— Это не я…. Нет! Это не я — шептала она. — Я не могла… нет! Я не хотела…
Но они падали и падали, словно костяшки домино, а меч становился все тяжелей и тяжелей… Сольвейг держалась за него как за спасительную соломинку, пока не разжались пальцы.
Она пыталась поднять его, вырвать из сырой земли, но корни деревьев оплели его. А потом, ратный меч превратился в прах…. рассыпался на глазах в рыжую труху…
А люди лежали на земле, медленно умирая и взгляд каждого из низ был обращен к ней.
— Но это не я! — хрипела она оправдываясь — Я не делала этого!!!
Дева кинулась к кузнецу, который копал могилу, но он не услышал ее. Его израненные руки горсть за горстью выгребали землю из ямы… Он снова брался за меч, и остервенело копал…
Она пыталась дотянуться до него, но не могла… убегала прочь, но каждый раз возвращалась на то же место.
А он все копал и копал, а на локте его проявлялись свежие кровавые шрамы… Земля была грязна, но руки его оставались чисты, хоть и кровоточили…. А одежда его — белоснежна.
Сольвейг заглянула в яму, и голова ее закружилась… Кузнец стоял по колено в крови… Но когда он наклонялся, она уходила в землю, не оставив от себя и следа… Ноги подвели ее, стали ватными, и она полетела вниз, бесцельно хлопая крыльями…
Теплая кровавая жижа поглотила ее. Она ощущала знакомый вкус на своих губах и все нутро от этого рвалось наружу. Ее выворачивало словно бурдюк. Хотелось кричать, но она не могла.
Цепляясь за скользкие стены Сольвейг, пыталась встать, но все было зря. Она падала снова и снова, утопая в кровавой жиже. Она пыталась звать кузнеца, но не могла вспомнить его имя, хотя знала его наверняка…
Она вдруг подумала, что это кошмар и нужно проснуться… Но ничего не менялось…. Она била себя по лицу, но и это не помогало…
Когда силы оставили ее, наконец, она посмотрела вверх, в пьянящее высотой, голубое небо… И вспомнился вдруг родной дом. Сильные руки отца и лик матери, сияющий добротой…
— Простите меня все… — прошептала она, и опустив руки, безвольно погрузилась на дно.
— Вот и все — сказала она сама себе — Такой вот, красочный конец….
Но вдруг, чья-то сильная рука схватила ее за шиворот и выдернув из смердящей жижи, опрокинула на живот… Рвотные потоки хлынул наружу, освободив глотку. И она снова смогла дышать!
Жадно глотнув воздуха, дева подняла глаза, и увидела кузнеца. Он крепко держал ее за плечи, опустив головой вниз. Лицо его было хмурым, но сам он, будто светился изнутри… Неярким, мягким светом, словно затухающая восковая свеча, оставленная на окне, в лучах утренней зари.
— Прости и ты… не моя это вина… — хрипло прошептала она.
— Не твоя… — успокоил он ее — Не твоя….
К утру следующего дня Сольвейг пришла в себя. Кожа ее была бледна, а по телу гулял мороз. Лежа под кипой одеял, она никак не могла согреться. Небо было пасмурным и моросил дождь. В комнате не было никого, окна были закрыты, а у кровати стоял пустой медный таз, и тряпка с ведром.
Где-то внизу позвякивала посуда и вкусно пахло едой. Когда она проснулась в следующий раз, котелок уже стоял на столе, рядом с ней. Кузнец тоже был недалеко. Он поправлял тлеющие дрова сидя у камина. Заметив, что она проснулась он ни сказал ни слова.
— Прости меня — снова прошептала она — я не умею по-другому.
— А хочешь? — мягко спросил он.
— Хочу… наверное… — прошептала она и слезы покатились с ресниц.
Кузнец выглядел жутко усталым. Он не спал эту ночь и валился с ног. Присев рядом, он пощупал ее лоб.
— Тебе надо поесть — сказал он так же мягко.
Он помог ей сесть и налил в глиняную миску содержимое котелка. Трясущимися руками, Сольвейг пригубила ее и, пряный, дымящийся, жгучий бульон смягчил ее пересохшее горло. Тепло медленно разлилось внутри. Сначала согрелись ноги, потом потеплело в плечах. Вскоре и на лбу проступил пот.
