подумал, увидев девушку в платье поверх джинсов среди зимы, но это неважно. Главное, что я уже внутри, еду домой, подальше от академии и от этого ужасного вечера.* * *
На меня вдруг обрушилась такая усталость, о существовании которой я не подозревала. Не знаю, как я только добралась домой. Но каким-то образом, переступив порог, я оказалась в своей кровати. Стоило только сесть в автобус, как голова помутилась. Наверное, это все нервы. Глаза закрываются, стоит только голове коснуться подушки. Правда, ненадолго. Не успеваю расслабиться, как сон прерывает грохот снизу. Что это за шум? Словно кто-то двигает стулья по всему дому.
Подскакиваю на кровати и даже не замечаю, как оказываюсь у двери. Эми вернулась? Нет. У нее сегодня ночная смена. Тогда что? Мысли в голове сменяют друг друга с невероятной скоростью. Оскар? Изи? Вряд ли кот смог бы наделать столько шума. А Изи не пришла бы без предупреждения. Стоит ли проверить? Поскольку я одна дома, вариантов немного. Проскальзываю в коридор, захватив с собой мраморную статуэтку с комода. Вряд ли этим можно ранить, а оглушить легко. Иду к лестнице. Стараюсь не делать резких движений, но старая древесина предательски скрипит под ногами. Каждая ступенька как сигнальная ракета. Боже! Не проще ли закричать на весь дом «Я здесь! Все сюда!» Последняя ступенька – и я у входной двери. Дергаю ручку – заперто. Ключ на крючке справа. Окно в прихожей цело, в гостиной и столовой тоже. Стулья задвинуты к столу, стеклянные шкафы целы, посуда на месте. Тогда что это был за шум? Выглядываю на улицу – и вдруг снова рокот. «Кухня», – вдруг понимаю. Единственная комната, которую я не проверила. В глаза бросается проблеск под дверью. Там кто-то есть. Все внутри сжимается в комок. С каждым шагом колени все сильнее дрожат, как и рука на статуэтке. Возьми себя в руки. Ты должна это сделать. Это твой дом, и никто не вправе вламываться в него. Замираю перед дверью, прислушиваюсь. Тихо. Даже мое дыхание тонет в нагнетающей тишине. Нужно действовать. На счет три. Один. Сжимаю пальцы на мраморе. Два. Задерживаю дыхание. Три. Рука нависает над дверной ручкой и…
– Осторожно! – статуэтка застывает у распахнутой двери, прямо перед лицом у… Эми?
– Эми? Ты ведь должна быть на дежурстве!
– Я попросила отгул. Подумала, неплохо побольше времени проводить вместе.
– Не могла предупредить? Я тебе чуть голову не снесла!
– Успокойся, – она опускает статуэтку. – Все хорошо.
Поверить не могу! Я тут такое представляла. Неужели нельзя было предупредить?
– Но ведь входная дверь заперта изнутри. Как ты…
– Через заднюю.
В груди по-прежнему все сжимается. Не то чтоб я не рада ее видеть. Просто это… необычно. Эми отпросилась с работы, прокралась через заднюю дверь, чтоб побыть со мной? Она даже на мой день рождения не брала отгул. Отправила мне подарок курьером – ванильный торт с надписью «С шестнадцатилетием, сестренка!». Только мне было семнадцать, и я ненавижу ваниль.
– Ты не рада?
– Да, то есть нет. Просто это… неожиданно.
Эми не сводит с меня глаз. За ее спиной вовсю кричит закипающий чайник. Что-то в ее внешности кажется мне непривычным. Темные круги, пересохшие губы, кожа такая бледная. Она как будто…
– Ты не заболела?
– Это все переутомление.
Она забирает чайник с плиты.
– Кофе?
– Ага.
Сажусь за стол. Чувствую, как пылает мое лицо. Наверное, от стыда. Еще бы – наброситься на Эми со статуэткой. Как глупо это выглядело со стороны. Неудивительно, что она думает, будто со мной не все в порядке.
