Чувства меня посетившие, мне не понравились. Категорически. И, словно уловив перемену в моём настроении, Дарио произнёс:
- Я вынужден отказаться, синьорина Далия. Роза, - обратился он ко мне, - не будет ли тебе в тягость показать синьорине Серре наш сад на заднем дворе. Там есть замечательный пруд. А вечером можно услышать пение мелких птах. Они чудо как хороши! - сам же встал и, слегка склонив голову, добавил:
- Мне необходимо откланяться, дела поместья требуют моего неукоснительного участия, - и, взяв мою ладонь, медленно поцеловал тыльную часть, чем изрядно меня смутил, да так, что дыхание перехватило, и глупое сердечко пропустило удар, затрепыхавшись пуще прежнего.
А заметив, как недовольно надулись алые губки Далии, я отчего-то невероятно приободрилась!
Глава 12
Зеркал в этом мире не было. Зато полированная бронзовая пластина высотой с мой рост в поместье имелась. Вот в неё я и смотрелась, пытаясь хоть что-то понять.
Синьора Аннетта Берни оказалась с французскими корнями, чем она со мной с удовольствием и поделилась. Портниха располагала к себе своей непосредственностью и жизнерадостностью, никакого злого умысла, скрытых ехидных фразочек, жеманности и ещё чего-то такого за ней замечено не было. Простая женщина, отменно делающая свою работу. И пока она подкалывала иглами то здесь, то там, торчащие элементы платья, при этом успевая делиться последними городскими новостями, я гляделась в "зеркало". К слову, город располагался в часе неспешной езды от поместья Росселлини.
Первое, что меня изумило, когда синьора Берни вынула из мешковатого чехла мой будущий свадебный наряд и аккуратно сложила его на кровать - это ткань. Впервые здесь вижу нечто подобное. А затем и благородный почти равномерный белый цвет.
- Синьор Риччи не скупясь, лично выкупил этот отрез для вас у торговца из Виссонтии, - пояснила тихо Эми, пока Аннетта суетилась у комода, выкладывая на него многочисленные иглы, ножницы и нитки. Служанка, конечно же, заметила мой неприкрытый восторг и с каким трепетом я провела ладонью по блестящей гладкой поверхности, - забыла вам рассказать об этом. Давайте помогу снять вашу повседневную одежду, - добавила она громче.
- Да, да, - закивала портниха, полуобернувшись к нам, - раздевайтесь.
Белое платье из шёлка. Значит, где-то далеко за морем была по крайней мере одна страна, сумевшая придумать метод создания ткани неплохого качества и цвета. И я даже боюсь себе представить, в какую цену этот отрез мог обойтись синьору Риччи.
Фасон был привычным: с завышенной талией, а так как материала пошить пышную юбку было недостаточно, то портниха решила сделать одну клиновидную вставку из какой-то серой ткани, смотревшейся в этой композиции просто инородно.
- Нет, - нахмурилась я. - Отпарывайте.
- Н-но, - впервые запнулась и замолчала, не зная, что сказать, синьора Аннетта. - Синьорина Роза, если убрать вставку, то платье станет узким и будет обтягивать вашу фигуру неприлично сильно, как перчатка! Mauvais ton!
Я задумалась. В моём мире облегающее свадебное платье - это норма и писк моды. А здесь совершенно другие нравы и, как говорится, со своим уставом в чужой монастырь не ходят.
- Хорошо, оставьте, только мы сделаем вот что: эту часть, которую вы хотите вставить, отцентруем и удлиним, пусть немного тянется по полу, будет шлейфом. Поверху нашьёте жемчужин, очень плотно. Понимаете, о чём я говорю? Также жемчуг пустите вышивкой по лифу. И сошьёте митенки, это перчатки без пальцев и украсите тем же жемчугом. Сможете? За жемчуг оплатит отец.
- Oui, oui! (фр.: да, да), - округлив глаза, закивала портниха, а я прекрасно читала эмоции Аннетты, так явно проступившие на её симпатичном круглом личике: неприкрытый восторг и желание поскорее начать делать всё то, что я описала. Женщина обладала живым воображением и уже наверняка представила, как будет выглядеть платье с моими переделками и дополнениями. - Я всё поняла, сейчас вот тут и тут подколю, и поеду назад, в свою мастерскую. У меня осталось совсем мало времени, а работы очень, очень много! - бормотала она, споро подгоняя инородный отрез к основному платью.
