— А знаешь ли ты, что потеряешь все это и даже больше, если не выполнишь свой долг? — слова были жестоки и сказаны больше для себя, чем для нее.
Слезы повисли на ее ресницах.
— Я просто надеялась, что ты сможешь убедить Совет отказаться от этой идеи.
— Я даже не буду пытаться, — честно, напомнил он себе. Он должен быть честным. Как он предпочитает. Или раньше предпочитал. — Правила были введены по определенным причинам, и неважно, согласны мы с ними или нет. Я существую уже долгое время и видел мир — наш, их, — погруженный во тьму и хаос. И знаешь что? Тьма и хаос всегда начинаются из-за одного невыполненного правила. Только одного. Потому что, когда нарушается одно, другое тоже не исполняется. Потом еще одно. Это порочный круг.
Прошла минута, пока она осмыслила его слова. Потом вздохнула и кивнула:
— Очень хорошо, — однако слова были произнесены тоном, доказывающим, что это далеко не так.
— Ты выполнишь свой долг? — на самом деле он спрашивал: убьешь ли ты Аэрона, хранителя гнева, хочешь ты этого или нет? Лисандр не просил больше, чем сделает сам. Не спрашивал о том, чего не сделает.
Она кивнула. Слеза скатилась по щеке.
Он протянул руку и поймал блестящую капельку кончиком пальца.
— Твое сострадание достойно восхищения, но оно убьет тебя, если ты дашь ему слишком много власти над собой.
Она отмахнулась от его прогнозов. Может, потому что не верила, а может потому, что не собиралась меняться и не хотела больше обсуждать это.
— Так что за женщина находится у тебя дома? Чьи портреты висят на стенах?
Он покраснел?.. Да, тепло распространилось по его щекам.
— Моя… — как он должен был объяснить? Как мог без лжи?
— Любовница? — закончила она.
Щеки вспыхнули сильнее.
— Нет! — может быть. Нет! — Она у меня в плену, — вот так. Правдиво и без подробностей. — А теперь, — сказал он, вставая, — я должен вернуться к ней, прежде чем она вызовет неприятности.
Он должен покончить с этим. Раз и навсегда.
Оливия долгое время после ухода Лисандра не двигалась с места. Был ли этот краснеющий, не определившийся, отвлекающийся человек ее наставником? Она знала его в течение столетий, и он всегда был невозмутим. Даже в пылу сражения.
Женщина была очень важной, она уверена. Лисандр никогда не удерживал на облаке прежде. Чувствовала ли он к ней тоже, что она к Аэрону?
Аэрон.
От одной только мысли о нем дрожь прокатилась по позвоночнику, наполняя желанием увидеть его. Она вскочила на ноги, расправила крылья.
— Я хочу уйти, — сказала она, и пол потерял твердость, сменился туманом. Она падала вниз, грациозно взмахивая крыльями. Она тщательно избегала контактов с ангелами, летающими по небу, о которых она слышала в Будапеште. Они знали её предназначение, они даже знали, что она там.
Некоторые смотрели на нее с жалостью, другие, как Лисандр, озабоченно. А некоторые — с неприязнью. Избегая их, она обеспечивала себе возможность не останавливаться и не разговаривать с ними. Возможность не лгать. Не делать то, что она ненавидела. Ложь была отвратительно-горькой.
Давным-давно, во время ее подготовки, Лисандр приказал ей лгать. Она никогда не забудет отвратительного потока кислоты во рту в тот момент, когда она повиновалась. Никогда больше она не желала испытать такое. Но ради возможности побыть с Аэроном… возможно.
Его мрачная грозная крепость находилась высоко на горе, и, наконец, появилась в поле зрения. Ее сердце билось все чаще, в геометрической прогрессии. Поскольку она находилась в другой плоскости, то смогла пройти сквозь стены. Вскоре она стояла в спальне Аэрона.
Он полировал пистолет. Его маленькая подружка-демон Легион, которой он помог вырваться из ада, бросалась и извивалась вокруг него, розовое боа[1] вертелось вместе с ней.
— Потанцуй со мной, — умоляло существо. Это было танцем? Так двигались люди, когда умирали.
— Я не могу. У меня сегодня дежурство в городе, поиск ловцов.
Ловцы — заклятые враги Повелителей. Они надеялись найти ларец Пандоры и заточить в него демонов из бессмертных воинов, убивая каждого мужчину. Повелители, в свою очередь, искали ларец, чтобы уничтожить его — и заодно ловцов.
— Мы ненавидим ловцов, — сказала Легион, — но нам нужно практиковаться к свадьбе Cссомнения.
— Я не буду танцевать на свадьбе Сабина, поэтому нам не нужна практика.
Легион, нахмурившись, затихла.
— Но мы будем танцевать на свадьбе. Как пара, — уголки ее губ опустились книзу. Неужели она…надулась? — Пожалуйссста. У нас еще есть время. Тьма не наступит за час.
— Как только я закончу с оружием, мне нужно будет поработать для Париса.
Парис, как знала Оливия, был одержим Похотью и должен спать с новой женщиной каждый день, иначе ослабнет и умрет. Но Парис был слишком подавлен и не заботился о потребностях демона, поэтому Аэрон, чувствуя ответственность за него, сам находил женщин для друга.
— Мы потанцуем в другой раз, обещаю, — Аэрон не отрывал глаз от своей задачи. — Но сделаем это здесь, в моей комнате в одиночестве.
Я тоже хочу танцевать с ним, подумала Оливия. Каково это, прижиматься своим телом к чужому? К кому-то сильному, горячему и греховно красивому?
— Но Аэрон…
— Мне очень жаль, дорогая. Я делаю это из необходимости защищать тебя.
Оливия сложила крылья. Аэрону необходимо уделить время себе. Он всегда был в движении, борясь с ловцами и путешествуя по миру в поисках ларца, помогая своим друзьям. Поскольку она наблюдала за ним, то знала, что он редко отдыхал и никогда ничего не делал ради своего удовольствия.
Она протянула руку, желая провести ею по волосам Аэрона. Но существо неожиданно зашипело, открывая клыки, взвизгнув: «Нет, нет, нет!», исчезло. Очевидно, оно ощутило присутствии Оливии.
Жестким, низким голосом Аэрон буркнул:
— Я сказал тебе не возвращаться.
Хотя он не видел Оливию, он тоже, казалось, всегда знал, когда она приходила. И он ненавидел ее за то, что она пугала его друга. Но она ничего не могла поделать. Ангелы убивали демонов, и демоны совершенно естественно боялись ангелов.
— Исчезни, — приказал он.
— Нет, — ответила она, но он не мог ее услышать. Он надел чехол на оружие и поставил его рядом с кроватью. Он стоял, насупившись. Фиолетовые глаза сузились, пока он искал в спальне малейший намек на ее присутствие. К сожалению, он никогда не сможет найти этот намек.
Оливия изучала его. Волосы были коротко обрезаны, темные пряди стояли ежиком. Он был настолько высок, что она казалась карликом, а его плечи могли бы окутать ее. С этими татуировками на коже он был самым ожесточенным существом из всех, что она когда-либо видела. Может быть, именно поэтому он с такой силой привлекал ее. Он был страстным и опасным, готовым сделать все, чтобы сохранить тех, кого он любит. Большинство бессмертных ставили свои желания выше всех остальных. Аэрон ставил все чужие — выше своих собственных. И этот факт шокировал ее. Так неужели она должна уничтожить его? Прервать его жизнь?
