Волк падает на землю с мягким шелестящим звуком, и мои ноги почти подгибаются за ним следом.
Мое нутро тянется к нему. Помочь, погладить, быть рядом.
Пока я ступала к нему, не могла оторвать своих глаз от его. Они излучали тепло и заботу, взывали ко мне, и я поддалась, ничего не могла поделать. Страх с каждым шагом исчезает, а внутри сжимается сердце, когда он жалобно скулит.
Сажусь на камень, а он кладет на мои колени свою голову.
Поднимаю руку и рискую, трогая мягкую шерсть.
«Боже, поверить не могу, что это происходит в реальности».
Между пальцев скользят мягкие шерстинки, ласкают кожу, так приятно щекоча.
«Ты такой красивый».
Веду рукой с его шеи к лапе, чтобы посмотреть рану, но отмечаю не очень большой порез, чем показалось в начале. У меня с собой и нет ничего такого, иначе не смогла бы помочь.
Он лежит смирно, словно ему и правда нравится. Хочется провести по морде, но я побаиваюсь так близко к пасти приближать свои конечности.
В какой-то момент мне даже показалось, будто он и сам начинается тереться мордой о мои ноги.
Постепенно темнеет, пока мы вот так сидим, и его черная шерсть скрывается в этом сумраке.
Он еще несколько раз шевелится и в итоге теперь упирается носом в мой живот. Мне бы испугаться что он укусит, даже не прилагая усилий, но я совершенно не ощущаю угрозы. Мне наоборот кажется, что он такой и есть, ласковый зверь.
Наверное, рос вблизи людей, вот и привык к тому, что нам не нужно вредить.
Но как таким огромным вырос та еще загадка.
Волк прикрывает свои желтые глаза, а я осматриваюсь по сторонам.
Вспоминаю о времени, когда в темноте появляется свет луны. Такой яркий и красивый, что буквально тянет нас обоих на нее посмотреть. Зверь приподнимает голову и смотрит туда же в небо, где сияет царица ночи.
«Полнолуние. Так тебя правда манит она?» — глупо задаю свой мысленный вопрос, но он поворачивает ко мне голову будто услышав.
Глажу его по голове и нехотя отрываюсь, снимая с себя этого здоровяка.
Мама там уже на панике, наверное, как и папа. Слишком задержалась.
Беру свой рюкзак и накидываю его на плечи. Волк встает, рядом доставая мне почти до груди, и тычет носом в ребра.
Смеюсь с тихими хрипами.
Вытащила планшет, чтобы сказать ему, что мне пора домой.
Он цепляет зубами мою кофту и тянет к себе.
— Хватит, малыш. Я приду еще и если ты не убежишь, то мы встретимся, — озвучивает электронный голос мои слова, и я, обняв этого огромного зверя, начинаю идти в сторону парковой дорожки, где оставила велосипед.
Волк идет со мной, но в последний момент я замечаю только его глаза в темноте ночного леса. Он прячется в кустах, и стоит мне сесть на свой транспорт, исчезает, будто и не было.
Странно и удивительно внутри все ощущается. Будто тянет вернуться с каждым отделяющим нас метром, но я не могу. Это же глупость. Я просто устала и физически, и морально.
Еду домой быстро, благо тут недалеко. Оставляю велосипед на улице и бегу в квартиру. Ожидаю услышать причитания о безответственности, ужасе пережитом, пока они меня ждали, но на кухне сидят родители и тетя Кира с чашками чая в руках.
— О, заходи дочь, мы ужин сварили, ты чуть-чуть не успела с нами покушать. Так что мой руки и садись я пока накрою тебе.
Стою в шоке, но потом отмираю.
Подхожу к тете, целую ее поздоровавшись и ухожу в ванную. Я, конечно, погорячилась в моем положении ехать на велосипеде. Пришлось поднапрячь ноги и не садиться практически на сидение.
«А родственники странные такие».
Переодеваюсь в домашние легинсы и тунику и выхожу.
— Садись. Кушай, а потом расскажешь, как погуляла.
Киваю, соглашаясь с мамой, и принимаюсь за еду. Тетя садится чуть ближе, гладит по спине, у папы звонит телефон, и он выходит разговаривать. Остаюсь под пристальным взглядом обеих женщин и не понимаю, почему они так смотрят на меня.
