жить в таком богатстве. Отворив ставни, я натолкнулась на кованую решетку, украшенную кованными листьями и гроздьями винограда. Из окна открывался вид на огромный цветущий сад, за стенами которого виднелось лазурное море. Сбоку был виден внутренний двор.
Я с тоской смотрела на бушующие волны. Оказаться бы на корабле, плывущим в дальние страны. Где нет отцов, что продают подороже своих дочерей. Где нет королей, что воруют тех, кто наделен даром, а потом используют в своих целях. Где нет надменных принцев, что считают себя умнее всех других. Где нет мужчин, что мучают женщин.
Я вздохнула. Теар не узнал меня. Сначала подумала, что он наверняка вспомнит меня, ту ночь в хижине. Но в его взгляде, в словах не было узнавания. Да и что для него значила та ночь? Он принц, в его постели побывали тысячи женщин. В первый миг мне хотелось спросить его, напомнить. Но чем больше я слышала надменности в его голосе, тем быстрее мое желание испарялась. Быть может, ему лучше и не вспоминать никогда ту ночь в хижине.
**
Во дворце я провела всего неделю, но они казались мне вечностью. Каждое утро служанки хлопотали надо мной. Они помогали принять ванну, делали прическу на южный манер, наряжали меня в легкие платья, усыпанные от лифа до подола драгоценностями.
В первое утро я не могла понять, почему король Леон выделяет такие богатые наряды и украшения простому лекарю. Но все прояснилось, когда за мной пришла стража. Теперь я обязана была находиться подле короля. Я сидела за столом по его левую руку на случай, если его захотят отравить. Я стояла возле его трона, пока он принимал в большом зале наместников, землевладельцев или простолюдинов. Если королю станет дурно во время приема, я должна была тут же ему помочь. К счастью, на королевский совет меня не допускали. Тогда я могла вернуться в свою спальню. Вечером, когда король отдыхал, я так же была предоставлена самой себе. Но в любой миг он мог послать за мной.
Возвращаясь каждый раз в свои комнаты, я чувствовала себя более несчастной, чем за столом короля или в зале приемов. Мне было невообразимо тошно сидеть в золотой клетке в одиночестве и бездельничать. Одна из служанок, видя мое настроение, принесла все для вышивания. Но и это занятие мне быстро наскучило, и я решила действовать.
За одним из ужинов я взяла на себя смелость обратиться к королю.
— Ваше величество, — тихо начала я, и почувствовала, как сердце гулко забилось в груди. Король оторвался от бокала вина и впился в меня цепким взглядом. Все сидящие за столом застыли, удивленно смотря на меня.
— Ваше величество, — голос дрогнул, но отступать было некуда. Я вспомнила слова Теара, и скромно опустила глаза. Прояви смирение, Элия. Будь почтительной, и, глядишь, король будет к тебе благосклонен. Если не впадет в безумие. — Я не знаю, смею ли я беспокоить вас своими ничтожными просьбами. Вы — великий правитель, и наверняка заняты более важными делами, чем проблемы какого-то лекаря.
Король Леон вальяжно откинулся в кресле. Ему польстили мои слова, и он самодовольно махнул рукой, разрешая мне продолжить. Советники и наместники замерли, ловя каждое слово.
— Дело в том, мой великий король, что я не могу постоянно находиться в своей спальне, — я увидела, как правитель нахмурился, и я спешно продолжила. — Спору нет, вы выделили мне прекраснейшую комнату, такого великолепия не встретить нигде на севере. Но… не разрешите ли вы мне выходить хоть немного, хоть иногда, чтобы прогуляться?
Король хмуро свел брови, и глянул на своих подданных. Те наконец отмерли, и продолжили ужинать, делая вид, что не слушали наш разговор. Я видела, что Леон недоволен моей просьбой, и обреченно взяла приборы, чтобы тоже продолжить есть.
— Девушка права, мой король, — громко заговорил Теар, и от неожиданности я выронила нож. Он сидел всегда справа от короля, и большое кресло скрывало его от меня. Каждый день мы завтракали, обедали и ужинали рядом, но я могла видеть только его руки. И я никак не ожидала, что он вступится за меня.
— Ты так считаешь, братец? — король повернулся к брату, и я больше не могла видеть его эмоции.
— Да, ваше величество, — продолжил принц. — Ваша жизнь зависит от вашего лекаря. Что будет, если она впадет в тоску? Ее силы ослабнут, и в нужный момент она не сможет спасти вас.
— Тогда ее казнят! — резко закричал король, и все за столом снова застыли. Я чувствовала, как холодный пот спускается по моей спине.
— Но и вы уже будете мертвы, — закончил Теар, и король задумчиво повернулся ко мне. Я опустила глаза, делая вид, что рассматриваю содержимое тарелки. Еще чуть-чуть, и мое сердце выпрыгнет из груди на это самое блюдо.
— Хорошо, — уже спокойно сказал Леон и насадил на вилку кусок запечённого гуся. Не поворачиваясь, он обратился уже ко мне. — Но учти, северянка, я казню любого мужчину, что дотронется до тебя. А потом убью тебя. Но прежде, чем ты умрешь, я буду очень долго, и очень больно тебя пытать. Твой дар не должен пропасть. Налейте мне еще вина!
Трясущимися руками я положила приборы на стол. Сейчас и маленький кусочек не полез бы в горло. Я не знала, радоваться мне, или плакать. Я получила ту маленькую кроху свободы, о которой просила. Но в любой момент могла поплатиться своей жизнью.
Когда король закончил ужин, и все покинули зал, я уже было собралась уходить, но Теар взял меня под руку и повел за собой.
— Вас могут казнить, — испуганно прошептала я и попыталась высвободить руку.
— Меня он не сможет казнить — я его брат и главный советник. И он знает, что я его не предам. Да и здесь никого нет. Нас никто не увидит.
— Куда ты ведешь меня? — я с опаской оглядывалась на коридор, все же боясь, что нас кто-нибудь заметит и доложит правителю.
— Я решил показать тебе, за какие сокровища ты чуть не лишилась головы, — Теар вел меня по коридору мимо череды дверей и рассказывал. — Здесь комната музицирования. Это королевские купальни. Это библиотека, но тебе там делать нечего.
Я хотела было возмутиться, но принц продолжал экскурсию:
— Это танцевальный зал, я могу пригласить для тебя учителя танцев, если пожелаешь. А в эту дверь не смей входить, — мы остановились у самой скромно отделанной двери.
— Что за ней?
— Никому нельзя заходить туда, кроме меня. Я часто ночую там, вместо спальни. Никогда
