не знать, – покивала головой Аникеюшка и вытерла слезы маленьким кружевным платочком.
– Мы ведь еще вчера почувствовали, с Боровичком-то, – деловито доложила она Тане, – что девочка наша пропала. Вот как с вечера дала нам наказ на выпечку-то, – посетовала Аникеюшка, вздыхая, – так и пропала.
– Ну что ж скажешь, что ж тут поделаешь… Мы с Боровичком-то с расстройства в сон впали, а как ты появилась, так и проснулися.
Таня захлопнула рот и зажмурилась. Аникеюшка, мамочки… А ведь она ей снилась! Точно-точно. Вот как раз тогда, когда Таня за столом придремала, заказчика ждала. Кстати, а где заказчик? Тортик-то так и стоит один-одинешенек. Причем любимый Танин, медовичок.
– Эмм, – Таня приоткрыла один глаз. Вот тогда она также услышала разговор между этой Аникеюшкой и Боровичком. Она даже вспомнила, что неведомого Боровичка матушка этой вот Аникеюшке не советовала в мужья. А когда Таня глаза открыла, никого и не было. И не видно, и не слышно.
Сейчас же эта Аникеюшка стояла перед ней, сложивши руки перед грудью.
Таня открыла второй глаз. Аникеюшка никуда не пропала. Образ домовушки стал только ярче.
– Эмм, Аникеюшка, – хрипло сказала Таня, – вы это, помедленнее. Домовушка, значит. Понятно… За хозяйством следите, стало быть.
Аникеюшка радостно заулыбалась:
– Как не следить, следим. И за хозяйством, и за домом. Ведь мы ж, домовушки, такие. Даже если хозяйка наша куда пропала, мы-то к дому привязаны. Отечество наше тут, – скорбно сказала Аникеюшка и пригорюнилась.
– А куда же Солара ваша подевалась? – все-таки спросила Таня.
– Так ить, то нам неведомо, – Аникеюшка развела руками. Мы-то сами мало что знаем, все больше по хозяйству. Она вздохнула.
– Вот раз ты появилась, ты и хозяйка. Правда, – она с неодобрением покосилась в левый угол, – некоторые тут бунтовать вздумали. Будто умнее всех. Мол, это не настоящая хозяйка. Не пущу в кладовую заповедную, а? – громко и назидательно высказалась Аникеюшка.
– А ну-ка, покажись хозяйке, ирод,-- проворчала домовушка.
Раздался тяжелый вздох и перед Таней материализовался мужичок ростом домовушке по плечо. Казалось, он весь ушел в землю, насколько был широк в кости и массивен.
На голове мужичка красовалась самая настоящая шляпа. Светло-коричневая, вот как у грибов-боровиков бывает. Да и видом своим мужичок напоминал этот самый гриб.
Одет он был в кафтанчик цвета топленого молока и заправленные в маленькие сапожки широкие штаны. Выражение на лице у мужичка было самое что ни на есть виноватое.
Он Тане и в глаза не смотрел, а только ковырял носком сапожка пол.
– Вот, хозяйка. Это муж мой. Боровичком кличут, – доложилась Аникеюшка. Домовой, стало быть, – добавила она и притворно нахмурилась.
Боровичок закончил ковырять ногой пол и поднял на Таню глаза.
Глаза у него оказались неожиданно голубые.
– Эта…Прощенья просим, – густым басом прогудел Боровичок. – Не сразу признал, каюсь.
Таня прищурилась:
– Так это вы никак не давали мне войти в кладовую, а? Можно сказать, чуть голодом не уморили! Я ведь на диете должна быть с понедельника. На диете. А из-за таких вот, как вы, пришлось доедать шарлотку!
– Да что с вас, мужиков, взять! – Таня махнула рукой. – Что вы понимаете в диете-то,а?
Боровичок посмотрел на нее с опаской. В диете он точно ничего не понимал. Зато прекрасно понимал, что такое разгневанная женщина и предпочитал на рожон не лезть. Хватило ему нагоняя и от Аникеюшки.
– Так значит, это вы вдвоем готовили тортики? Посуду мыли, крем взбивали, выпекали? – Таня с горящими от любопытства глазами накинулась с вопросами на семейную пару домовых.
– И на самом деле нет тут никакой магии, верно?
Аникеюшка даже руками замахала. Ручки у нее оказались маленькие и все в перевязочках, как у младенчика:
– Что ты, что ты, хозяюшка! Как же без магии-то? – Без магии тортик не печется. А без хозяйки магии нетути, – опять закручинилась она.
– Соларушка-то как исчезла, мы ж заснули. Говорила я тебе. Сразу вот и заснули. Но ведь проснулись же, – удивленно покачала головой домовушка. – А если проснулись, значит, есть магия-то. Никуда она не подевалась.
– В тебе она, магия-то! – твердо закончила Аникеюшка.
– Магия? Во мне?! – Таня вздрогнула. Ей, правда, такая мысль в голову недавно приходила. В тот момент, когда бокал с латте вообразила, а он взял да и на столе материализовался. Но тогда дядюшка явился и вся магия вылетела у Тани из головы.
– А с Климом-то ты молодец какая! Ох и молодчина, – Аникеюшка разрумянилась, – ведь услышала ты слова мои. И правильно ему все высказала, правильно!
Таня ахнула:
– Так это ты мне подсказывала? А я ведь говорила, и сама не знала, откуда слова брались. Ведь не знаю ни дядьки этого, ничего я тут не знаю…
Девушка погрустнела.
Аникеюшка подбоченилась и погрозила кулаком закрытой двери:
– Ишь он, ирод-то! Хотел сиротинку обобрать. Долю ему… А это я еще тебе не сказала про денежки, что он из спальни матушки твоей…тьфу, Солариной, забрал.
– Прямо из шкатулки! – домовушка покачала головой и топнула с досады маленькой полной ножкой.
– Понятно, – протянула Таня. – Значит, дядюшка еще и воришка в добавок.
– Аникеюшка, – вдруг встрепенулась девушка, – а еще у Солары родственники есть? – и она во все глаза уставилась на домовушку. Как-то вот не хотелось, совсем не хотелось Тане больше подобных родственничков.
– Так нетути, – вздохнула домовушка. – Этот ирод непутевый один. А может, – она призадумалась, – может и есть где. Да только мы не знаем, хозяйка.
Боровичек стоял рядом и только головой кивал, во всем поддерживая свою вторую половинку.
– И не пустила ты его, пройдоху-то, на порог, - добавила Аникеюшка. – Сама ведь почувствовала? – домовушка мягко улыбнулась. – Так что есть в тебе магия-то, есть!
Таня задумалась. А ведь и правда. Она как-то вот, буквально всем сердцем, всей душой и всем телом почувствовала, что нельзя дядьку в лавку пускать.
– Почувствовала, – медленно сказала Таня. – Как есть почувствовала. Будто что-то не давало… – Таня ахнула:
– Да ведь я никого в лавку не пускала! Тут за апельсиновым тортиком дамочка явилась, такая вся расфуфыренная, в розовом, – Таня рассказывала, а Аникеюшка, подперши
