– Я вас прикончу, – прошептал он, стиснув кулаки.
Один из тесаков бросился на него, с угрожающей ловкостью размахивая цепью. Рип увернулся и схватился за конец. Закрутив звенья на кулаке, резко дернул на себя, одновременно выставив вперед другой кулак, когда противник споткнулся и полетел ему навстречу.
Тяжелый удар по горлу принес особое удовлетворение. Тесак с бульканьем упал. Рип переступил через него, ухватил другой конец цепи механической рукой и натянул. На него набросились трое, сверкая ножами в полумраке. Рип не думая, прыгнул, обвил цепью горло одного из них и дернул концы, ломая ублюдку шею.
Промелькнувший перед лицом крюк заставил Рипа выпустить цепь. Тело тесака рухнуло, все еще дергаясь, а Рип блокировал следующий удар. Схватив противника за предплечье, он рубанул ребром ладони по локтю так, что рука нападавшего резко согнулась.
Тесак попал себе в глаз собственным крюком и рухнул. Заметив атаку следующего, Рип пригнулся и перебросил того через плечо.
Двигаясь словно в танце, тесаки кидались на Рипа. Один из плюсов жажды – возросшая скорость. Внутренний демон выл, требуя освобождения, но Рип сдерживался, насыщая голод болью, а не кровью.
Через несколько секунд он расправился со всей шестеркой тесаков. В живых остался лишь тот, с крюком.
Хиггинс раздул ноздри и махнул еще четверым приспешникам.
– Убейте его, – прорычал он, отступая в жутковатые тени железнодорожного туннеля.
Там засел горбун, сжимая небольшой фонарь с откидной заслонкой.
На этот раз Рип улыбнулся. Его зрение заволокли тени, мир окрасился в черно-серые тона. Тесаки набросились на него, и он прикончил их почти голыми руками.
Большинство жителей Чепеля не рискнуло бы связываться с Рипом, который годами зарабатывал свою репутацию кровью и болью.
Где-то позади Блейд тихо успокаивал Энни. Кровь вскипела в венах Рипа, а красная пелена заволокла глаза. Увидев Хиггинса, спустившегося с платформы на железнодорожную колею, он поддался голоду. Рип поднял последнего тесака над головой и швырнул в мерзавца.
– Трус! – рявкнул он, бросаясь следом. Спрыгнул на рельсы, переступил через тесака, которого только что сбросил. – Мастак тока девчонок пугать? Похищать женщин, которые и пальцем-то пошевелить не мог… – И снова увидел материнское лицо, широко раскрытые глаза и то, как она с мольбой подняла руки, пытаясь прикрыть голову.
«Мама, нет!»
А Уайтли опустил бутылку в последний раз. В последний чертов раз.
В груди вспыхнула ярость. Хиггинс толкнул к нему горбуна, но Рип отшвырнул того, почти не замешкавшись.
– Выходи и дерись, долбанный трус! Хошь со мной сражаться – дерись как мужчина.
Хиггинс отступил в устье туннеля. Серебро сверкнуло на стенах, но разъяренный Рип не обратил внимания.
– Нет уж, – ответил главарь банды и сделал шаг назад, затем другой, внимательно следя за противником.
Рип уже почти вошел в туннель, как…
– Стой! – рявкнул Блейд.
Повинуясь выработанной годами привычке, Рип замер. В глазах Хиггинса мелькнуло разочарование, затем он пожал плечами и отступил еще на шаг.
– Значит в другой раз. – Ублюдок вытащил из кармана металлическую коробочку и нажал на кнопку.
Один из серебряных клинков со скрежетом вылетел из стены туннеля, едва не задев нос преследователя. Рип отпрыгнул, и тут выскочили остальные клинки, раскачиваясь, точно маятник в старинных напольных часах. Каждый из них двигался независимо от других, так что Блейд и Рип могли лишь смотреть вслед медленно отступающему Хиггинсу.
Настоящий чертов лес клинков.
– Я тута добавил пару новинок в свой дом, – крикнул Хиггинс, снимая капюшон. – Часики тикают, жентльмены. – И со смехом пропал во тьме.
– Черт побери! – Рип пнул стену и раздраженно посмотрел на господина. – Я ж его почти поймал.
– Ага, он это тож смекнул, – прошептал Блейд, который прищурившись смотрел вслед злодею. – Эти твари вечно убегают с тонущего корабля. Прям как долбанные крысы.
Блейд опустился на колени, взял Энни на руки и посмотрел на помощника черными блестящими глазами. Кровь с запястий несчастной капала на ее платье. Она тихо застонала. Рип осознал, что пялится.
– Я об ней позабочусь, – сказал Блейд, поднося запястье Энни ко рту и зализывая рану. – Давай за ним. Я пошлю те Уилла на подмогу. Встретимся в Логове, как закончите.
Рип затаил дыхание, не в силах отвести взгляд от крови.
Блейд прищурился, прижался ртом к запястью Энни и стал посасывать.
– Иди и принеси мне его чертову башку!
Рип резко кивнул и развернулся лицом к двигающимся маятникам. Блейд был способен на то, чего не мог сам Рип: слюной залечить раненую кожу до того, как жертва потеряет слишком много крови. Новообращенный никогда бы не сумел сдержаться в такой ситуации.
Каждая коса двигалась случайным образом, расстояние между ними едва ли достигало сантиметров пять. Недостаточно, чтобы переждать перед следующим клинком. Надо идеально рассчитать…
Глубоко вздохнув, Рип пошел вперед, чувствуя на лице прохладный бриз, когда первая коса просвистела мимо. Еще шаг, словно странное танцевальное па, еще и еще. Рип внимательно следил за каждым клинком, пока наконец не миновал преграду. Тяжело дыша, он уставился в темноту. Та же самая уксусная вонь, которую он почуял в доме Красавчика Джеки, забила все остальные запахи, обжигая ноздри, пока глаза не налились слезами. Теперь Рип чуял лишь химикат, заглушавший все следы Хиггинса.
Значит, по запаху его не выследить.
Ну и ладно. Провел же Рип тридцать пять лет без сверхчувств. Знал этот мир темноты и грязи и больше не боялся черноты.
Вообще-то теперь темноте стоило его бояться.
Ночь спускалась на город.
Уловив какой-то тихий шорох, Эсме подняла взгляд от печи, с трудом сглотнула, положила деревянную ложку на скамью и поспешила к двери. Двор был пуст. Ни следа Рипа. Несколько часов назад вернулся разъяренный Блейд с Энни, мамой Мэгги. Рявкнул Уиллу бежать на подмогу Рипу, искать тесаков, затем крикнул Онории тащить медицинские принадлежности и исчез в своих покоях вместе с обеими женщинами.
Проведя почти весь день на коленях у Эсме, Мэгги теперь ушла с Леной, чтобы посидеть рядом с мамой, пока та поправляется. «Мне там делать нечего». Навыки Эсме относились к иной области, и сейчас она пыталась обрести душевный покой, выпекая всякую всячину. Тени становились все длиннее, а Рип так и не вернулся.
Заперев дверь, Эсме вздохнула и вернулась к печи. В воздухе витал запах свежих булочек с корицей. Эсме смотрела на них невидящим взглядом. Она всегда переживала, когда Рип уходил патрулировать улицы, а после нападения вампира стало еще хуже.
