— Хорошо спалось, Супердевочка? Ты слишком радостна, учитывая что Рождество без Санты.
Тенс щипцами переворачивал бекон на плите. Он выглядел по-домашнему. Я ожидала, что готовку он считает ниже себя, но он, казалось, чувствовал себя в своей тарелке.
— И все-таки, где тетушка? — спросила я.
— На улице.
Я села за стол и посмотрела на него. Он не обращал на меня внимания. Я могла быть и невидимкой.
— Тебе тут нравится?
— Нормально, — пробормотал он.
Я молчала столько, сколько смогла.
— Почему ты на меня не смотришь?
— Много о себе думаешь? — спросил он, не оборачиваясь?
— Я не говорю, что я прекрасна, но ты меня избегаешь. Я же не заразная.
Я остановилась, пораженная внезапной идеей.
— Боже мой, неужели это заразно?
Ужас в моем голосе, похоже, огорчил Тенса, потому что он подошел и сел рядом.
Он размышлял, как будто не знал, как меня успокоить. Но тем не менее, не прикасался…
— Ты была рождена такой, а не заражена, — сказал он. — но у меня свои причины. Ни одна из них не касается того, что ты Фенестра. Пей апельсиновый сок, он свежевыжатый.
Он выскочил из-за стола, чтобы наполнить стакан.
Я фыркнула.
— Свежевыжатый? Разве мужчины делают свежевыжатый апельсиновый сок?
— Только не говори, что ты подцепила этот стереотип, что парни едят только бобы из консервной банки?
— Только честные.
Я усмехнулась, но получилось что-то похожее на оскал. Он не ответил.
— Свежевыжатый, да? — я попробовала — Вкусный.
Тенс поставил передо мной тарелку с яичницей, английским кексом, парой сосисок и ветчиной.
— Ешь. Тетушка оставила тебе первый урок.
Запах еды скрутил мой живот.
— Я не хочу завтракать.
— Тебе надо поесть.
— Я никогда не завтракаю. Серьезно, никогда. Если я поем, то, скорее всего, вытошню его прямо на тебя.
Даже если бы я была голодна, то его голос, говорящий Я-знаю-что-лучше-для-тебя, злил меня.
Я увидела вспышку боли, перекосившую его лицо. Он открыл воду в раковине и начал протирать сковородку.
Я прикрыла глаза, пытаясь понять, когда же я стала такой стервой.
— Слушай. Мне жаль.
— Принимается, — проворчал он.
— Правда? Потому что я не принимаю. Я не плохой человек, но ты сводишь меня с ума.
Он продолжал тереть сковородку. Она уже сто раз была чистая.
— Ты в тяжелом положении. На самом деле я тоже не очень тебе помогаю.
Я отпила еще немного сока, наслаждаясь его вкусом и сладостью.
— Нет, не помогаешь. Почему я тебе не нравлюсь?
Он остановился, но продолжал смотреть в окно, а не на меня.
— Ты мне не то чтобы не нравишься.
— Тааааак.
— Слушай, я… — он оборвал фразу на полуслове и глубоко вздохнул.
— Е-если ты не сможешь… если ты не…
Я ждала. Я едва дышала, опасаясь, что напугаю его до такой степени, что он совсем замолчит.
Тенс покачал головой, как если бы сам с собой не согласился.
— Я не буду заставлять тебя есть. Когда ты допьешь сок, у меня есть кое-что — тетушка просила передать. Это не подарок или что-то подобное.
— Как угодно.
Оглушительный лязг разразился, как будто Медный Человек сверзился на гору горшков и кастрюль. Я вскочила.
— Что это было?
Тенс только усмехнулся, уже выходя в коридор.
— Это телефон. Тетушка попросила меня настроить его так, чтобы она смогла услышать его из любого места в доме.
— Мне кажется, его слышали даже на Аляске, — я пошла за ним.
— Алло. — Напряжение сковало его тело как только он поднял трубку. Я почти видела, как его гибкие мышцы сжимались для удара.
— Отвечай! — он понизил голос до шепота, и я подошла ближе. — Слушай, ты, кусок говна, закачивай!
Тенс швырнул трубку на рычаг и потер лицо руками.
— Кто это был?
— Рекламщик.
— Хммм… неужели?
Он выдохнул.
— Нет. Тетушка стала получать звонки, во время которых было слышно только странное дыхание. Иногда голос робота зачитывает главы из Библии. Эти звонки становятся все чаще.
— Возможно, хулиганы?
— Может быть.
— Но ты же так не думаешь?
— Нет, не думаю.
— Ох. — я не ожидала от него ответа. — Тогда что это?
— Что это? Это время, когда ты должна выучить урок номер один.
— И все-таки, где тетушка?
— Она пошла за продуктами и тканями, пока магазины не закрылись после нового года.
— Почему мы не пошли вместе с ней? Почему ты не пошел? Погода не настолько улучшилась, чтобы вести машину, с момента моего прибытия сюда.
— Она сказала мне оставаться тут. С тобой.
Чего-то он недоговаривал.
Я кивнула.
Он вздохнул.
— Слушай, есть вещи, которые ты не знаешь.
— Так расскажи! — попросила я.
— Я пообещал, что не буду тебе ничего рассказывать, пока тетушка не решит, что ты готова. Но мне кажется, ты уже подготовлена.
— Подготовлена? Твои слова звучат так, как будто мы собираемся воевать.
— События ускорились в последние несколько месяцев из-за местной секты, выдающую себя как законную евангелистскую общину. У них есть министр, который очень хорошо умеет побуждать людей к действию. Он всегда использует свои таланты для любого, кто видит мир не так, как он.
Тенс остановился и нахмурился.
— А может быть, дело совершенно в другом.
— В чем еще?
— Когда ты была дома, ты получала звонки?
Он спросил, будто бы заранее зная ответ.
— Нет…Господи, да. Очень много звонков на протяжении нескольких недель перед днем рождения. Мама ужасно перепугалась. — мне казалось, что это было целую вечность назад.
— Атерности охотятся на тебя. Они знают, где тетушка.
— Таким образом, они знают и где я. — Я закрыла глаза.
— Вот о чем я думаю. И у меня нет ни малейшего понятия, как не дать им нам навредить.
— Ох.
Он запустил руки в голову.
— Не говори ей, что я тебе все рассказал. Будь осторожна, ладно? Смотри по сторонам.
Церковная секта. Слуги дьявола.
— Может быть, кто-то еще? — спросила я, наполовину в шутке.
Он даже не улыбнулся.
— Я не могу сказать точно.
Он выдержал мой взгляд и я почувствовала шершавый комок в горле. Я не хотела оборачиваться, но я знала, что Тенс видит меня насквозь. Казалось, что он видит меня всю, и это знание заставляло меня нервничать.
Ленд Ровер въехал во двор.
— Она вернулась, — сказала я.
Тенс просунул руки в рукава пальто и с шумом распахнул дверь, чтобы помочь тетушке. Интересно, он хоть что-нибудь делает тихо? Я распаковывала пакеты, которые Тенс приносил в дом по три-четыре штуки за раз.
