затянуты в тонкие красные перчатки до самых плеч.
На ногах — алые сапоги до середины бедер с черной шнуровкой.
До неприличия обтягивающая черная рубашка с распахнутым декольте и пышная короткая юбка из невесомой ткани. Из множества слоев невесомой ткани — полупрозрачной черной, стоящей дыбом.
И непривычно тяжелая копна серебристых волос на голове, затянутая в две толстые косы, спускающиеся почти до колена.
Оглядев себя, насколько получилось без зеркала, я уставилась на Рига.
— Это что за… — я поискала слово. — Карнавал? Мы нам бал идем или в самое опасное место города Серебряных Башен?
— Конечно, второе, — звезды в лиловых глазах неузнаваемого Рига вспыхнули ярче. — Поэтому мы не должны выделяться. А местный народ очень любит праздновать жизнь.
— Что же до опасного места… — ко мне подошел Зарринг и провел кончиками пальцев по лбу. Я не успела удивиться, как почувствовала, как несколько точек на коже начало жечь. — Зачет по боевой магии будешь сдавать в полевых условиях. Если что — помогу, но справляйся сама.
— Я сам ей помогу, — Риг сделал шаг вперед, аккуратно оттесняя декана в сторонку. — Жених я или кто?
— Ты ее ректор, — напомнил Зарринг. — И экзамены она тебе еще не сдала.
— Поставлю автоматом, — оскалился Риг.
— Чтобы о твоей невесте сплетничал весь город?
— Ну и отлично, не придется приглашения на свадьбу рассылать, сами придут.
— Мальчики, не ссорьтесь! — не выдержала я.
И только когда оба «мальчика» — древний дракон, декан боевого факультета и высший демон, младший брат императора, ректор Академии — обернулись ко мне, одинаково подняв брови и сложив руки на груди, я поняла, что ляпнула.
Что я вообще-то не во дворе замка Варта играю в захват крепости с другими горными лордами. И что я не пацанов из ближайшей деревни за шкирку растаскиваю, когда они в очередной раз петушатся и напрыгивают друг на друга.
— Ой… — сказала я, складывая руки и опуская глаза. — Извините…
— Крепись! — сказал Зарринг, хлопнув Рига по плечу. — Вот теперь ты по-настоящему нарвался. Еще заскучаешь по Аире.
Прежде, чем я успела как-то прокомментировать это и нарваться тоже, Риг открыл портал и затащил меня в него.
— Что… — я не успела договорить, потому что в лицо мне кинулось что-то очень пушистое, громогласно орущее и воняющее старой подушкой. — Тьфу!
В рот мне набились белые перья, от которых я безуспешно отплевывалась.
В какую сторону отмахиваться от атакующей меня подушки, я понимала с трудом, но кое-как справилась, поймав нечто орущее за условный хвост.
Подняв его повыше, я разглядывала странную помесь гуся с попугаем. Очень жирную белоснежную птицу с маленьким красным клювом. Кругленькую и всю облепленную белым пухом.
— Ты кто? — спросила я ее.
— Птица счастья, — ответил мне Риг, стоявший все это время и нагло ржущий. — Выпусти животное, пока оно не принесло тебе еще счастья.
— А что будет?
— Просто поверь… — сказал он проникновенно, и я решила поверить.
И отбросила птицу подальше от себя.
Вовремя.
Потому что она подпрыгнула на брусчатке и выпустила ядовито-желтую струю, расплескавшуюся по тротуару и завонявшую так, что я непроизвольно отпрыгнула на несколько шагов в сторону.
И наконец огляделась.
Мы стояли в очень узком переулке, в котором между домами было едва ли полтора шага. Двое гуляк, зашедших в него с разных концов, не сумели бы разойтись в середине. Окон в стенах домов, возвышавшихся как скалы, почему-то не было. Зато было много-много насестов — железных костылей, вколоченных между камнями домов, на которых сидело не меньше сотни таких же белых «птиц счастья».
— Почему она так называется? — я отступала все дальше и дальше, зажимая нос. — Никогда бы не назвала так эту вонючку!
— А зря! — Риг как будто бы не замечал омерзительного запаха. — Их так называют, потому что все, абсолютно все, что производят эти птички, продается за бешеные деньги. Их пух самый мягкий и упругий, поэтому им набивают подушки и матрасы для самых богатых. Их мясо — изысканный деликатес. Их кости лучше всего подходят для даньго — клавишно-ударного музыкального инструмента, изобретенного композиторами этого города. Их кровь — лекарство от чумы алого моря.
— Скажи еще, что их дерьмо… — я сделала еще пару шажочков назад.
— … уникальная субстанция, используемая в дорогих духах, чтобы позволять аромату раскрываться точно по времени, задуманному мастером… — кивнул Риг. — А если украсть яйцо птицы счастья из гнезда, дождаться, пока новый птенец будет готов вылупиться и обмазать его клеем, чтобы тот навсегда остался внутри — получится могущественный талисман, спасающий от драконьего огня, хищного песка, всех известных ядов и даже, говорят, живого хаоса.
— Правда? — распахнула я глаза и покосилась на беленьких птичек. Мне почему-то резко захотелось с ними подружиться.
— Насчет последнего — врут, — отрезал Риг. — Вообще разводить птиц счастья запрещено, но на Ржавом Рынке свои законы.
— А мы уже там? То есть, тут?
Я завертела головой, пытаясь рассмотреть что-нибудь, кроме узкого переулка и сотни белых вонючих птиц.
— Мы уже тут, — улыбнулся Риг и снова протянул мне руку. — Пойдем. Нам нужно найти человека, который считает себя местным королем. А заодно купить кое-что к свадьбе…
Глава рыночная
Ржавый Рынок одновременно очень отличался от остального города Серебряных Башен, и все же был плотью от плоти его. Город выглядел древним, но легким, строгим, но доброжелательным, ярким, но стильным.
Ржавый Рынок был пародией.
На широкие каналы и каменные набережные с лестницами — здесь посреди узких улочек были проложены канавы, в которых текли бойкие ручьи. Наверное, предполагалось, что это будут сточные воды, но местный
