем делать, если окажется, что из-за этой ледяной глыбы он не в силах выполнять свои прямые обязанности? И главное, — он нервно сглотнул. — Что мир сделает с нами, если по зиме не ляжет снег?! В первый раз, во второй, в третий?!
Повисла потрясенная, испуганная тишина. Этот вопрос окончательно отрезвил всех. Если снег не ляжет, если нарушится равновесие, хранителями которого они все являлись, если пробудится Мир… Он не карает кого-то одного, не ищет единственного, на кого можно возложить большую часть вины. Пострадают все, кто был хоть как-то причастен!
Потому что гармония нарушается лишь в том случае, если боги не справляются со своими обязанностями.
До них начало доходить, что они и впрямь заигрались.
— А духи снега? — с надеждой осведомился Кэлокайри.
Тайи покачала головой.
— В первый раз выручат, может, во второй. А дальше…
— Снег не ляжет, — скрипучим, пугающим голосом произнесла Гестиа. — Без снежного бога… духи однажды попросту не проснутся, когда осень подойдет к концу.
— А как же Зима? Она ведь достаточно сильна, и живет на Севере, значит, не заснет без Ланежа! — вспомнил Анихи. — И еще один там был, десятилапый…
— Шэ'Эл, Десятирукий, — поправила Тайи, скорчив презрительную гримаску. — Уж старейших-то духов можно было запомнить!
Ее справедливый упрек проигнорировали с потрясающим равнодушием.
— Значит, пойдем к этой его Зиме! — раздраженно бросил Иркас.
— Так она и станет нам помогать, — сердито заметил Гром. — Они ж за своего бога горой вон стоят! Никого не боятся, совсем совесть потеряли…
— Нам — не нам, а миру — может, и станут!
— Жаль, приказать не выйдет — чужие ведь, — нахмурился Анихи. — Разве только Фтинори бы удалось, он вроде с Ланежем в хороших отношениях был…
— Попытаться стоит, — Кэлокайри тоже запоздало побледнел, сообразив, во что они все вляпались. — Это единственное, что мы можем предпринять.
— Для начала стоит подождать, может, в Мире зимой все пойдет своим чередом, — прервал нарастающие паникерские настроения Ильос. — Ну, пригрозил Ланеж, припугнул нас напоследок — но он ведь бывший дух, а значит, попросту не смог бы сознательно нарушить гармонию Мира! Они все быстрее костьми полягут, чем такое допустят. А пока ждем, я могу направить сюда сфокусированную силу солнца, через стеклянную линзу, — предложил сиятельный бог солнца. — Может, со временем жар протопит этот лед.
Гестиа покачала головой, но ничего не сказала на это. Она и так произнесла слишком много слов, к которым никто не прислушался.
Но она знала, точно знала, даже сейчас, что ожидание не принесет плодов. Земля уже горестно застонала, предчувствуя дурную зиму, когда снег не защитит, не убережет, не обновит…
Они вытянули из Сньора большую часть силы, бросив его в неугасимый подземный огонь, с которым не смог бы сладить бог стужи. Эта сила, освободившись, только и ждала нового вместилища, коим стал Ланеж. Его, в свою очередь, принял старый алтарь Сулу, увешанный артефактами великих и верховных богов. Каждый из них тогда дал частичку своей силы, взращивая зимнего духа этой жертвой. Иначе он не смог бы стать богом.
Духи зимы принесли ему в жертву свою силу.
Стужа признала его господином, духи признали его властителем. Они, верховные, тогда признали его богом.
Возможно, теперь то же самое произошло с его наликаэ? Вдруг ни она, ни Ланеж не лгали? Что, если духи и вправду отдали девушке, защитившей их от Сньора, по крупице своей силы? Что, если жертва бога, отказавшегося от нее, взрастила ее дух, а затем и алтарь принял ее как частицу своей стихии? Ведь их духи, их собственные духи пытались ее защитить от хозяев! Они бы не поступили так, если бы не чувствовали подлинного родства… ведь и от Сньора в свое время многие, и Адаш в том числе, пытались защищать снежных духов!
А они, всемогущие боги, почему-то не смогли принять тот факт, что кто-то может обрести бессмертие без их ведома!
Давно ли ими овладела такая несокрушимая гордыня?
Гестиа покачала головой, недовольная собой сверх всякой меры.
Она вновь обозрела полуразрушенный большой зал.
Пол испорчен окончательно — местами вздулся пузырями, расплавившись от силы Пожара, да так и застыл. Где-то проломлен ее собственными созданиями — корнями могучих южных деревьев, где-то сосульками. Огонь в чашах застыл, не хуже Акварии — хорошо хоть эта истеричка вынужденно молчала… впрочем, скоро наверстает. Светильники частью разбиты, частью сорваны. Стены искромсаны безжалостным льдом, который быстро истаял…
Она огладила глубокие порезы, оставшиеся на правой руке, и они затянулись прозрачным кварцем. Пусть так, пока не заживут. Раны Земли всегда зарастают медленно…
Гестиа скупым жестом подозвала к себе Адаша и остальных. Сжались, но подошли, ожидая наказания. Только вот его не будет. Она не настолько глупа и жестока, как бы ни была стара.
Смерила прощальным взглядом льдистый кристалл, в котором слились в вечном поцелуе снежный бог и его нареченная.
Ланеж и вправду пошел на крайние меры, укрыв от них всю силу зимы вместе с собой и своей наликаэ, оставив им жалкие крохи. Не каждый из богов на такое бы отважился… а если совсем честно, никто другой бы не рискнул. Не хочется признавать, но он чувствует свою стихию лучше них всех.
Покачав головой, Гестиа покинула Золотые Чертоги, молча, не прощаясь ни с кем. Богам в любом случае было не до нее — они лихорадочно, нервно перебирали все возможные способы все-таки укрыть снегом землю, настолько их пугала даже призрачная возможность подлинного пробуждения Мира.
