ты!.. Наши земли также будут охраняться регулярными патрулями, не след истощать их для охраны поселений вроде этого лагеря! — говоря это, двоюродный дядя Союна почти выплюнул слово «лагерь».
Союн развернулся и пошел прочь из толпы. Деда не переспорить, а у этих своей воли нет.
Доара и Суяра последовали за ним.
— Союн, я не смогу в подземельях! — драконыш обхватил себя за плечи, глаза сделались дикие. — Там давит потолок... И фрески эти ваши, как вы драконов убивали...
— Нарушаешь договор, драконыш? — холодно спросил Союн.
Суяра резко выпрямилась.
— Нет! Я научу тебя тому, что делаю — только это долго... Несколько месяцев! Как-нибудь выдержу. Сумеешь меня потом вывести из пещеры?
— То есть вам придется плести чары в пещерах? — спросила вдруг Доара, прижав руку к животу. — А другие не почувствуют? Союн, ты же говорил, что остальные маги чуют чары!
Союн и Суяра переглянулись.
— Такую мелочь — вряд ли, — неохотно сказал Союн. — Но если ребенок сразу родится магом, это будет заметно... Младенцы дергают каналы, вряд ли удастся утаить.
Да, дети со смешанной кровью, если уж рождаются на свет, проявляют магию только в подростковом возрасте, либо не проявляют вовсе. Если у Темной родится такой же ребенок, как у Ярких, будут вопросы.
Союн раньше как-то не думал об этом — он вообще не до конца верил в эту затею, что толку и было думать! — а теперь вдруг стало ясно: нигде кроме как на поверхности они не смогут укрыть долгожданного ребенка.
А если последуют другие дети?
Ладно, допустим, Союн сможет выдать искусство драконыша за свое: экспериментировал и придумал. Отоврется. Но... Драконыш уже превращался неожиданно для себя, где гарантия, что с ним такого опять не случится в последующие месяцы? И вообще, под землей ему тяжело.
«И мне тяжело», — вдруг понял Союн.
Оказывается, он тоже привык видеть вольное небо над головой. И уже стал думать, что будет жить в этом доме, и его ребенок будет играть на лугу возле леса, в густой зеленой траве.
— Мы можем сказать, что это ты придумал, как спасти ребенка, — начала Доара; мысли ее двигались явно по той же дорожке, что и у Союна. Потому он так и любил ее. Только она сразу все проговаривала вслух. — Ты же драконоборец, всякие драконьи предания изучал... Скажешь, что какую-нибудь надпись расшифровал в заброшенном гнезде, например... Или картинки увидел, надписи ведь никто читать не может, да? Правда, как к этому отнесется твой уважаемый дед...
«Не очень, — подумал Союн. — Может, даже попытается отобрать и отдать другим Ярким на усыновление...»
Опять же, что бы там ни говорили другие старейшины, решение деда не сократит количество стычек с другими Кланами, а увеличит их. Другие почувствуют слабину — и постараются отодрать территории как можно больше. Союну придется все время воевать. Ребенка будут учить и растить другие.
— Или ты можешь уйти, — сказала Суяра.
— Что? — нахмурился Союн. — Куда еще уйти?!
— Когда ученик-дракон вырастает и ему становится тесно в башне, он может вызвать наставника на бой, — произнес дракон. — Но это не приветствуется, ибо неблагодарность. Кто не хочет быть неблагодарным, уходит и ищет свою территорию, сражается за нее с другими драконами и строит собственную башню. Или занимает чужую, брошенную. Тогда он берет своих учеников. Если ты поступишь так, дядюшка Союн, возьмешь меня в ученики?
«Глупец, — хотел было сказать Союн, — у людей по-другому!»
Но тут мелькнула мыслишка: а как основывались Кланы? Давно, еще до Узурпаторов Неба?
— Глупышка ты, — вздохнула Доара. — Люди не драконы, мы не можем жить сами по себе! Даже с таким охотником, как Союн, без помощи в лесу никак — особенно зимой! А ты не ученица Союна, ты его воспитанница — есть разница!
— Люди не могут жить сами по себе... — повторил за женой Союн.
Он прислушался: из центра лагеря все еще доносились споры и громкие крики, грозящие перерасти в драку. Должно быть, уже бы переросли, если бы Темные не боялись Ярких, а Яркая молодежь вроде Ясантиира не испытывала бы почтение перед стариками!
— Мы не будем жить в одиночку! — решительно сказал он.
Мир изменился бесповоротно. Союн никому свое дитя не отдаст.
Союн быстрым шагом вернулся в центр поселения. Очень удачно попал: его двоюродная бабка надтреснутым голосом кричала:
—...Или забыли, что за ослушание изгоняют?! Любите свою поверхность — так живите на ней круглый год!
— Тогда я принимаю изгнание, — громко сказал Союн.
Все голоса стихли — множество голов повернулось к нему.
— Узурпаторы Неба исчезли, — сказал он. — Украдем ли мы сами небо у себя? Я — не хочу. Старейшина приказал срыть этот лагерь, хорошо же! Уйду выше или ниже по течению — и поставлю новый. Кто со мной?
Молчание. Вдруг Ясантиир выкрикнул:
— Я!
***
...Уйти без боя не удалось. Не все вышло гладко; пришлось драться со своими, пришлось долго искать место, где осесть. Но все же чуть больше полугода спустя в едва отстроенном общинном доме (ничего другого возвести не успеют) Старейшина Союн порадуется рождению своего первенца — старшего из шести будущих детей и первого ребенка в новом клане Небесного Барсука-и-Просо. Ребенок будет признан им Ярким от рождения, а его мать Союн назначит старейшиной всех целителей поселения.
«Городом, в котором живут люди из разных племен, нельзя управлять, как кланом, — скажет он. — Пусть Яркие правят на войне и на охоте, но работами, которыми занимаются Темные, они же и должны управлять».
Тогда же он подарит Суяре, принимавшей роды, кольцо из янтаря, найденного им на морском берегу.
— Здесь чары, — скажет он, — которые помогут тебе сохранять человеческий облик без особых усилий. Надеюсь, поможет тебе дожить до зрелости.
— Спасибо, учитель, — поклонится девушка.
До момента, когда последний из драконов, великий Император, не имеющий имени, начнет сколачивать единую Цивилизацию из враждующих друг с другом королевств, вобравших в себя прежние Кланы, останется еще более тысячи лет.
До момента появления у этого Дракона первого сына от человеческой женщины — чуть больше. Этого сына император назовет Союном.
Опубликовано Telegram-каналом «Цокольный этаж», на котором есть книги. Ищущий да обрящет!
Понравилась книга?
Не забудьте наградить
