Будь здесь Джаг, то потребовал бы наблюдать за повторной попыткой. Он тот еще придурок. А Хоук лишь кивнул.
— Ты должен был ее убить. — В двери одной из спален показался Кугар, наблюдающий за ними со скрещенными на груди руками равнодушными бледными глазами.
Тай сильнее прижал к себе женщину. Никто никогда не мог предугадать, о чем думает этот дикий. Все время, что Тай жил в доме диких вокруг Кугара витали домыслы и слухи.
Из всех диких его прошлое самое таинственное. Они знали, что Кугар самый старший, но если кто и знал сколько ему точно лет, такой информацией не делился.
Века назад ходили слухи, что Кугар наполовину маг, и что именно он ответственен за смерть… за убийство семнадцати диких в загадочной пещере, семнадцать животных, которые больше не воскресли, чтобы отметить следующего в роду.
Но Лион ему доверял. А для Тая этого было достаточно. За шесть веков существования Тая в роли дикого, Кугар выказывал лишь верность.
Но очень мало разговаривал. Чаще просто молча наблюдал, выжидал, пока не грянет время битвы. Вот тогда он начинал сражаться с мастерством и яростью, которым позавидовал бы любой берсерк.
Такого хорошего товарища умно держать в своей команде, пока не понадобится тепло и дружелюбие. Кугар не обладал такими качествами.
Тай мог доверить Кугару прикрывать спину, но не поверит, что как только представится шанс, тот не убьет человеческую женщину. Особенно, учитывая, что они все считали Тая медленно съезжающим с катушек.
Тай встретил взгляд Кугара и предупреждающе зарычал.
— Даже не думай об этом.
— Убийство женщины может быть ошибкой, — вставил Хоук.
— Почему? — Не то чтобы Тай не согласен, но побаивался, что причины его согласия больше относились к бесстрашному воину с темными глазами, чем связаны с чем-либо логичным.
Хоук пожал плечами.
— Если ее не станет, нет гарантии, что ты и дальше будешь получать видения. Сейчас же у тебя они возникают отрывочно?
— Иногда. Черт, не знаю я ли получаю их или нет. Видения не последовательны. Сначала я видел ее, как она получила видения вместе с фрагментами убийства. Затем сами фрагменты. Но уже несколько часов ничего.
— Что если с ее смертью исчезнут видения? Мы потеряем сильное оружие.
Тай тихо поблагодарил друга и ослабил хватку на пленнице. Хоук прав. Пожалуй, в той мешанине, которая сейчас действовала в роли его мозга, затерялась такая же мысль.
— Когда у нее случится следующее видение, попытайся, приятель, забраться ей в голову. Даже если не сможешь перехватить его, вероятно, сумеешь увидеть. Этого, по крайней мере, хватит, чтобы выяснить, где происходит нападение.
Тай встретился взглядом с Хоуком.
— Я продолжу воздействовать как на сознание, так и на перехват видений. Но зрители нам ни к чему. Ты уходишь. — И переместил взгляд на Кугара. — Вы оба.
Выражение лица Кугара не изменилось, как впрочем и всегда, но все же Тай почувствовал неодобрение воина
— Тай, не думаю, что это хорошая идея. — Хоук свел брови. — Если ты потеряешь контроль, можешь ее убить.
Тай метнул взгляд на Кугара.
— И тогда проблема решена. — Вновь посмотрел на Хоука. — Уингс, такой риск мы можем взять на себя. Эта женщина — человек, но боец до кончика пальцев. А еще агент ФБР.
Она уже видела мое лицо. Но не должна видеть ваши. До тех пор, пока я не смогу убедиться, что в состоянии очистить ее воспоминания. Кроме того, мне снова придется ее возбудить, но не хочу, чтобы кто-то подглядывал.
В порыве странного защитного инстинкта Тай крепче сжал женщину. От мысли, что кто-то услышит ее страстные стоны или крики во время оргазма, в нем вспыхнул неизведанный и ревностный гнев. Спокойствие, Тай, только спокойствие.
Сделав глубокий вдох, он впился в Хоука взглядом.
— Если не хочешь встретиться с моими когтями, спор окончен.
— Понял. Мы заберем вещи и уберемся, но будем поблизости, приятель. Присмотрим за домом.
Спустя пять минут, как только двое диких закрыли за собой дверь, Тай стоял посреди гостиной и смотрел на Делейни Рэндал. Разумом он понимал, что нужно ее положить, но тело отказывалось подчиняться. Почему так?
Что за необъяснимая потребность ее обнимать? Потребность, выходящая за рамки предотвращения побега. Она претила каждой унции логики в голове Тая.
Виновно ли в потере контроля необузданное влечение Тая к Делейни? Или всему виной безумие, которое медленно разъедает его способность действовать логически? Действовать разумно.
Безумие, которое в один день способно погубить их обоих.
Делейни просыпалась; ощутив тепло у спины, замурлыкала. Тепло. Мужчина. Убийца.
От ледяной волны адреналина у нее засосало под ложечкой, пульс участился, его стук отдавался в ушах, а разум полностью скинул остаток сна.
Он ее вырубил. Конечно, это лучше, чем смерть, но Делейни совсем не хотела оказаться в объятиях убийцы.
Она медленно приоткрыла глаза, лишь на миллиметр, на тот случай, если помимо мужчины в комнате был еще кто-то. Но ее взгляд наткнулся лишь на затенённую мебель и стены темной, чужой спальни.
На единственном большом окне висела тюль, сквозь которую проникал свет уличного фонаря.
Не ее квартира. Мужчина отключил ее и похитил. И так как она понятия не имела, где именно находилась, или кто еще мог оказаться поблизости, чтобы ее остановить, побег усложнялся.
Но это не означало, что она не попытается.
Послышался визг шин грузовика, сдающего назад, звук мотора машин в утренней пробке. Город. Делейни сомневалась, что он далеко ее унес.
Да и вообще зачем он ее похитил? И почему она еще жива?
Слегка перевернувшись, она мысленно проверила состояние тела по ощущениям. Мужчина прижимался к ее спине, его тяжелая, мускулистая рука покоилась на ее талии. Но Делейни не чувствовала, что привязана к кровати или к нему.
На ней до сих пор блузка, которую она надела на работу, из мягкой ткани и свободного покроя. Бюстгальтер так же на ней. А на ногах, если не ошибалась, те брюки, которые она планировала надеть, именно те, что лежали в изножье ее кровати.
От мысли, что он одевал Делейни, натягивал брюки на обнаженные ноги, по ее коже поползли мурашки. Он ее лапал? Изнасиловал?
В ушах стучал пульс, но Делейни заставила себя спокойно дышать. Думать. Между ног она не чувствовала боли. Которая должна была бы быть, если он взял ее бессознательную.
Кроме того, зачем ему беспокоиться об изнасиловании, когда Делейни сама умоляла взять себя? Она настолько возбудилась, что кончила.
И как только знакомая жажда вновь начала пульсировать в центре тела, на щеках Делейни разлился румянец. На ее чувства обрушился запах спящего мужчины, в сочетании с оттенком дикости, что так яростно возбудила ее вчера. И продолжала сейчас.
