"Все в порядке", сказала Пенни, вылив кондиционера для волос себе на ладонь."На самом деле это действительно хорошая школа. И мне многое здесь нравится."
Люс резко подняла голову вверх, разбрызгивая воду. "Ты уверенна, что ты не сумасшедшая?" поддразнил она.
"Я шучу. Я все здесь ненавижу. Здесь все отстой."
"Но ты не уезжаешь?", спросила Люс, с любопытством наклоняя голову.
Пенни прикусила губу. "Я знаю, это ужасно, но даже если бы я не застряла здесь с Уделлом, я не смогла бы уехать. Здесь похоронен мой отец." Она указала в сторону кладбища / невидимого отсюда. "Он все, что у меня есть."
"Тогда я думаю, ты имеешь больше, чем некоторые другие люди в этой школе", сказала Люси, думая об Арриан. Она мысленно вспомнила то, как Арриан сегодня на площади схватила ее за руку, стремясь заглянуть в ее голубые глаза, когда пообещала Люси, что заглянет в ее комнату общежития сегодня.
"С ней все будет в порядке", сказала Пенни. "Это будет не понедельник, если Арриан не обратится к медсестре после припадка."
«Но это был не припадок,» сказала Люси. «Это было из-за того браслета. Я видела это. Он бил ее током.»
"Мы имеем ясное представление того, что способствует «припадку» здесь в Кресте и Мече. Твой новый враг, Молли? Она подкинула несколько легендарных припадков. Они продолжают говорить, что собираются поменять ей лекарства. Надеюсь, получишь удовольствие от просмотра хотя бы одного хорошенького выкидона, прежде чем они это сделают ".
Проинформированность Пенни была просто удивительна. Люси пришло в голову спросить ее, что за история произошла с Даниэлем, но ее слишком запутанная заинтересованность в нем основывалась, вероятно, на принципе я-должна-знать. По крайней мере, пока она не разобралась сама.
Люс почувствовала, что руки Пенни скрутили ее волосы, отжимая воду.
«Это последнее,» сказала Пенни. «Я думаю, ты наконец-то избавилась от еды.»
Люси взглянула в зеркало и провела руками по волосам. Пенни была права. Не считая морального ущерба и боли в ее правой ноге, больше не было признаков ее шумной ссоры с Молли в кафетерие.
«Я очень рада, что у тебя короткие волосы,» сказала Пенни. «Если бы они были все еще таким же длинными как в твоем файле, это был бы более продолжительный процесс.
Люси посмотрела на нее, вытаращив глаза. «Мне прийдется приглядывать за тобой, не так ли?»
Пенни взяла Люси под руку и вывела ее из ванной. «Просто хорошо ко мне относись, и никто не пострадает.»
Люс бросила на Пенни тревожный взгляд, но лицо Пенни ничего не выражало. "Ты ведь шутишь, правда?" спросила Люс.
Внезапно Пенни радостно улыбнулась. «Пошли, нам нужно добраться до класса. Разве ты не рада, что после обеда у нас совместные занятия?»
Люс засмеялась. "Когда ты собираешься перестать, разузнавать все обо мне?"
"В не обозримом будущем", - сказала Пенни, таща ее вниз по холлу и назад к классным комнатам. – "Когда мы подружимся".
Аааа, вторник. Вафельный день. С тех пор, как Люси себя помнила, летние вторники означали свежий кофе, полные чаши с малиной и взбитыми сливками, и бесконечные стопки вафель с хрустящей золотистой корочкой. Даже летом, когда ее родители начали побаиваться за нее, вафельный день была единственная вещь, на которую она могла рассчитывать. Она могла перевернуться в кровати во вторник утром, и, прежде чем она осознавала что либо еще, она инстинктивно уже знала, какой день это был.
Люси понюхала, медленно взывая к своим ощущениям, а затем снова понюхала с немного большим аппетитом. Нет, не было никакого масла из обезжиренных сливок, ничего кроме кислого запаха отшелушивающейся краски. Она проснулась, и оказалась в тесной комнате общежития. Это выглядело как фото «до» в шоу Домашнего ремонта. Длинный кошмар, которым был понедельник, вернулся к ней: сдача своего мобильного телефона, инцидент с Мясным Рулетом и сверкающие глаза Молли в столовой, Даниэль, задевший ее в библиотеке. Что сделал его таким недоброжелательным, Люси понятия не имела.
Она села и посмотрела в окно. Было еще темно, солнце еще даже не выглянуло из-за горизонта. Она никогда не просыпалась так рано. Если быть точнее, она на самом деле не могла вспомнить, что бы она когда-либо видела восход солнца. По правде говоря, кое-что в наблюдении за восходом солнца, как в процессе, всегда заставляло ее нервничать. Это было моменты ожидания, моменты как раз до того, как солнце появиться над горизонтом, сидение в темноте, глядя сквозь границу леса. Вечернее время теней.
Люси вздохнула, явно тоскуя по дому, одинокий вздох, который сделал ее еще более одинокой и тоскующей по дому. Что она собиралась делать с собой в течение трех часов между рассветом и ее первым уроком? Рассвет, почему слово звучало в ушах? Ох. Дерьмо. Она должна была отбывать наказание.
Она выбралась из постели, спотыкаясь о свой еще неразобранный мешок с вещами и вытаскивая еще один скучный черной свитер с вершины кучи скучных черных свитеров. Она натянула вчерашние черные джинсы, вздрогнув, когда увидела быстро промелькнувшую картину ее катастрофического изголовья кровати, и попыталась пробежать пальцами по волосам, когда выскочила в дверь.
Она запыхалась, когда достигла сужающихся к верху, замысловато сооруженных кованых железных ворот кладбища. Она задыхалась от переполняющего запаха вонючей капусты и чувствовала себя оставшейся наедине со своими мыслями. Где все? Отличалось ли их определение "рассвет" от ее? Она взглянула на часы. Было уже шесть-пятнадцать.
Все, что они сказали ей, так это встретиться на кладбище и Люси была уверена наверняка, что это был единственный вход. Она стояла на пороге, где шероховатый асфальт участка стоянки сменился испорченным полным сорняков участком. Она заметила одинокий одуванчик, и к ней в голову пришла мысль, что Люси помладше набросились бы на него, а затем загадала желание и подула. Но это пожелание Люси казалось слишком тяжелым для чего-то такого легкого.
Все, что отделяло кладбище от стоянки, так это изысканные ворота. Довольно заметные для школ снабженных колючей проволокой везде. Люси провела рукой по воротам, прослеживая богато украшенный цветочный узор пальцами. Ворота должно быть были еще времен гражданской войны, о которых говорила Арриан, в то время, когда кладбище предназначалось для захоронения погибших солдатов. Когда школа, присоединяющаяся к нему, не была домом для сумасшедших преступников. Когда вся территория была намного менее заросшей и тенистой.
Было странно, остальная часть студенческого городка была плоской, как лист бумаги, но каким-то образом, на кладбище образовалась впадина чашеобразной формы. Отсюда она могла видеть склон всей обширной местности перед ней. Ряд за рядом простых надгробий стояли вдоль склонов, как зрители на арене.
