Может быть, я и прислушалась бы к ее словам и обратила бы внимание на барона Шарле, если бы место в моем сердце не было занято Артуром. Я даже представить не могла, что пойду под венец с другим мужчиной. Я понимала, что не могу надеяться, что он когда-нибудь испытает такие же чувства ко мне, но готова была просто находиться рядом, в Аранаке – чтобы видеть его каждый день, пусть даже и с другой.
Но слова матушки натолкнули меня на мысль, что барон появился в замке не просто так, а именно для того, чтобы сделать мне предложение. Быть может, такого было желание не только герцогини, но и самого герцога. Это испугало меня – противиться воле отца я бы не стала. Но нет, его светлость уделял Шарле не более внимания, чем остальным гостям.
Но если барон всё же питал в отношении меня матримониальные планы, следовало предостеречь его от этого необдуманного шага. И я постаралась как можно меньше времени проводить в его обществе, а когда однажды на прогулке в парке мы вдруг остались с ним вдвоем, я сослалась на головную боль и поспешно удалилась в свою комнату. Я надеялась, он понял, что я не расположена выходить за него замуж.
Не доставляло мне удовольствия и общество Лорены. Я боялась, что мне велят развлекать ее целыми днями, но, к моей радости, это не потребовалось. Всё свободное время де Вилье предпочитала проводить с герцогиней. Они отлично поладили, и видно было, что будущая невеста весьма нравится матушке.
Впрочем, в первые дни Лорена была со мной весьма любезна, и всякий решил бы, что мы с ней – закадычные подруги. Вивьен, еще не оправившаяся после отъезда шевалье де Орсера, редко выходила к гостям, и графиня пыталась заручиться поддержкой хотя бы одной сестры своего жениха.
Хотя ее показная симпатия ко мне исчезла довольно быстро. Уже через неделю, когда утром мы встретились с ней в саду, Лорена не просто не поздоровалась со мной, а даже брезгливо отдернула край своего пышного платья, как будто даже такое касание могло ее скомпрометировать.
– Что же вы раньше, мадемуазель, не рассказали мне, кто вы есть на самом деле? – фыркнула она и отступила еще на шаг. – Тогда я не удивлялась бы вашей странной дружбе с Николь Дюран. Вы одного поля ягоды! Хотя у Николь даже есть перед вами одно несомненное преимущество – она хотя бы рождена в законном браке! Вы не можете похвастаться даже этим!
Герцогиня рассказала ей всё. Этого следовало ожидать. Нет, я не сердилась на матушку. Будущая жена Артура имела право знать правду.
– Вам повезло, что я не намерена возвращаться в пансион, иначе я потребовала бы вашего исключения. Да, я знаю, что герцог не делает различий между вами и своими детьми, но все остальные не обязаны поступать так же. Его светлость уже не молод и не вполне здоров. Когда титул перейдет к Артуру, я добьюсь, чтобы вас прогнали из замка. И не вздумайте хоть кому-то передать мои слова – вам всё равно никто не поверит. Послушайте доброго совета – вам лучше убраться из Аранака сразу же после нашей с Артуром свадьбы.
Сам Артур как раз показался на садовой дорожке, и на лице Лорены появилась слащавая улыбка:
– А я как раз говорила Алэйне, что сегодня, наверно, будет дождь.
– Да, – кивнула я, – определенно будет – слишком уж расшипелись змеи.
В тот день я отказалась и от обеда, и от ужина. Сначала я хотела рассказать обо всём герцогу, но потом решила, что не имею права расстраивать его – он и так сделал для меня немало, ни к чему было ссорить его с будущей невесткой.
Лорена была права в одном – мне следовало подумать, что я буду делать, когда она станет хозяйкой замка. Я даже была благодарна ей за то, что она заставила меня задуматься об этом сейчас.
Я пожалела о том, что не умею ничего, чем могла бы заработать себе на хлеб и впервые подумала о браке с бароном Шарле как о чем-то вполне возможном. Но мысль выйти замуж всё-таки была снова отвергнута – сначала следовало попытаться поискать места в пансионе. Быть может, проучившись еще год, я смогу остаться там уже в качестве воспитательницы?
17. Неблагородный дворянин
Днем состоялась охота, а вечером мужчины пировали. Женщины на ужин приглашены не были – отец считал, что там могут прозвучать шутки, не предназначенные для наших нежных ушей.
