Но все это она дарила не ему. Как звали того человека, что сейчас представлялся ей? Филипп? Счастливый Филипп, будь он трижды проклят, как же Табрал завидовал ему, безмерно, безгранично, отчаянно.
— Если бы ты только так смотрела на меня, — прошептал Табрал, убирая влажные пряди с ее лица, пристально, проникновенно глядя в глаза. Его лицо было мрачнее ночи, темнее тоски в этот предрассветный час. — Если бы ты только на самом деле видела меня, — с горечью произнес он.
Соня смотрела на линии под его глазами, на темную бурю, вскипевшую на дне его души, и почти физически ощущала мучившую его боль.
— Я вижу тебя, — тихо отозвалась она.
Табрал на секунду оторопел, а затем усмехнулся.
— Как иногда прихотлива судьба. Забавно, что ты сейчас услышала? Что сказал тебе этот глупый Филипп?
— Я вижу тебя, Табрал, — отчетливо проговорила Соня.
Его пальцы железными кольцами обхватили ее запястья, сжав до боли. Вмиг изменившееся лицо нависло над ней.
— Что ты видишь?
Отступать было уже некуда. Секунда слабости и искренности стоила дорого. Соня перевела дыхание.
— Тебя, настоящего.
— Как давно? — он говорил голосом следователя, инквизитора, кого угодно, но только не возлюбленного больше.
— С самого начала, с нашей первой встречи, — честно призналась Соня. Ей больно было видеть его таким, но уже невозможно было ничего изменить. Ложь — в любом случае ложь, рано или поздно она выплыла бы наружу. Только не верилось, что всего лишь минуты назад он был с ней так безгранично нежен. Не верилось, что это был он.
Табрал вскочил с постели и начал нервно одеваться. Его пальцы то и дело запутывались в одежде, и он негромко ругался. Его глаза время от времени устремлялись к Соне, и он пронизывал ее ненавидящим взглядом, словно на месте ангела оказалось чудовище, и он обвинял ее в подмене.
Наконец, он снова оказался рядом с кроватью и, опершись об изголовье, навис над девушкой.
— Я не подарю тебе жизнь и не дам ни одной поблажки. Ты ошиблась в своих расчетах. Напрасный труд, — кивнул он на развороченную кровать.
Теперь боль хлестнула по Соне так, что пару секунд она не могла выговорить ни слова, только сверлить Табрала глазами.
— Мне жаль, — он задержал на ней взгляд: слишком близко было время, когда им обоим было безумно хорошо.
— Я не для этого, — проговорила Соня и замолчала. Даже говорить было слишком больно, горло сдавило. — Я не ждала от тебя ничего, — выкрикнула она хрипло, а слезы сами залили щеки.
— Избавь меня от дешевых спектаклей, — его слова заставили слезы высохнуть, а сердце окаменеть. Соня смотрела, как он поворачивается и уходит.
— Тогда напои меня своим чертовым кофе! — заорала она ему вслед. — Или сожми в объятиях, раздавив сердце или голову!
— Так значит, ты достаточно долго наблюдаешь за мной! — Он развернулся: его глаза, казалось, сверкают в темноте. — Ради чего? Что тебе надо? Рассчитывала купить себе жизнь так же, как покупала все при жизни? — Презрение так и сочилось из его голоса.
— Нет, — все эмоции вдруг покинули Соню, и она снова смотрела на Табрала так, словно между ними не было только что ни ссоры, ни взаимных обвинений.
Она уходит, так или иначе, но она покидает мир. Разве ей так хотелось исчезнуть, в ненависти и пререканиях? Они вдруг сделались пустыми и бессмысленными. Она смотрела на его благородное лицо, красивые скулы, удивительные глаза, и вдруг все остальное потеряло значение.
— Прости меня, — прошептала Соня, — я должна была сказать сразу, что вижу тебя, но я так боялась больше никогда тебя не увидеть. — В ее глазах стояли слезы, но в них не было страха за себя и свою судьбу — в них светилась любовь и сожаление. Сожаление о том, что им досталось так мало времени вместе, что счастье, ставшее для нее откровением, продлилось так недолго.
Табрал молчал, изучая ее, погружаясь в глубины ее души и вновь выныривая на поверхность.
— Как тебя зовут?
— София, — ответила Соня, глядя на него без примеси страха, рассматривая и запечатлевая в своей памяти каждую его черточку.
— Ты сумасшедшая? — спросил он.
Соня покачала головой.
— Не знаю, — прошептала она, и одинокая слеза скатилась по ее щеке. — Я все понимаю, я не надеялась, правда, я знаю, ты должен, — заговорила она. — Я не против. Делай, что нужно, — Соня развернула ладони, демонстрируя свое согласие и смирение.
— Каким ты меня видишь? — спросил он, отводя взгляд, словно она только что не говорила всей этой чепухи.
— Высокий, темные глаза, черные волосы, широкие плечи, красивый… — Соня замялась, а Табрал тяжело вздохнул.
— Этого не должно было случиться, — глухо проговорил он.
— Я не боюсь, делай, что надо, — отозвалась Соня, делая шаг к нему и намеренно глядя в сторону.
Он стоял рядом и по-прежнему не касался ее.
— Только поверь, пожалуйста, я, правда, не нарочно, — ее глаза встретились с его взглядом. — Я, правда… — слова замерли на ее губах.
— Это не важно, — ответил Табрал, кладя руки на ее плечи и глядя холодно и отстраненно. От одного его взгляда сердце Сони замерзло навек, и стало безразлично, придет ли смерть, будет ли больно, одиноко или страшно, или не станет ничего вовсе.
— Табрал, — прошептала она, глядя на него с мольбой, желанием, надеждой, прощением.
Призрачные пальцы сжали ее голову, и Соня ощутила, что все вокруг меняется, мир, каким она привыкла его представлять, исчезает, растворяется, трансформируется.
— Ничего не понимаю, — доктор смотрел снимки Сониной головы, и взъерошивал волосы на своей собственной. — При том количестве исследований, что мы проводили… это невозможно, и кровь… Разве что ошибка, но как могло быть столько ошибок подряд? — Он поднял взгляд и с сомнением поглядел на Соню, словно она прятала у себя в рукаве проклятых голубей и целый моток разноцветных платочков, но девушка лишь скромно сидела на стульчике перед его столом.
— Как Вы себя чувствуете? — спросил доктор, пристально вглядываясь в Сонино лицо.
— Неплохо, — отозвалась она. — С тех пор, как потеряла сознание на улице, вполне неплохо.
— А что случилось? Очередной приступ? — спросил врач.
— Да, наверное. Мне кажется, я упала, точнее, не помню, как упала, да и падала ли вообще. Я смутно помню все то, что было до.
— Ваша тетя говорит, что этим вечером вы были у нее и возвращались домой. Затем прохожие заметили вас лежащей на улице и вызвали скорую. Те нашли ваши данные в базе и решили, что у вас критическая ситуация. Привезли в наше отделение. Вы ведь не проходили курс терапии, верно?
