с деревенской сметаной оказался вкусным, так что аппетит проснулся во время еды. Моя бабушка такой же варила когда-то. Получается, она знала, что я унаследовала дар, и хотела передать мне знания, но рано умерла.
И вдруг я вспомнила, как мама шушукалась с отцом на кухне, думая, что их никто не слышит. Это было уже после похорон, когда поминальный обед закончился. Я принесла последнюю партию грязных тарелок из комнаты и вышла, но, зацепившись рукавом за ножницы, что торчали в косяке, задержалась и услышала мамин шёпот.
— Почему милиция ничего не делает? — яростно прошипела она. — Не могла мать умереть от простуды. Ты же знаешь, она полуживых с того света вытаскивала с помощью своих травок. Неужели не могла себе помочь?
— Лиза, у них там всё шито-крыто, ничего не докажешь, — сокрушённо вздохнул папа. — Медики выдали заключение, значит, так оно и было.
— Все они повязаны! — рыкнула мама. — Медики работают на милицию, а тех прикрывает кто-то посерьёзнее.
— Милая, успокойся. Мать не вернёшь, а у нас с тобой дети растут. Хорошо, что Серафиму бабушка запечатала, — уговаривал отец. — Думай о дочках.
Тогда я не придала большого значения их словам, потому что не поняла почти ничего, но сейчас до меня дошло. А что, если и авария, в которой погибли родители, была неслучайной?
Я сидела на скамейке возле дома и невольно поёжилась от лёгкого холодка, пробежавшего по позвоночнику. Воспоминания отозвались волнением и переживаниями, на которые тут же отреагировал ветер, закружив опавшие листья в хоровод.
Выходит, бабушку убили сотрудники того самого секретного отдела. Я была в этом уверена. Она вообще никогда не болела, по крайней мере серьёзно, а тут умерла от банальной простуды. И ведь было ей всего шестьдесят два года. По современным меркам, жить ещё да жить. Получается, и дар мне запечатала, чтобы уберечь от загребущих рук охотников вроде Даниила. Может, и переезд из Костромы в Ярославль был не из-за папиной работы, а из-за меня?
— Серафима, о чём думаешь? — рядом на скамью присел Даниил. — Я не помешаю?
— Нет, садись, — ответила я, не глядя на него. — Всё никак поверить не могу, что я ведьма, самая настоящая.
— Вот пройдёшь инициацию, как станешь могущественной и сильной, потом и не вспомнишь, что была простой девушкой, — сыронизировал он.
— Инициацию? — повернула я голову, хмурясь.
— Не переживай, это не страшно и не больно, — улыбнулся мужчина. — В отличие от нас, колдунов. Мне пришлось полночи на кладбище простоять по колено в снегу.
— Жуть, — передёрнула я плечами. — А мне что делать придётся?
— Ты, как стихийница ветра, выйдешь в полнолуние на перекрёсток, где встретишься с четырьмя ветрами, — спокойно объяснял Даниил. — Если удержишь их вместе, получишь их магию и поддержку. Вот тогда станешь настоящей стихийницей: сильной и несокрушимой.
— В чём подвох? — сдвинула я брови.
— Если не удержишь, лишишься магии навсегда, — огорошил меня мужчина и усмехнулся, увидев моё вытянутое лицо. — Не переживай, к инициации тебя подготовит опытная ведьма-наставница, она скажет, когда ты будешь готова к ритуалу. Только слабые не справляются, а ты точно не из них.
— Спасибо, утешил, — хмыкнула я. — Только где я найду/возьму наставницу?
— Не переживай, найдём, — улыбнулся он. — В том мире, куда мы с тобой отправимся, ведьм намного больше, чем здесь.
— Что-то страшно мне, — червячок сомнения не давал покоя. — И без Феликса я никуда не пойду.
— Он вернётся скоро, вот увидишь, — уверенно подбодрил меня мужчина. — Я тоже не был в том мире, но, думаю, мы справимся вместе.
— Мы вернёмся? — покосилась я на Даниила, пристально вглядываясь в его лицо.
— Обязательно, но не раньше чем через год-два, пока всё не уляжется, — его ладонь легла на мою руку, аккуратно сжав пальцы. — Я буду рядом и помогу тебе.
— Спасибо, — вздохнула я, наблюдая за танцем опавших листьев.
С одной стороны, радует, что я не одна, а с другой — меня напрягает внимание Даниила, видно, что он заинтересован во мне как в девушке. Я нравлюсь ему, и он мне тоже нравился поначалу, но когда я узнала, что он охотник из секретного отдела, мой пыл несколько угас.
Спать меня уложили на полати рядом с печкой, которую вечером затопил Онисим. Староста всё-таки прислал свою младшую дочь с вещами для меня. Семилетняя Аннушка принесла льняную юбку в пол и сорочку с длинными рукавами — вещи чистые, пахнущие травами. Я с удовольствием переоделась ко сну и забралась на спальное место, закутавшись в одеяло. Даниил лёг рядом в паре метров от меня, хотя дед строго приказал нам не шалить, отчего я густо покраснела. Что он имел в виду?!
Утром меня разбудил шорох возле печки — Онисим выгребал вчерашнюю золу из топки. Я потянулась, сладко зевнув. Спалось мне отлично, крепко и без сновидений, несмотря на недавние события. Наверное, свежий воздух так подействовал на мой организм.
Лежать без дела не хотелось. Я переоделась, надев юбку вместо привычных джинсов, и вышла на улицу. Туалет и рукомойник нашлись на заднем дворе; холодная вода освежила меня, прогоняя остатки сна. Деревня уже не спала: петухи пели вовсю, где-то мычали коровы, ожидая дойки.
Вернувшись в дом, я настояла на том, чтобы приготовить завтрак, и сварила пшённую кашу на молоке прямо на печке. Пришлось неустанно следить за тем, чтобы еда не подгорела. Газовые плиты всё же удобнее.
Онисим изменился, точнее, его взгляд. Он временами поглядывал, как я хлопочу, накрывая на стол. Глаза уже по-доброму смотрели на меня, без тени недовольства, но всё же с некоторой настороженностью. Колдун даже похвалил мою кашу, сказав, что внук с такой девкой не пропадёт в чужом мире. Даня расплылся в довольной улыбке.
Днём мы решили прогуляться по деревне и окрестностям. На душе было неспокойно, мне постоянно казалось, что сейчас на забытой богом дороге появится джип, из которого выпрыгнут люди Роберта и схватят меня.
— Переживаешь? — Даниил заметил моё состояние, когда мы подошли к небольшому лесному озеру в пяти минутах ходьбы от деревни. Ветер с головой выдавал мои эмоции,