Я почти весь вечер провела у Вивьен. Она по-прежнему почти не выходила из своей комнаты. Нежелание общаться с гостями она прикрывала мигренью, и никто, кроме нас с Артуром, не догадывался, чем на самом деле объяснялось ее дурное настроение.
Мы поужинали принесенными горничной суфле и фруктовым пирогом. А потом Ви попросила меня отнести в библиотеку томик стихов, который еще совсем недавно был ею так любим.
– Спрячь его где-нибудь на самой дальней полке, – сказала она.
– Я могу отнести его на кухню, на растопку, – предложила я.
Она замотала головой:
– Нет, не нужно. Может быть, когда-нибудь я снова захочу их прочитать.
Это обнадеживало.
Я, как и просила Ви, спустилась в библиотеку и поставила книгу в шкаф, где стояли самые запылившиеся книги – туда не добирались даже горничные.
Когда я возвращалась из библиотеки, было уже довольно темно. Пиршество закончилось, и гости разбрелись по своим комнатам.
Я думала о Вивьен и настолько погрузилась в свои мысли, что вздрогнула, когда распахнулась дверь одной из комнат.
Я охнула, поднесла руку к груди.
– Простите, ваша светлость, я, кажется, вас напугал, – барон Шарле стоял на пороге своей опочивальни.
Он был пьян.
– Все в порядке, ваша милость, – я, улыбнувшись, попыталась обойти его, прижимаясь к противоположной стене.
– Почему вы не присоединились к нам за ужином? – полюбопытствовал он и преградил дорогу. – Хотя вы правы – вам не стоит слушать наши весьма фривольные речи. Боюсь, вам пришлось бы там краснеть, не переставая.
Я отступила на шаг, а барон пошатнулся и оперся на стену как раз в том месте, где я стояла секунду назад.
– Не бойтесь меня, Алэйна, – ухмыльнулся он. – Я не сделаю вам ничего дурного. Я восхищаюсь вами с первой же минуты нашего знакомства. А вы избегаете меня, как будто не считаете себе ровней.
Его взгляд спустился с моего лица на шею, потом – на грудь. Я порадовалась, что надела весьма закрытое платье.
– Вы ошибаетесь, ваша милость, – пролепетала я. – Я всего лишь пытаюсь больше времени уделять захворавшей сестре.
– Вы не только красивы, но еще и добры, – похвалил он. – Вы распаляете мое желание еще сильнее.
Я, кажется, покраснела. Но в коридоре был полумрак, и вряд ли Шарле заметил мое смущение.
– Прошу прощения, но, думаю, нам лучше поговорить утром.
Я сделала еще один шаг назад. Похоже, добираться до своей комнаты мне придется окольным путем.
Но барон вдруг схватил меня за руку.
– Зачем же откладывать это, Алэйна. Мы можем поговорить прямо сейчас в моей комнате.
– Что вы себе позволяете, сударь? – я постаралась вложить в голос всё возмущение, которое смогла собрать.
Я всё еще не верила в серьезность его намерений. Не может же гость забыться до такой степени, чтобы оскорбить дочь хозяина? Особенно, если хозяин – гораздо выше его по положению.
– Я не причиню вам вреда, – расхохотался он. – Я всего лишь хочу сказать вам, что намерен просить у его светлости вашей руки и настоятельно советую вам принять мое предложение.
Я хотела гневно осадить его, но подумала, что сейчас, когда мы вдвоем в темном коридоре, это – не лучший выход. И попыталась разойтись на мирной ноте.
– Я благодарна вам за это предложение, ваша милость, но, думаю, вы понимаете, что я не могу дать ответ прямо сейчас.
– И что же этому мешает? – он по-прежнему не отпускал мою руку.
– Я не могу принять столь серьезное решение одна. Мне нужно посоветоваться с родителями.
Я не понимала, почему я должна объяснять ему столь простые истины. Если он действительно намерен был на мне жениться, то должен был понимать, насколько отвратительна эта сцена.
– С родителями? – расхохотался он. Мне в ноздри ударил запах спиртного. И сразу закружилась голова. – Вы думаете, я не знаю, что вы – приемыш? Их светлости будут счастливы, если вы выйдете замуж. Подумайте, Алэйна, – другого такого случая может и не представиться.
