пробую сырое мясо.
Я была бы счастлива питаться иначе и не чувствовать во рту кровь, слизистые ткани. Я бы хотела, чтобы многое сейчас было иначе…
Обглодав и выбросив кости, я пробираюсь к ближайшему дереву, чтобы сорвать несколько веток с листьями. Ночи очень холодные, поэтому нужно соорудить себе одеяло. В Голассе всегда тепло, но для районов за пределами королевств характерны собственные сезоны, которые могут быть очень суровыми. И монарх целенаправленно использует их для того, чтобы затруднить наше испытание.
Обессилев, я довольно долго лежу под листьями и смотрю в пустоту. Каждый посторонний звук заставляет меня вздрагивать. Грудь заполнена едким страхом, который заставляет все внутри гореть. Как никогда в жизни, я чувствую себя одинокой. Я скучаю по Яррушу. Мне так нужен сейчас тот, кто утешит и скажет, что все будет хорошо и я справлюсь. И да, я скучаю по маме. Мне не хватает образа женщины, на плечо которой я могла бы опустить свою голову. Она могла бы мне доказать, что не быть героиней – абсолютно нормально.
Вместо этого я научилась всегда оставаться сильной. Но то, что я чувствую сейчас, гораздо хуже. Это сложнее вынести, чем привычный страх по ночам, когда обыскивают хижину. Тогда я знала, что могу убить солдат, если они случайно найдут Ярруша.
У меня не было времени быть слабой. Теперь это убивает меня.
Рано утром я просыпаюсь от непонятного шума и в панике оглядываюсь по сторонам. Каждый звук, каждый шорох, каждый треск заставляют позвоночник и шею отзываться болью. Когда страх достигает пика, я встаю и продолжаю брести по лесу. Тени сумерек – мои злейшие враги. Они похожи на монстров, жаждущих меня убить.
Рядом со мной что-то шуршит, я поднимаю нож и пристально смотрю в темноту. Стук сердца громко отдается в ушах. Моя грудь поднимается и опускается все быстрее и быстрее.
– Уходи! – громко кричу я и начинаю плакать. Больше всего мне сейчас хочется забиться в какую-нибудь землянку. Вместо это я стою как вкопанная и затравленно озираюсь по сторонам. Тишина. А потом снова шум. Я поворачиваюсь. Челюсть дрожит. Как болезненная тень, мурашки пробегают по моей коже.
– Уходи! – снова кричу я. От страха. Но ничего не меняется – источник шума остается на прежнем месте.
Чужие глаза наблюдают за мной. Я чувствую, как кто-то смотрит из зарослей.
– Пожалуйста, уходи! – рыдаю я и опускаюсь на колени. – Прошу!
Мои пальцы болят так сильно, что я не могу разжать их и выпустить нож. Я цепляюсь за него все сильнее – это единственное, что мне осталось.
– Пожалуйста… – продолжаю я умолять, слезы все еще катятся по щекам.
Животное или что бы то ни было удаляется. В агонии я встаю и иду дальше, пока не нахожу на земле несколько разломанных орехов. Изучив скорлупу, понимаю, что они ядовиты, поэтому тут же бросаю их в лес. Мне срочно нужна пища, но я ничего не нахожу, кроме своей беспомощности, которая все эти годы пряталась под маской внутренней силы.
Я внимательно разглядываю деревья и кустарники вокруг, пока иду дальше. Часами бреду просто куда глаза глядят. Дни здесь, в лесу, кажется, стали короче.
Когда снова наступает вечер, я ложусь под ворох листвы, как под одеяло, и проклинаю монарха и наш мир. Я проклинаю даже богов, которые оставили нас и не защитили от грозного правителя. Я кричу и вою, хотя знаю, что это очень опасно и может привести ко мне одного из фантомов. В какой-то момент отчаяния я даже мечтаю, что в таком случае у меня появится еда. От этой мысли перехватывает дыхание.
Я закрываю глаза и пытаюсь отогнать глупые мысли. Но невыносимый голод разъедает мои разум и тело. У него огромная власть, и он заставляет все остальное исчезнуть. Даже страх.
Внезапно я слышу отдаленное рычание. В первые мгновения не двигаюсь. Губы дрожат, а телу требуется несколько секунд, чтобы встать и взять нож. Я почти ничего не различаю в кромешной темноте, но чувствую, как пурратис – хищная кошка – приближается ко мне. И впервые я по-настоящему борюсь за свою жизнь.
Снова раздается тихий рык пурратиса. Вероятно, он нашел меня по запаху. Его еле слышные шаги приближаются, и я знаю, что у меня нет шансов против него. У меня бы их не было, даже если бы я выспалась, была сыта и сильна как прежде. Сердце сжимается от осознания неизбежного. Я умру.
– Эй, пурратис, давай! – шепчу я, потому что Марра однажды сказала, что эти существа боятся человеческих голосов. – Я С-сари, – заикаюсь я.
Рычание приближается. Мой голос совсем не пугает зверя. Я оглядываюсь вокруг, размышляя, стоит ли бежать. В таком случае пурратис будет преследовать меня, а он куда проворнее человека и лучше видит во тьме. Эти звери бегают быстрее ветра.
В следующую секунду пурратис, пройдя аккурат между деревьев, приближается ко мне. Он скалит зубы, и мое сердце в очередной раз замирает при виде его жестоких глаз, обращенных на меня. Тело и радужка зверя слегка светятся, поэтому мне под силу различить его во тьме. Кровь в жилах стынет от ужаса. Нож в ладони дрожит. Меня охватывает головокружение. Что делать?!
В панике я шагаю назад. Пурратис восстанавливает дистанцию и все так же буравит меня взглядом.
– Не смей смотреть ему в глаза! – говорю я себе. Но даже если он не заставит меня оцепенеть окончательно, я ничего не смогу сделать, у меня нет шансов.
Пурратис приседает и прыгает на меня. Его огромные лапы полосуют мое плечо. Я кричу. Мной руководит боль, когда я замахиваюсь и изо всех сил ударяю камнем по виску зверя.
Это ненадолго оглушает его, но не останавливает. Я ползаю по земле, пытаясь укрыться. Пурратис вдруг раскрывает свою огромную пасть, и я, опешив, смотрю, как он падает на землю и остается неподвижно лежать.
Мой взгляд прикован к стреле, вонзившейся в его ребра. Из раны сочится кровь. Я каменею от шока. Я…
Нет. Невозможно. Лук и стрелы – это оружие, которое мы не имеем права брать с собой на испытание. Мысли путаются. Мой разум все еще не в состоянии понять, что я осталась жива.
Я отхожу назад. Конечно, можно остаться рядом с тушей животного и наконец-то поесть мяса, но слишком велик риск, что меня найдет стрелок. Паника охватывает разум, и я бегу. Бегу изо всех сил, раз за разом падая на землю. Рана на плече кровоточит. Теплая жидкость стекает по одежде, и я чувствую, что слабею с каждой секундой. Мышцы напряжены. Они горят. Будто каждое движение закачивает в мои конечности кислоту.
