class="p">Комки мыльной пены налипли на его щеку и бороду.
Я хихикаю. Просто не могу держаться.
Он с абсолютной серьезностью запускает руку в свое бедро и швыряет в меня пену и воду. Он швыряет намного больше, чем я, так что мне в лицо и грудь прилетает поразительное количество воды.
— Эй! — я тру лицо обеими ладонями. — Это была несправедливая расплата! Я-то бросила всего лишь немножко пены.
— А что, бл*дь, создало у тебя впечатление, что я дерусь справедливо? — в его глазах живет блеск, хотя он до сих пор не улыбнулся.
Я оттягиваю свою белую майку от кожи. Она такая мокрая, что прямо льнет. И награждаю его заслуженным хмурым взглядом.
— Ты получаешь удар, — говорит он мягким серьезным тоном. — А потом ударяешь в ответ. Сразу же и еще сильнее.
Я прищуриваюсь, размышляя об этом. Затем решаю, что в его словах что-то есть. Так что я запускаю руку в ведро, набираю столько воды, сколько можно зачерпнуть в одну ладонь, и брызгаю ему прямо в лицо.
Он отплевывается и вытирает глаза.
— Просто следую твоему совету, — говорю я ему сладким голоском.
Затем я с визгом вскакиваю на ноги. Потому что он идет за мной. Гонится за мной. Чтобы отплатить. Он не бежит. За все то время, что я знаю Кэла, я никогда не видела, чтобы он бежал. Но он крадется по тесному пространству, пока я продолжаю ускользать от него. Я пытаюсь вести себя так же серьезно, как и он, но не могу перестать хихикать.
У него до сих пор живет тот блеск в глазах. Тот, что выглядит как смех, нежность. Это переполняет мою грудь и заставляет мою кровь пульсировать восторгом.
Время от времени я оказываюсь достаточно близко к одному из наших ведер, чтобы швырнуть в него еще больше воды и пены, но я слишком отвлечена, чтобы сделать это метко.
Он ждет, пока я не допускаю ошибку, позволив загнать себя в угол у кресла. А потом мне некуда деваться, и он приближается медленно, первобытно как хищник.
Я совершаю внезапный рывок, надеясь проскочить мимо него, но терплю провал. Естественно. Он одной рукой хватает меня за талию. Я сопротивляюсь, смеюсь и визжу (и от восторга, и от всего остального), но он слишком силен для меня. Я не могу высвободиться.
Если честно, я и не хочу. Даже для того, чтобы победить в нашей маленькой игре.
Он тоже смеется, когда заваливает меня на пол. В голос. Мягкий и низкий гортанный звук. Он придерживает мою голову ладонью, смягчая столкновение с полом, но потом он оказывается сверху. Щекочет меня, пока я не начинаю орать от смеха.
Минуту спустя все меняется. Его лицо все это время источало тепло, веселье и привязанность. Я узнаю это, потому что чувствую то же самое к нему. Но выражение его глаз начинает меняться. Распаляться.
Распаляться гораздо сильнее. Пока не кажется, что его взгляд может испепелить меня.
И этот жар меняет нечто во мне. Я до сих пор ерзаю под ним, но вместо того чтобы шутливо сопротивляться, я выгибаюсь навстречу его телу. Его ноги оседлали мои, чтобы пригвоздить к полу. Он перестал щекотать и вместо этого просто удерживает себя надо мной. Он такой твердый, горячий и тяжелый, и мне это нужно.
Нужно.
Мои руки сдвигаются на его плечи и сжимают ткань его футболки.
Мы смотрим друг на друга, застыв в таком положении на несколько секунд. Я так сильно хочу, чтобы он поцеловал меня, что потребность в этом буквально вырывается из моего тела.
Я никогда не знала, что способна чувствовать себя так. Позволить столь грубой потребности завладеть такой властью надо мной.
— Кэл? — ахаю я почти тем же голосом, который я использовала, когда он издал тот сексуальный стон, пока я массировала его плечи несколько дней назад.
Я отчаянно нуждаюсь в этом, но ему нужно сделать выбор. Я не могу заставить это случиться просто потому, что мне этого так сильно хочется.
Если честно, я понятия не имею, что могло бы случиться. Что он мог бы выбрать. Нам не представилось шанса узнать.
Потому что в этот самый момент в наш дом вторгаются. Группа мужчин входит прямиком в нашу открытую дверь.
Четыре парня. Грязные, грубые с виду типы с ружьями и сальными волосами. Я бы немедленно насторожилась, если бы увидела их в другой обстановке, хотя не стала бы автоматически считать их опасными, потому что сейчас многие люди выглядят так.
Но они входят без приглашения, и двое начинают гоготать в знакомой манере, которую я никогда ни с чем не спутаю. Довольные, гадкие и злобные звуки. Весь жар, пульсировавший в моем теле для Кэла, в мгновение застывает от шока и этих звуков.
— Я же говорил вам, что мы найдем Эванса где-то на этой горе, — говорит самый крупный тип, улыбаясь и глядя на нас с Кэлом, все еще расположенных на полу и мокрых от мыльной пены. — Я знал, что он не уйдет далеко.
Эти мужчины знают Кэла. Они знают его. Этот тип назвал его по фамилии. Это первое, что складывается у меня в мозгу.
Кэл реагирует быстрее, чем я. Он рывком поднимается на ноги и встает передо мной, заслоняя меня от незваных гостей.
— Убирайтесь! — таким злым я его еще никогда не видела.
— Хорошо же ты приветствуешь старых приятелей, — говорит все тот же здоровяк. Он идет вперед. Два других типа положили руки на оружие.
Я едва могу дышать. Едва в состоянии мыслить связно. Я думала, Кэл хорошо обучил меня на случай чрезвычайных ситуаций, но к этому я не была готова. Здесь мы должны были быть в безопасности.
Кэл собирался поцеловать меня.
Я не могу переключиться настолько быстро, чтобы справиться с этим.
Теперь он пятится назад. Он завел руки за себя и толкает меня назад вместе с ним.
— Мы больше не приятели, и это ваше последнее предупреждение. Убирайтесь и никогда не возвращайтесь!
Будь я адресатом такого тона, я бы испугалась до усрачки, но здоровяк лишь снова смеется. В конце концов, их четверо. А Кэл один. И еще одна я, хотя толку-то от меня в данный момент.
— Ты тут классно устроился, — мужчина обводит взглядом нашу только что прибранную хижину. — Курицы сзади, полно еды. Даже симпатичная киска, чтобы согревать тебе постель. Многие мужчины готовы были бы убить за то, что есть у тебя тут. Не стоит зажимать все себе.
Меня едва не тошнит, хотя