деле. Это у меня из-за убогости его жилья и быта сложилось такое впечатление. Но ответ оказался прост. Дядюшка Поль оказался отвратительным торговцем и маркетологом. Пока я убирала и мыла все, к нам в лавку зашли несколько человек. Один жаловался на газы и попросил какую-то дорогую и сложную настойку, что прописал ему лекарь из другого города. Но дядюшка Поль дал мужчине другую, сказал, что они практически идентичные и что от использования очень дорогостоящего корня в составе ничего не изменится. Потом пришла дама с мигренью, и снова старик, вместо того что просила она, продал ей значительно более дешевую настойку. Вот и получается, что лекарь он неплохой, а продавец паршивый.
Я в мужской кепке и мужской одежде, чистящая полы и протирающая стеллажи, все равно привлекала очень много внимания.
— Ты взял ученика? — Это старуха Буше пришла за мазью от боли в суставах.
— Что ты, что ты! — старик аж испуганно попятился от витрины. — Сиротку приютил, вот помогает по мере сил.
— А, — кивнула старуха. — Но ты подумал бы про ученика. Не молод-то уже.
— Я еще поживу, рано ты меня хоронишь, Рози, — рассмеялся старик, уходя от ответа.
Старушка принесла три яйца и половинку круглого домашнего хлеба, а еще два пирожка. У меня рот наполнился слюной от запаха свежеиспеченного хлеба и порожков. Наверно, они еще теплые, а я так давно не ела моей любимой выпечки. Старуха ушла, а старик протянул мне пирожок и себе взял второй. Там мы и пополдничали, и я принялась дальше убирать в лавке.
Лавку мы приводили в порядок еще два дня. Вернее, это было даже не уборка, а скорее обучение. Старик сперва рассказывал все подробно и обстоятельно, а затем начал спрашивать меня. Я повторяла, что запомнила. Если ошибалась, меня мягко поправляли. И за несколько дней я запомнила больше, чем в институте за пару лет. А все потому, что он не говорил ничего лишнего.
Через два дня к нам пришли двое рабочих, которые за день построили уличный душ. И жить стало легче и проще. Я рассказала старику все, что знала о мыльнянке, и он начал проводить с ней эксперименты. В общем, к концу недели у нас были сильно концентрированные мыльные настои.
Мы постепенно притерлись со стариком. Он если и ворчал, то исключительно привычки ради. С питанием старика пришлось повозиться и следить за тем, чтобы он не переедал. Я постепенно убрала весь домик и двор. Он стал принимать обжитой вид. Мы расширили немного грядки под овощи, и я засадила их зеленью, луком и редисом. По периметру огорода я посадила тыкву и горох. И в принципе, мне стало даже нравиться жить у старика. Он выменял для меня книги, и я с удовольствием их прочла.
Когда старик стал собираться к матушке Беатрис, я начала переживать. Повода не ехать не было, но я очень сильно переживала и волновалась, как за ребенка-несмышленыша, который первый раз должен отправиться куда-то без меня.
— А может, не поедете? — я с надеждой посмотрела на дядюшку Поля.
— Старуха платит неплохие деньги, да и у нас давнишняя договоренность, — пожимает плечами старик.
— У меня дурное предчувствие, — отвечаю и понимаю, как смешно это звучит.
— Ты боишься остаться на весь день одна дома? — понял по-своему мужчина.
— Нет, это не страх, а дурное предчувствие, — настаиваю на своем.
— Не беспокойся, выпей настоя ромашки и отдохни денек. А то каждый день работаешь не покладая рук. Если что, я закрою лавку, так что никто не придет. Не переживай, — успокоил меня старик, и я кивнула. Дальнейший разговор на эту тему бесполезен, и потому я лишь собрала старику еду для завтрашней поездки и приготовила чистую одежду.
Повозка за стариком прибыла с утра. Я собрала его словно он в поход собирался, теплые носки даже заставила надеть. При этом я ощущала себя своей же бабушкой, которая делала так же когда-то по отношению ко мне. Только я тогда сняла носки, как только автобус выехал из поселка. Улыбнулась своим воспоминаниям. Надеюсь, дядюшка Поль носки не снимет. Ему ноги беречь нужно как никогда. В тыквенную флягу налила травяной отвар, испекла пирожков. Старик и это брать не хотел, но я настояла, и он сдался. Он взял с собой еще довольно много отваров и настоек. А еще я ему рассказала про снадобье, что делала для матушки Беатрис, которым ее мадам Агнес отпаивала периодически. Дядюшка Поль заинтересовался и посмотрел на меня с некоторым уважением, что ли. И сделал его специально для старухи по моему рецепту. Когда мы готовили отвар, он объяснял и рассказывал воздействие каждой травы на организм человека. Мне было очень интересно слушать его, а он, получив благодарного слушателя, словно раскрывался, становился более общительным и доброжелательным. Я даже стала замечать его улыбки, когда он порой смотрел, как я что-то делаю. К слову, он заплатил, как и обещал, и как раз вез те восемь монет серебром для старухи. Приценившись к местным ценам, я поняла, что это сущие копейки и отрабатывать мне повинность перед воспитательным домом не то что до возраста старой девы, а до глубокой старости.
Работы как таковой не было. Подмела двор, перестирала все грязное белье, что нашла. Воспользовалась, так сказать, отсутствием старика. Просто он не был в восторге оттого, что я все время устраивала постирушки. Говорит, что вещи так стали быстрее изнашиваться. Но я лишь улыбнулась, объясняя, как чистота взаимосвязана с болезнями, вернее, их отсутствием. Как он сказал: интересная теория, которую нужно проверить и всесторонне изучить.
Когда белье было развешено, я решила, что надо приготовить что-то особенное для старика. Я заметила, что он любит картошку и выпечку. Мои пирожки с картошкой и печенью он уминал за обе щеки. Кстати, он и поправился немного за этот наш совместный месяц, и румянец начал появляться на щеках.
Решила испечь ему шаньги с картошкой. Как раз вчера старушка Буше заходила и принесла свежего молока, яиц и маленький кусочек масла. Откуда у нее такое богатство, не знаю, но она постоянно делилась продуктами со стариком. Я вообще заметила, что она ходит к дядюшке Полю скорее подкормить старика, нежели купить настойки. Мне кажется, она намеренно платит не деньгами, а едой, чтоб он уж точно не остался голодным.
Замесила тесто и поставила варить картофель. Пока картофель варится, а
