С этими словами старушенция схватила меня за руку, развернула её ладонью вперёд и приложила к отделанной светлым деревом двери.
— Добро пожаловать, Княгиня Екатерина, — послышался откуда‑то напевно мелодичный женский голос, и под ошалевшим от этих слов взором старушенции дверь распахнулась.
— Княгиня? — растеряв всю язвительность, словно уточняя, переспросила мадам.
— Княгиньа Екатерина, — честно поправила её я, и так же как все здесь делали слегка склонила голову.
Ну а что? Мне здесь жить. Долго ли коротко, но враги мне совершенно ни к чему.
— А ну коль княги–иня–я, — так и не обратив внимание на разницу в звучании, повторила старушенция. — Входите, дорогая… вот так. И клеточку можете на столик поставить, там зверушке хорошо будет… — тут же запричитала, изображая радушную хозяюшку.
А у меня вот, ей богу, руки зачесались придушить эту старую перечницу. Но‑таки сдержалась. Клетку, так и быть, поставила и пошла следом за домоправительницей осматривать свои апартаменты. А иным словом этот набор комнат назвать язык и не поворачивался.
Чего здесь только не было!
Первой комнатой оказалось нечто типа гостиной, с даже на вид мягкими и удобными диванчиком и парой кресел, так же тут имелись круглый столик и стулья. Босые и порядком озябшие от беготни по довольно холодной каменной лестнице ноги утопали в мягком, пушистом паласе. Все выдержано в нежных персиково–бежевых пастельных тонах. Не раздражает и глазу приятно.
В гостиной, помимо входной двери, наличествовало ещё две. Одна вела в довольно аскетичный, но при этом уютный кабинет. Вторая — в напоминающую фотографии из номеров люкс в Хилтоне спальню. Из которой опять же имелось ещё три двери: в набитую вещами и обувью гардеробную, в санузел и на балкон!
Всё! Вот только ради одного удовольствия проживать в таких апартаментах я готова остаться здесь навсегда! Родительская «элитка» в сравнении с этим казалась нищенским бараком! Одна высота покрытых изящной лепниной потолков чего стоила.
— Всё, Каргуля, можешь идти! — мелодично пропел тот же голосок, что приветствовал меня у дверей.
Блин… мне не послышалось? Она действительно… назвала старую перечницу…
— Каргуля–я-а! — словно подтверждая мои мысли, вновь пропел голосок. — Сво–обо–одна–а-а. Мы и сами дальше управимся, — как ни в чём не бывало потребовал голос, и если старушенция только нос сморщила, то я чуть от смеха вновь не загнулась, но для приличия всё же натянула на лицо серьёзное выражение, сделав вид, что ничегошеньки не слышала.
Какая прелесть! Кому бы ни принадлежал голос, этот некто мне определённо нравится!
Старушенция после дерзкого предложения обладательницы таинственного голоса свинтила из моих апартаментов в темпе вальса, только юбки из‑за шустро захлопывающейся двери сверкнули. Ну что сказать? Я не расстроилась. Общество этой мадам… «Каргули» меня абсолютно не радовало.
— О чём задумалась? — пропел голосок.
В первый миг я почему‑то опешила, оглянулась по сторонам, таки надеясь увидеть обладательницу столь музыкального голоса. Никого. И только задорный заливистый смех в ответ на мою реакцию.
— Ты с духами раньше не встречалась? — это был не столько вопрос, сколько утверждение, и в голосе, хоть я и не видела его обладательницы, послышалась улыбка.
— Н–нет, — почему‑то заикаясь, промолвила я.
— Ну… это вряд ли, — усмехнулся голосок. — По дороге сюда наверняка видела. Кстати, меня Алсеей зовут. Ну… или Аля… так проще.
— Очень приятно, — автоматически ответила я.
И тут передо мной всколыхнулась белая дымка, постепенно обретающая вид женской фигурки, вскоре стали вполне различимы и черты лица, и заострённые к верху ушки.
— Ты эльфа? — не подумав, высказала своё предположение я.
— Была, — впервые голос духа прозвучал глухо, без намёка на улыбку, и такая щемящая сердце тоска вдруг навалилась. Видать, я неосторожно разбередила старую рану. — Да, что это я? — тут же встрепенулась Алсея. — Для начала, тебе стоит принять душ и избавиться от этой тряпки. От неё Элифаном так и прёт! — фыркнула она и, заметив моё непонимание, терпеливо пояснила: — Тот, кто дал тебе её — Элифан Ветреный. И поверь, сделал он это не без умысла. Мужчины их рода в полной мере оправдывают свою фамилию. Они и маги Ветра непревзойдённые и… кобели ещё те. Так что лучше бы поскорее избавиться от этой тряпки и приобрести пристойный вид. Иначе стук в дверь застанет тебя врасплох. И последствия…
— Понятно, — буркнула, вспоминая голубоглазого шатена.
Жаль. Очень жаль. Но если этот, без сомнения, обаятельный мужчина имеет такую репутацию, то, пожалуй, я пас. Да и вообще, я же не собираюсь здесь надолго задерживаться! Тут бесспорно интересно, но дома Тошка. Один! Вот расколдую тёзку, узнаю, как вернуться, и сразу обратно.
Ванная комната напоминала привычную современную. Только унитаз сделан из какого‑то на вид хрупкого материала и смотрится излишне изящно, а монолитная каменная ванна с лёгкостью примет в свои объятия двоих человек. Имелся и душ, к сожалению, фиксированный, без гибкого шланга, к которому я привыкла. И ещё… жутко смущало ничем не занавешенное огромное, едва ли не во всю стену окно, за которым, пусть и в отдалении, парили воздушные острова, с замками и их таинственными обитателями.
Понюхав содержимое каких‑то флакончиков и бутыльков, стоявших на узенькой полочке над ванной, недолго думая ливанула часть их содержимого в набирающуюся воду. Комнату тут же наполнил приятный аромат неведомых трав, а над водой стремительно начала расти пенная шапка, расширяясь в стороны, пока не заполнила собой всю поверхность.
Поборов смущение, скинула накидку и ступила в это ароматное пенное царство. М–м-м… стоило воде коснуться стопы, и всё тело охватило неведомое ранее блаженство и нетерпеливая дрожь. По спине пробежали мурашки. И не вынеся этой неестественной сладостной муки, я ступила в воду второй ногой… неожиданно глубоко. Нетерпение усилилось. Не выдержала. Взметнув во все стороны хлопья пены, плюхнулась в нежные объятия кажущейся живой, нежной и какой‑то доброй воды.
Прикосновение вызвало непривычную негу во всём теле. Все мышцы расслабились, а гнетущие мысли о Тоше, бедной тёзке и необходимости найти путь назад отошли на второй план, а вскоре и вовсе забылись.
— Не успела, — раздался возле самого уха певучий, мелодичный голос Алсеи, а следом, неведомо как слышимый сквозь все двери, донёсся стук. — Одевайся скорее!
