движение. Она медленно сползала и потекла по полу. Перетекала густым неспешным потоком и приближалась ко мне. А я отступала, еще более напуганная, чем раньше. Пятилась к двери из спальни.
Неужели, кошмар меня еще не отпустил? Я схватилась за дверную ручку, безрезультатно дергая.
«Да, кошмар, – утвердилась я. – Я сейчас не в родительской квартире. Я живу у деда, – заверяла себя, пытаясь развеять сон. – Легла спать в угловой комнатке деревянного дома».
Но тень наступала. Она стала собираться под моими ногами и вытягиваться, обретая очертания человеческой фигуры без признаков пола и возраста.
Безликая фигура колыхалась передо мной, не разрешая сдвинуться с места.
– Уйди! – приказала я. – Тебя нет!
Фигура громко хмыкнула не мужским и не женским голосом.
– Ребенок наш-ш-ш, – прошептал все тот же голос. – Наш-ш-ш, повторил он. – Мы его з-с-саберем, – пообещал.
– Нет! – я активно запротестовала. – Уйди! Не отдам! – рычала я, сжимая кулаки. Меня наполнила откуда-то взявшаяся решимость, и я пошла в наступление. Тень попятилась, а я обрела уверенность, что смогу защитить. Смогу побороться.
– Не отдам! – мой голос изменился. Стал глубже и громче. – Вон! – приказала я, а к моим крикам прибавился громкий собачий лай. Подружка появилась рядом и помогала загнать тень обратно в угол, рыча и скалясь.
– Вон! – прокричала я, ощущая невероятный жар, что проходит сквозь меня. – Вон! – выкрикнула я из последних сил, оседая.
Собака тут же оказалась у моих ног и тыкала влажным носом в шею и щеки, упиралась лбом, словно пытаясь растолкать.
– Проснись, – услышала я голос деда. – Агата, проснись. Это сон. Кошмар. – Влажные прикосновения с шеи переместились на лоб. – Да что ж такое. Опять… опять… – ворчал дедуля. – Что ж за напасть такая?.. – сокрушался он. – Агата…
– Я слышу. Я слышу, дедуль, – промямлила я распухшим языком. – Дай. – Я не глядя протянула руку, прося холодное полотенце. – Я проснулась, – заверила я и обтирала щеки.
– Садись, внуч. Садись. – Деда помог мне оторваться от влажной постели. – Еще собака эта, – недовольно он проворчал, а я услышала лай. – Как только во двор попала.
– Это наша, – ответила я хрипло. – Охраняет.
Я прижимаюсь к стене, оттягиваю ворот ночной рубашки, что душит меня.
– Что приснилось? – спросил деда. – Что-то плохое, да? С кем-то случится беда? – расспрашивал он.
Деда верил в мои кошмары, называл их вещими снами. Все началось шестнадцать лет назад, когда я, будучи совсем крохой, закричала ночью и сквозь слезы рассказала, как папа упал в страшную яму. Папа погиб спустя три дня. На стройке, где он работал, сорвалась балка.
Ребенком я верила в то, что по-настоящему особенная. Предсказательница. Волшебница. А потом поняла, что дед всегда находил объяснения моим снам, умело связывая приснившееся с реальностью, перемешивая факты и выбирая из имеющихся, только те, что подходили.
– Глупость приснилась, – ответила я.
– Расскажи, расскажи, – попросил деда. – Тебе сразу легче станет, а я послушаю. Ты не веришь в свой дар, а я в него верю.
Мне действительно хотелось пересказать приснившееся, иначе, я до утра не сомкну глаз. Буду думать и вновь переживать те жуткие эмоции.
– Я видела мужчину, – произнесла я, съежившись от страха.
– Он тебя напугал?
– Нет, он… он меня точно не хотел пугать. Он относился ко мне с нежностью. Мне кажется, он меня любил, – произнесла я и задрожала от волнения еще сильней. – Во сне. Во сне любил, – я быстро добавила.
– Это хорошо. – Деда заметно расслабился. – А чего же ты звала на помощь?
– Там… еще был ребенок. Мне кажется, это был ребенок того мужчины, – произнесла я, вспоминая детское личико с красивыми голубыми глазами.
– И это хорошо. – Деда растер ладони.
– Но что-то случилось, и ребенок пропал. Растаял в моих руках. – Я раскрыла дрожащие ладони. – Поэтому я звала на помощь.
– О-о-ох, – дедушка тяжело выдохнул.
– Не вздыхай так, – я его одернула. – Это лишь сон. Плохой сон. Сколько мне их уже снилось? Сотни. И ни один не сбылся в точности.
Деда кивал седой головой, но на его лице застыла тревога.
– Там и Ника была, – продолжила я. – И Подружка, – махнула рукой в окно. – Собака. Так что все это глупости. Я перенервничала и простыла. Вот и результат, – подытожила я.
– Да, – деда согласился со мной без уверенности в голосе. – Да, – произнес более твердо. – Скорее всего. Я сейчас тебе чай травяной принесу. Ты не вставай. – Он поднялся и, шаркая тапками, вышел из комнатки.
– Свет не выключай, – попросила я.
Чай я пила мелкими глотками, растягивая его и признаваясь себе, что мне просто страшно вновь закрыть глаза. Я не хотела вернуться в тот сон. Пугающий и слишком реальный. Но и просидеть до утра в кровати я не имела возможности. В девять открывается павильон, а ключи у меня.
Я пересилила себя и спустилась со своего убежища, выглянула в окно. Ничего страшного я не заметила. Напротив, на грядке под самой грушей, спала Подружка. И как только она смогла открыть калитку и выйти на улицу?..
Я вернулась в кровать и заставила себя лечь, а чуть позже – закрыть глаза.
Вторую половину ночи я провела без снов. Закрыла глаза и, казалось, через секунду открыла.
Будильник настойчиво пиликал у самого уха и требовал подниматься.
Со светом дня страх ночного кошмара рассеялся, как будто ничего и не было, а вот простуда проявилась сильней.
Аппетит пропал, на завтрак я выпила еще одну кружку травяного чая. Запаслась носовыми платками и, раскачиваясь, словно на волнах, в салоне автобуса, едва не уснув, добралась до работы.
Работала я на чистом упорстве и приятных мыслях о том, что сегодня мне не нужно закрывать магазин, и я уйду пораньше и сразу же по возвращению домой лягу спать.
– Девочки, я пошла, – произнесла я полушепотом.
Голос к вечеру предательски сел.
– Ты там смотри не разболейся. Пей побольше жидкости, – посоветовала мне Катя. – Не свались.
– Я постараюсь, – ответила я.
– Приходи завтра к обеду, мы прикроем.
– О, большое спасибо, – я