Прикончив почти весь котелок, Сольвейг блаженно завернулась в одеяла и прикрыла глаза…
— А ты светишься в темноте…
Арон прощупал ее лоб еще раз, он был горячим. А тело ее трясло мелкой дрожью.
— Ты еще бредишь.
— Нет… — прошептала она — ты светишься….
Арон потянулся устало. Кризис видимо миновал, бестию больше не рвало. Хорошо, что ночью была гроза и никто не слышал ее рева. Пришлось здорово попотеть, чтобы удержать ее в бреду, особенно, когда она задыхалась. Сколько же было потрачено сил….
Накормив бестию, кузнец тоже поел. И теперь глаза его сами собой слипались. Дождь монотонно стучал по окну, солнце и не думало выглядывать из-за туч… Вдруг, так захотелось спать….
Скинув на ощупь свои сапоги, Арон избавился от сорочки, будто веревкой, сдавившей его грудь, и повалился на софу, уснув раньше, чем голова коснулась постели…
Дрожащая, Сольвейг, выкинула подушку из-под его головы и не слишком бережно подтянула парня к себе, под одеяла. Было очень приятно прижаться грудью к его теплой спине, а руками крепко обнять сильное тело. Согревшись живой теплотой, она перестала дрожать, и тотчас забылась спокойным сном.
Глава 10
Арону не приснилось ничего. После напряженной бессонной ночи, он не уснул, а упал в бездонную яму. Общение с валькирией само по себе стоило огромного труда. Только одно то, что она ходит голой, сбивало с мыслей. Он то и дело ронял взгляд на ее выдающиеся прелести, тем более что было в ней все почти в два раза больше, чем у обычной женщины. И это в прямом смысле! При его немалом росте, она, все же была на голову выше. Но пропорции оставались неизменны, разве что ноги длиннее… А значит и грудь ее и бедра и… все что прилагалось к ним не могло оставлять его равнодушным. А ее необычная кожа?! А крылья за ее спиной…? И в довершение ко всему скверный, взрывной характер, смешанный с высокомерием и грубостью… Утешал только один факт — она знала, что не сможет пока обходиться без него. И этот факт многое смягчал в отношениях.
Но, сейчас ему было хорошо. Просто замечательно. Он спал и не хотел думать ни о чем. Мысли прочь! И сны тоже! Только тьма и тишина.
Только вот что странно… Хорошо ему было не так как бывает во сне. Как-то по-другому… и не там, где надо бы. Совсем не там!
Арон попытался открыть глаза. Но не тут-то было, веки слиплись! Пришлось потереть пальцами. И это немного помогло. Разлепив ресницы, он не сразу проморгался. Болело почти все, что не онемело от долгого лежания на спине.
Кто-то нежно поглаживал его по груди. Он привстал… и увидел валькирию, оседлавшую его нагое тело. На ее лице отражалось блаженство, крылья чуть трепетали на весу, а грудь мерно вздымалась в такт дыханию… Это ее когтистая рука поглаживала его.
— О… ты уже проснулся… — ласково прошептала она — жаль… совсем не хотела тебя будить.
Арон быстро прогнал остатки сна, нащупал на полу подушку и сунул себе под голову.
— Удобно?
— Молчи… — она прикрыла пальцами его рот — Не шуми сейчас!
Арон чуть не подавился! Или за ночь мир переменился, или, он, что-то важное проспал.
— Я хочу доверять тебе… а это не просто, Арон.
Она впервые назвала его по имени, что странно само по себе.
— Не дергайся… и все будет хорошо — успокоила дева в свойственной ей манере. — Я не стану тебя калечить. И я… благодарна… за эту ночь. Я думаю, мы квиты с тобой.
Слово «благодарна» далось ей с трудом… Арон не поверил своим ушам. Голос разума? И от кого?!
— Ладно… Хорошо… Может быть, ты слезешь с меня теперь? — Вчерашний неприятный осадок еще не оставил его, засев глубоко в душе.
Она снова прикрыла его рот рукой.
— Нет, нет, нет… прошептала она нараспев, хитро улыбаясь — не сейчас….
И тут, онемевшее тело Арона, отойдя ото сна, решило подать знак! Древко мужского копья невольно дрогнуло, и он понял, что ни праздная прихоть удерживает ее грозное тело на его бледном торсе…
— А… ха…. - игриво подмигнула она — может, приласкаешь меня?
— Ты…!!? — Возмутился он, не найдя других слов.