- Как замечательно вы придумали! - качая головой, искренне восхитилась Эмилия.
- Грацье, - вздохнула я и устало и присела на край кровати. - Ты выяснила, есть ли в этом доме книги?
- Есть малая читальня, - кивнула девушка. - Провести вас?
Я задумчиво глянула в окно: время близилось к вечеру, скоро вернётся дон Риччи и предстоит разобраться с пропажей моих украшений.
А пока у меня было немного времени. Отчего бы и не потратить его на посещение библиотеки?
- Давай, - решилась я вставая.
Читальня располагалась тут же, на втором этаже, только в левом крыле. Помещение оказалось действительно чуть больше моей опочивальни. Два широких деревянных кресла, с лежащими на сиденьях набитыми конским волосом подушками, чтобы было хоть немного удобнее сидеть.
- Эми, иди по своим делам. Перекуси, - отпустила я помощницу, та радостно кивнула, а я прикрыла за собой дверь и устремилась к немногочисленным полкам. Никаких шкафов, просто вбитые в каменную стену деревянные стеллажи.
Много свитков из плотного пергамента, и всего пять книг. В кожаных страшно потрёпанных переплётах.
- Наверное, это самое настоящее сокровище, - прошептала я, беря в руки первую попавшуюся. Потемневшая и потрескавшаяся от времени обложка, мягкая и тёплая на ощупь. Удобно расположившись в ближайшем к окну кресле, трепеща и предвкушая, раскрыла книгу.
Я могла читать на местном языке. Это обстоятельство неимоверно обрадовало! Была только одна проблема: весь текст в книге оказался рукописным. Приплыли. И если местами автор старался выводить слова чётко и понятно, то в основном всё же куда-то спешил и строчки плыли.
Та же история была и с остальными фолиантами. Все они оказались пера одного автора, некоего Джованни Понтануэно и писал он трагикомедии и стихи.
- Нужно просто привыкнуть к стилю, - вздохнула, потирая уставшие глаза - так сильно я вглядывалась в текст, чтобы разобрать эти каракули, даже наши врачи писали разборчивее. - Каллиграфии на вас не было, дон Понтануэно, - хмыкнула негромко и, вернув том на полку, отправилась прочь из скудной библиотеки.
В доме было тихо, в это время в той, современной мне Италии, большинство итальянцев отдыхали, этот период светового дня назывался пенникелла и обычно длился он с половины первого дня до четырёх вечера.
Вернувшись в комнату, присела за стол и посмотрелась в медную пластину. Она так и осталась стоять у меня.
Прежняя Роза была красивой. Это совершенно точно. Немного загореть и всё, все взоры мужчин будут её. Точнее, моими. Радовало ли меня это обстоятельство? Говорят красивым женщинам легче в жизни. Тут я бы поспорила.
- Синьорина Риччи, - в дверь постучались, и в проём протиснулась голова молоденькой служанки в забавном чепце. - Простите, что отвлекаю, но синьор Риччи зовёт вас.
- Ох, - я заполошно кинула взор в окно, чтобы определить который сейчас час по солнцу, время действительно близилось к пяти, рановато он что-то вернулся. - Проводи.
Горничная чуть шире распахнула дверную створку и согласно присела в коротком книксене.
Комната Жакоба находились неподалёку от малой читальни. Пару раз стукнув в дверь, услышала голос отца Розы и надавила на ручку. Толкнув тяжёлую створку, вошла внутрь.
Синьор Риччи оказался один и что-то скоро писал пером на пергаменте, я даже залюбовалась: настолько ловко у него получалось, ни единой кляксы!
- Дочка, присаживайся, - не поднимая головы, бросил мне. Я, быстро осмотревшись, заняла стул напротив его небольшого, даже на вид не очень удобного, стола. Комната оказалась кабинетом. Меньше размерами, чем у Дарио, но точно не спальное место. Такие же примечательные полки, вбитые в серые каменные стены, плетёный коврик на полу, увесистый шандал с оплывшей тройкой свечей, и две подвешенные бронзовые лампадки.