— В чем дело? — спрашиваю на гаджете.
— Ни в чем. Мы переживали за тебя. Ты уходила расстроенной, вот и все.
— Все хорошо, — пишу и продолжаю есть.
Учитывая странность произошедшего в лесу, решила не рассказывать им, хотя безумно хотелось поделиться с кем-нибудь. Не хватало еще выслушивать запреты на походы туда, куда хочу.
Подношу ко рту ложку и ощущаю на спине тепло, потом на голове. Веду плечом, и оно пропадает. Пытаюсь продолжить трапезу и вновь то же самое ощущение, только жжет в разы сильней. Резко оборачиваюсь и вижу руку Киры надо мной.
Пугаюсь этой странной картины и отшатываюсь в сторону.
— Ну ты чего? Я же говорила, что лечить могу, забыла? — улыбается тетя. — Соня сказала, что у тебя сегодня живот болел и голова, помогаю.
Машу головой отрицательно, чтобы не делала так.
— Мне больно, тетя, — читает она мое послание и останавливается.
— Прости, дорогая, я хотела помочь.
Больше сюрпризов в этот вечер не было. Хотя Кира еще раз пыталась завести со мной тему критических дней, на что я отрицательно покачала головой. Подумаешь, поздно начались и температура с болью в животе.
Легла спать, чуть посидев в гостиной со взрослыми и сон, приснившийся мне в эту ночь, был настолько странным, что я так и не поняла, был ли он вообще сном?
Сначала я долго ворочалась, будто что-то мешало мне заснуть. Но как только я погрузилась в темноту, вынырнуть из нее не смогла, пока она сама не отпустила.
Глава 14
«— Привет, Дара, — говорит девушка с большим беременным животом, как минимум восьмимесячным сроком или больше.
Красивая, темноволосая, в струящемся хлопковом белом платье. Четкие густые брови, добрые карие глаза и тонкие губы, растянутые в улыбке дарящей тепло. Она старше, ненамного, но это сразу понятно.
— Здравствуйте, — всматриваюсь в нее и понимаю, что где-то видела, но не могу вспомнить.
— Как ты? — делает ко мне шаг, но я тут же отступаю, подмечая, что мы у нас в доме, гостиной на первом этаже.
— Кто ты такая? — голос звучит пугливо, и она это чувствует.
— Ты так изменилась, — снова улыбается и садится кое-как в кресло, придерживая бережно живот, а после поглаживает, удобно устраиваясь.
— Такая же, как и была, насколько я знаю. Только если сравнивать со мной же десятилетней давности.
— Садись, — кивает в сторону дивана, — поговорим немного.
— Вы в моем доме, а ведете себя как хозяйка, — немного грубо, но я сейчас иначе не могу, потому что ничего не понимаю.
— Ты права, извини. Я тут и правда всегда была чужой. Я Сорина. Наверное, имя тебе ни о чем не скажет, — грустно вздыхает немного отворачиваясь.
Все же подхожу к креслу напротив нее и сажусь в него, поджимая ноги.
— Ждешь ответов? Но вопросы так и не задала.
— Задавала, вы их проигнорировали.
Смотрю на то, как ее рука ласково касается живота. С такой нежностью и любовью. Не знаю, почему я все это отмечаю для себя. Но бросается в глаза ее светлая, не знаю… аура? Как еще назвать, не нахожу слов.
— Они не так важны, как те, что и впрямь стоит озвучить.
— А для меня эти важны.
— Странно слышать тебя такой. Резкой, немного грубой, — она поджимает губы, словно сожалеет о чем-то или вспоминает нечто неприятное.
— Послушайте, я и правда ничего не понимаю.
— Это так сложно, Дара, так сложно, — девушка трет одной рукой лоб и громко выдыхает. — Изначально было нелегко, а сейчас вообще запуталось. Но знаешь, самое важное, что я поступила правильно. Ты сейчас не поймешь этого, быть может, потом, когда пройдет время. Если они не растворятся в прошлом дне, но сейчас я хочу сказать тебе, что мне жаль, — на этих словах девушка стала плакать, но говорить не перестала. — Мне так жаль, малышка моя. Тот крик стоит громким звоном в моей голове и не уходит ни днем, ни ночью. Я знаю, что это было неизбежно, но не думала, что будет так больно. Но это все же лучше, чем смерть.
