меня сопровождала свита из Лиэрот, воинов и слуг Дома. Мы спешились прежде чем ступить под сень стройных деревьев. Никто из нас не говорил. Служанки волновались, не разгневается ли на них Альвэйр, за то, что они не сумели привести в порядок человеческую замарашку. Лиэрот с горечью предчувствовала унижение для её господина – стоять вместе с тенью настоящей женщины подле великого дерева. Воины были с ней согласны, но больше сосредоточены на потенциальных опасностях. Атаки ждать было неоткуда, но враги у Дома вереска были…
Узнав, что хотела, я закрылась щитом, потому что было о чём побеспокоиться и мне. Вокруг дерева чинно замерли десятки эльфов. Благороднейшие из благородных в одеждах из лунного шёлка, расшитых золотыми и серебряными нитями.
Они смотрели на меня ледяными глазами и более всего желали, чтобы я помнила о своём низком происхождении. Знала, что мне никогда не суметь занять места подле них. И то, что сегодня человеческой женщине дозволили ступить в Орлиную рощу - величайшая честь, о которой стоило помнить до самой смерти...
Лишь на редких лицах при взгляде на меня появлялось некое подобие расположения. Я постаралась запомнить эти спокойные лица, тонувшие в потоке неприятия.
Альвэйр ждал меня у дерева, вновь облачённый в траурные одежды. Я задалась вопросом – снимает ли он чёрное и лиловое вовсе? Поначалу я решила, что, облачившись в цвета скорби, лорд показывал своё отношение к нашему браку, но теперь видела – эльф потерял кого-то очень важного. И века жизни не могли унять эту боль.
Он скользнул по мне взглядом и отвернулся к беловолосому жрецу. Тому самому, что венчал нас на поляне. Ему предстояло повторить ритуал перед всей эльфийской знатью, под сенью волшебного дерева.
Я уже знала детали обряда, как и то, что в этот раз он будет символическим. Более мы не будем делить кубок, но свои клятвы произнесём вновь. Затем я задам древу вопрос, потом наступит черёд Альвэйра.
После этого рука об руку мы направимся на пир, где нас будут поздравлять все собравшиеся сегодня эльфы.
Мука, через которую нам придётся пройти вдвоём.
Мужчина нехотя протянул мне ладонь. Кончиками пальцев я коснулась его твёрдой, на удивление холодной руки и замерла. Я заметила перемену в нём сразу – ярая агрессия, что чудилась мне раньше, притихла. Он устал от всего этого. Его мутит от одного моего присутствия. Но худшее уже случилось, теперь осталось лишь ждать.
Всё это я знала также отчётливо, как, если бы могла прочитать его чувства.
И это было странно.
Даже исчезни внезапно всепоглощающая пустота, что зияла на месте эмоций мужчины, со мной по-прежнему был ментальный щит. Сейчас, в толпе эльфов я не решалась его снять. Как знать, вдруг среди неизвестных мне лордов и леди, найдётся маг, что сумеет почувствовать мою силу?
Позднее, во время празднества, когда высокородные разделятся, я осмелюсь попробовать прочитать их, но время для этого ещё не пришло.
Возможности раздумывать над моей внезапной прозорливостью не было, жрец начал обряд. Я, как и в прошлый раз, повторяла свои заверения в желании жить единой с Альвэйром жизнью. И вновь слова эти ничего не значали. Ни для меня, ни для него.
Затем я ощутила, как вокруг жреца поднялась волна чистой силы. Я почти видела её, ослепляюще золотистую, и могучее древо, что до сих пор спало беспробудным сном, отозвалось на призыв. Странные вибрации энергии пронеслись по воздуху, вызвав вздох удивления у многих собравшихся.
Краска отхлынула от лица.
С каждой новой волной магии, доносившейся до меня, ментальный щит истончался, пока, наконец, его не стало вовсе…
Эмоции эльфов ринулись ко мне, будто стая голодных волков. Я невольно прикрыла глаза, силясь воззвать к ментальной магии, спящей во мне, но почему-то возвести защиту не получалось. Подавляющая сила дерева не давала мне собрать разрозненные крохи силы воедино.
Только дикая магия нашёптывала соблазнительные речи.
Дай знак.
И я помогу тебе.
Защищу от них.
Сердце перестанет разрываться на части от смеси презрения, гнева, злорадства и ненависти.
Магия искренне хотела мне помочь. Я знала это. Как знала и то, что её представление о спасении никак не соотносится с моим. Быть может, она просто изменит моё сердце, сделает его в прямом смысле каменным и неспособным на чувства. Незавидная перспектива, даже если забыть о том, что вспыхнувшие на коже символы тут же разоблачат меня перед эльфами.
Поэтому мне оставалось лишь размеренно дышать и пытаться сдержать чужие эмоции, разрывающие изнутри. До слёз в глазах хотелось отпустить их, позволить им излиться из меня и вернуться к тем эльфам, что породили этот комок зависти, презрения, гнева и отвращения. Но это было бы страшной ошибкой, которая могла стоить мне жизни.
Я открыла глаза и встретилась с пристальным взглядом жреца. От его груди ко мне тянулись дымные струйки настороженности.
Он понял, что дерево разрушило мою магию. И эльфу не понравилось, что он не смог увидеть на мне чар.
Ледяная рука, в которой всё ещё лежала моя ладонь, сжала её с такой силой, что я застонала бы от боли, останься во мне место для этого чувства. Альвэйр тоже смотрел на меня. Я видела своё бледное лицо, отражённое в чёрной радужке его глаз. Красивые губы мужчины зашевелились. С трудом, но мне удалось разобрать слова, в которых я почувствовала угрозу:
- Задай свой вопрос.
Он позволил мне высвободиться, чтобы шагнуть к древу. Пальцы коснулись шероховатой коры, губы задвигались, произнося давно заготовленное:
- Сколько мне отмерено на этой земле?
Простой вопрос, который ответит сразу на многие, не заданные вместе с ним.
Вибрации магии замерли, а с ними и всплески эмоций окружающих меня эльфов. Все затаили дыхание - сейчас я ясно видела, мало кто верил, что древо ответит мне.
Под пальцами проступило лицо.
Мужское, с по-эльфийски красивыми чертами, будто вырезанное из коры священного древа. Рот разомкнулся и оглушающе громкие слова разлетелись по роще:
- Тысячи лет или только год. Когда крылья твои осветит луна, и преследователь встанет на след, ты сможешь выбрать сама.
Не успело древо замолчать, как меня опалило такой жгучей ненавистью и отрицанием, что я не смогла сдержаться и обернулась к эльфам, стоящим поодаль. Среди лордов и леди, ошарашенных моей возможной небывало долгой жизнью, я различила одно лицо. Прекрасное и нежное, будто едва распустившийся бутон розы. Золотые волосы девушки ниспадали водопадом почти до щиколоток. Простое белоснежное платье, расшитое серебристыми нитями, венец тонкой работы, украшенный солнцем, луной и россыпью звёзд –
