какой-то веник вдруг ни с того ни с сего милее всех сделался?
— Краш, катись в бездну! Она о деле каком-то заикнулась. За ним же и умчалась в библиотеку. Пойду лучше узнаю, что они там ещё напридумывали. С этих двоих станется из «плохо» сделать «ещё хуже».
А вот теперь настал черед бежать. Вместе придя к этой мысли, мы одновременно бросились наутек.
— Шарж, я больше не могу, — произнесла запыхавшимся голосом по прошествии примерно пятнадцати минут.
Всё же скакать по невероятно длиннющим коридорам и лестницам на каблуках, пусть и устойчивых, было таким себе удовольствием.
— Хорошо. Торможу, — согласился принц, перейдя на шаг. — Но только если пообещаешь объяснить, что ты там устроила.
Вот же. Вроде помогает. И в тоже время не бескорыстно. Хотя в наше время уже едва ли что-то делается просто так.
— Договорились, — отозвалась. — Но дай сначала хоть чутка отдышаться.
Так у меня появилось несколько минут на обдумывание, что именно сказать.
— Мы почти на месте, — сообщил спутник, видимо потеряв остатки терпения и уже не в силах ждать, когда, я сподоблюсь на ответ.
— Ты мне сегодня очень помог, — начала издалека.
— Это не всё. Про карту помню. Но с радостью бы ещё что-то сделал. Только не совсем понимаю, чего ты добиваешься.
— Если совсем коротко, то я была просто уверена — поцелуй наиболее пострадавшей от проклятия жертвы развеет магию. Но просчиталась, — принялась пояснять.
— Почему ты вообще так решила?
— Потому что в наших сказках именно так и происходит. А ваш мир очень похож на то, о чем пишут в книгах моего.
— Ты только поэтому поцеловала Дастена?
— Да, — выпалила, обрадовавшись, что возможно сейчас смогу избежать дальнейшего допроса.
Но куда там.
— А в библиотеку зачем направляешься?
— Чтобы познакомиться с местным фольклором. Возможно, ответ, как всем помочь, скрывается именно там.
— Едва ли. Дастен с Бахрой уже все перепробовали. Ничего не помогло.
— Для этого я и здесь, — напомнила.
— Точно! — уже более воодушевлённо отозвался собеседник. — Ладно, убедила. Будут тебе книги. И наши сказки тоже. Что-что, а где эти лежат, я помню.
— Любил читать в детстве?
— Нет. Мама с папой — да. Братец иногда. Из меня же ни принца толкового, ни книжного червя так и не вышло.
— Уверена, ты хорош в другом, — решила поддержать собеседника.
— Ага. В безделии.
Ну вот! Только мужского упаднического настроя мне не хватало. Тем более, что психолог из меня никакой. Но хоть осознание собственных ошибок присутствовало. Уже не безнадежен!
— Пришли, — объявил Шарж, остановившись перед двустворчатой дверью и, прежде чем её открыть, поинтересовался: — Готова?
— Да. Ого! Ничего себе! — все, что смогла произнести, прежде чем у меня и вовсе пропал дар речи.
Нет, я точно очутилась в одной из версий истории «Красавица и Чудовище».
Во всяком случае, библиотека посреди которой я теперь стояла, не переставая крутиться на месте и разглядывать уставленные полками с книгами стены, выглядела именно так. Ещё и, как только мы вошли, под потолком зажглись мягким жёлтым светом небольшие сферы. Они моментально разлетелись повсюду, озарив собой пространство. А парочка и вовсе спустилась к нам, да неподвижно зависла рядом. Видать, сопровождающие, готовые в любой момент отправиться следом, чтобы послужить персональными фонариками. И все хорошо, если бы не…
Книги, книги, книги… Сколько же их тут? И как найти в одной из них ответ, за которым я явилась.
Какие-то непрекращающиеся препятствия на пути все время. И снова они с большой вероятностью могут занять целую жизнь. А то и несколько. Мне никогда не справиться с поставленной задачей. И не помочь этой четверке.
— Настя, ты что, плачешь? — удивился принц, когда мои нервы в очередной раз сдали.
— Это от счастья, — соврала, принявшись наскоро стирать слезы с щек. — Просто ещё никогда не видела зрелища прекраснее.
— А выглядишь расстроенной.
— Да нет же, говорю тебе. Я в восторге. Наверное, как никогда.
Чуть было навзрыд не разревелась. Но вовремя сдержалась.
— Как скажешь, — неопределённо отозвался Шарж, едва ли мне поверив, но видимо решив больше не приставать. — Ещё интересно, где у нас тут сказки?
— Да, отведи пожалуйста, — попросила.
Принц выполнил просьбу. Осведомившись, не нужно ли чего еще, напоследок поинтересовался, когда ему за мной вернуться.
— Сюда скорее всего скоро явится Дастен. Поэтому можешь не переживать. Меня будет, кому отвести обратно.
— Тогда пойду, займусь твоей картой.
— Спасибо.
— Пока не за что. Кстати, отлично посидели. Жаль, недолго. Может как-нибудь повторим?
— Было бы здорово.
— Если все же соберешься полетать, только скажи. Буду рад покатать.
— Спасибо.
— Повторяешься, — с тёплой улыбкой подметил собеседник и, игриво мне подмигнув, скрылся за полками.
— Уф! Я уж думал, никогда не уйдёт, — раздалось примерно минутой позже с противоположной стороны стеллажа.
Причём почти одновременно с тем, как гулко закрылись двери библиотеки. И если к этому звуку я была готова, то к тому, что тут ещё кто-то был, нет!
— Дастен! Можно так не пугать? Я скоро заикой с вами со всеми стану, — воскликнула возмущенно, стоило увидеть вышедший ко мне и начавший неспешно приближаться силуэт пипидастра.
А вообще нервы были уже ни к черту. Успокоительного бы. Или, на худой конец, урчащую кошку на колени. У меня даже имелась одна такая на примете.
— Хм, любопытно, — пробубнила метелочка, нисколько не вдохновившись моей пламенной речью.
А как резво подпрыгнула аж до второй полки. Там как раз стояли небольшие книги и было достаточно места, чтобы кто-то мог удобно разместиться. Привычно согнув большую часть перышек пополам и свесив их кончики, остальные собеседник скрестил в упрямом жесте на груди. Ещё и одарил при этом таким осуждающим взглядом, будто я в чем-то провинилась.
— Что именно? — поинтересовалась, так и не дождавшись продолжения прошлой фразы.
— Мама тебя разве не учила, что подслушивать и врать нехорошо?
При упоминании о родительнице сделалось не по себе. Не посчитав нужным отвечать, развернулась к полке и принялась всматриваться в витиеватые буквы на корешках книг.
— Почему молчишь? — и не думала отставать метелочка.
— Закрыли тему, — произнесла, держась уже просто из последних сил.
— Почему?
— Потому что моя мать умерла! Она очень сильно меня любила и сделала все, чтобы воспитать правильно. А потом тяжело заболела и долго угасала у нас с папой на глазах. Однажды её не стало. А с ней и целого мира. Поэтому не надо говорить, чему она меня научила, а чему нет.
Да, я не имела права так срываться. Тем более на Данстене. Он не знал, насколько больной была эта тема. Но у меня остался один шаг до нервного срыва. И внутреннее напряжение продолжало стремительно
