знаю, что будет дальше. Это все равно что заново наблюдать, как тонет мой корабль. Надежды уходят под приливы и отливы судьбы.
Она протягивает Вентрису простой золотое кольцо. То самое, которое я потеряла в воде пять лет назад. То самое, что было в сокровищнице Илрита… Кольцо, от которого я доверила ей избавиться.
— Ты знал, что она была замужем? — Фенни спрашивает Илрита.
Его голова мотается между ней и мной и возвращается к Фенни.
— Что это за игра, сестра?
— Никакой игры, только правда, наконец-то. — Ее внимание снова переключается на меня. Фенни качает головой в стороны, золотистые волосы, словно разъяренные змеи, вихрятся на заколке-ракушке. — Ты ему скажешь или я?
Я вращаюсь, все глубже и глубже, обратно в бездну. Море поглотит меня целиком и на этот раз не выплюнет обратно в виде сознательного существа. Я стану не более чем амебой. Я стану одним из тех теневых существ, которые ждут, когда их целиком поглотят чудовища глубин. Я маленькая, жалкая и слабая…
Мое тело разрушается недостаточно быстро. Я отчаянно хочу, чтобы все это закончилось, но это не так. Я все еще на месте. Очень даже на месте. Разговор все еще продолжается. Почему я не прекращаю его? Почему я ничего не говорю?
— Очень хорошо, — продолжает Фенни. — Это выпало из нее в ту ночь, когда ты отметил ее как наше подношение.
— Это может быть любое кольцо, — осторожно говорит он.
— На нем ее инициалы. — Слова Фенни выбили меня из колеи. — Оно слетело с ее пальца, когда вы совершали акт. Разве это не так?
Голова Илрита все еще мотается между нами. Но как только он взглянул на меня, он все понял. Язык его тела меняется, когда я не отрицаю, что оно мое. Он знает правду без лишних слов.
— Да, но…
— На каком пальце она его носила?
— Я… я не помню, — заикается Илрит.
— Да ладно, конечно, помнишь, — почти мурлычет Фенни.
— Левая рука, второй палец от мизинца…
— Севин, как Герцог Учености, я приходила с вопросом о людях и кольцах несколько месяцев назад, не так ли? — Несколько месяцев назад? Если это правда, то в тот день, когда я попросила Фенни избавиться от кольца, она ушла… после этого ее некоторое время нигде не было видно.
— Да, — признает Севин.
— И что ты мне сказал?
— Есть записи о том, что ранние люди отмечали свои союзы позолоченными кольцами из дерева, вырезанными из деревьев их предков. В знак того, что их союз друг с другом и с миром вечен, — говорит Севин.
— Не понимаю, какое отношение все эти театральные представления имеют к делу, — отрывисто говорит Ремни, постукивая наконечником копья по полу. — Ближе к делу, дитя.
— Суть в том, что она лжет. — Фенни смотрит на Илрит. — Она когда-нибудь говорила тебе о муже?
Илрит долго молчит. Он снова смотрит на меня, ища. Что я могу сказать или сделать? Я собирался сказать, не успеваю сказать я, как Илрит произносит:
— Нет.
— Она солгала нам, обманула нас всех. Человек никогда не был подходящим подношением, и мы должны были знать, что так оно и будет. — Фенни поднимается, указывая в мою сторону. — Она коварная злодейка, задумавшая низложить моего брата и настроить его против его народа.
— Я ничего такого не делала! — Наконец-то я обрела голос. Он густой, неуклюжий, говорить больно, но я заставляю себя.
— Ты не была замужем? Правду. — Фенни направляет на меня копье.
— Была, но все закончилось — я закончила это.
Я в шоке, когда Илрит, не двигаясь, встает между нами. Защищаясь. Я хочу обнять его. Выплакать свои извинения за то, что все так вышло.
— Тогда ты признаешь себя нарушителем клятвы. — Хор рокочет, обмениваясь взглядами. Это слово снова потрясает меня до глубины души. В памяти всплывают все насмешки и издевки, брошенные в мою сторону. Неужели я никогда не смогу избежать своей участи? Неужели это все, что я собой представляю? — Лючия, войди, — приказывает Фенни.
— Лючия? — эхом отзывается Кроул, когда Лючия проплывает по туннелю. — Какое отношение она имеет к этому?
— Еще одно доказательство обмана Виктории. Как она развратила Илрита в своих интересах. — Фенни просит Лючию подойти и тоже предстать перед советом. — Расскажи им то, что рассказала мне.
Фенни знает о нашей с Илритом любви. О том, что мы сделали. Я прокляла его, и себя, и Вечное Море, и весь Мидскейп. Может быть, весь мир.
Лючия останавливается, глядя между нами и хором. Спустя, как мне кажется, невероятно долгое время, она говорит:
— Я не знаю, о чем ты говоришь, сестра.
— Лючия, — рычит Фенни.
— Я не буду говорить против своего брата.
— Хор приказывает!
— Ты не хор, — отвечает Лючия. — Ты всего лишь подражатель нашего брата, и притом печальный. Я думала о тебе лучше, сестра.
— Да как ты смеешь! Я пытаюсь спасти нашу семью.
— Хватит, — говорит Ремни.
Когда сестры начинают переругиваться, Илрит переводит взгляд на меня. Выражение его лица не поддается прочтению. Он ни на секунду не выдает своих мыслей.
— Это правда? Ты замужем? — шепчет он, обращаясь только ко мне.
— Я могу объяснить…
Илрит качает головой и отводит взгляд.
— Давай убьем ее и покончим с этим, — требует Вентрис.
— Человеческие традиции могут меняться, — замечает Севин. — Возможно, мы слишком полагаемся на древние записи, чтобы определить ее характер.
— Все это не облегчает ни наших проблем с лордом Кроканом, ни этого заявления о недугах Леди Леллии, — замечает Кроул.
Все переговариваются друг с другом. Все громче и громче. Но мои уши ничего не слышат — только тихий звон, когда я смотрю на Илрита, который по-прежнему не встречает моего взгляда.
Что я наделала?
— Хватит, — Ремни заставляет всех нас замолчать криком и ударом копья, от которого во всех углах комнаты вспыхивает свет. — Хватит. Этот диссонанс ни к чему не приведет. Лючия, уходи. Воины, отведите Илрита и Викторию в покои помазанников и не выпускайте их оттуда, пока хор не решит их судьбу.
Глава 49
Нас проводят обратно в комнаты, которые я занимала ранее. Между нами не просто комната, а целый океан. Мое тело онемело. Тяжесть. Удивительно, что я вообще могу парить или плыть.
Когда мы подплываем к берегу, по морю разносится песня хора — если это вообще можно назвать песней. Это какофония из пяти голосов, поющих одновременно, все не в лад, не совсем в такт. Остановились. И снова безуспешная попытка.
Воины оставляют нас в комнате, расположившись в начале тоннеля, ведущего к ней, и