– Как учеба?
Вздыхаю, но отвечаю лишь:
– Нормально.
Не рассказывать же о Блэквуде, который преследует меня и нагнетает и без того гнетущую обстановку. С чего это Эми вдруг интересуется делами в академии?
– Как дела на работе?
– Как всегда, – она вытягивает со шкафа чашку, – что там может произойти?
Кроме умирающих пациентов и семей, страдающих от боли утраты? И правда, скукотища.
– Раньше ты так не говорила.
– Рано или поздно все надоедает.
Странно слышать это от Эми. Скажи это Изи или Майкл, я бы даже не обратила внимания. Но Эми. Она всегда обладала исключительной чуткостью, стремилась помогать людям, а если не могла, то мучилась от укоров вины. «Все хорошо» в ее мире означает что-то вроде «сегодня никто не умер или, по крайней мере, мне об этом неизвестно».
– Ты голодна?
– Не оче…
– Я сделаю бутерброды, – она открывает холодильник. – Тебе с сыром или ветчиной?
– Вообще-то, я не…
– Значит, с ветчиной.
Да что это с ней? Не дает мне и слова вставить. Она никогда не вела себя так… холодно. И что это за запах? Будто в доме кто-то умер.
– Что это за запах? – зажимаю нос. – Отвратительно.
– Продукты испортились. Пришлось выбросить.
– Эми, ты на меня сердишься?
– Нет, – тарелка с грохотом опускается на тумбу, – с чего это?
– Ты какая-то не такая сегодня.
– Это все усталость.
Она бросает взгляд на стол.
– Кофе остывает.
– Точно, – беру в руки чашку, отпиваю глоток и выплевываю.
– На вкус как сироп. Сколько сахара ты положила?
– Ты ведь любишь с сахаром и сливками.
– С одной ложкой и без сливок. Ты тысячу раз готовила мне кофе.
Эми склоняет голову набок. Смотрит на меня, будто увидела впервые.
– Извини, перепутала.
Внутри медленно нарастает волнение. Что-то здесь не так. Эми ведет себя странно, и это не просто воображение. Она готовит мне кофе с четырнадцати лет и не могла забыть, какой я люблю. Или она сделала это нарочно, или…
– Где Оскар?
– Оскар?
Нож врезается в разделочную доску. От неожиданности я подпрыгиваю на месте.
– Да… кот. Я не видела его со вчерашнего дня.
– Наверное, снаружи.
– Наверное.
За окном бушует вьюга. В такой холод он и хвост на улицу не высунул бы, да еще и в снегопад. Воздух заполняет запах мяса. Пока Эми занимается готовкой, я тайком ее рассматриваю. Что-то не дает мне покоя, но я никак не могу понять что. Странное чувство дерет когтями спину, заставляя сердце сжаться комом. С Эми что-то не так. Ее поведение, внешность. Все настораживает. Она будто не на своем месте. Говорит так, словно ее подменили. Не знаю зачем, но мне вдруг хочется кое-что у нее спросить.
– Я разговаривала с миссис Хилтон, Нэнси Хилтон. Она просила передать, что соскучилась. Может, зайдешь к ней поболтать?
Звуки готовки обрываются. Все клетки напрягаются в ожидании ответа, но Эми молчит. Стоит возле тумбы и молчит. Может, я схожу с ума, но это все кажется неестественным.
– Хорошо, – она улыбается и ставит передо мной тарелку, – заскочу к ней завтра. Как она поживает?
Покоится с миром на Вестмирском кладбище. И ты прекрасно это знаешь, потому как была на ее похоронах, клала цветы на могилу. Ты ведь должна это помнить, правда? Должна, но ты не помнишь. Потому что ты не Эми.
– Хорошо.
Внутри все сжимается, как старый пожелтевший лист. Страх постепенно просачивается в голову,
