Да я и не пыталась.
Толпа осталась позади, прямо перед лицом промелькнули уже знакомые распахнутые двери балкона, к которому я так отчаянно рвалась, желая вдохнуть сладкий свежий воздух, однако стоило мне шагнуть на открытое пространство, зажмурившись от последних солнечных лучей, готовых вот-вот скрыться за горизонтом, как откуда-то из-за спины послышались спешные тяжелые шаги, а в следующее мгновение знакомые руки обняли меня крепко-крепко, прижав к широкой груди.
— Пусти! — отчаянно рванулась я, чувствуя вновь всколыхнувшуюся ярость, однако тут же захлебнулась на вздохе, услышав обжегший ухо горячий шепот:
— Больше никогда.
Сухие губы коснулись виска, от чего по телу пробежалась крупная дрожь, поутихшая волчица застыла испуганным маленьким щенком, растерянно уставившимся в пространство перед собой, и я только шумно вздохнула, когда мужские пальцы легко, словно бы привычно переплелись с моими, лишая воли. Теплый вечерний воздух бросил в лицо непослушные волосы, заставив прикрыть глаза и рефлекторно отвернуться, и горячие чужие губы тут же мимолетно прижались к моим, окончательно усмиряя гнев. Тиски разжались, легкие наполнил свежий воздух, пропитанный любимым запахом, и я едва не застонала прямо вслух.
Предки, и почему я даже обидеться на него не могу?
— Я не хочу отпускать тебя, — прошептал Боромир мне на ухо, щекоча каждым словом, а объятия стали крепче. — Каждый раз, когда я позволял тебе отдалиться, между нами росла огромная пропасть. Меня не было рядом, когда ты нуждалась во мне, меня не было рядом, когда я должен был тебя защитить, и ты даже не представляешь, как я сожалею. Прости, что я допустил подобное…
— Это было мое решение, — я пыталась говорить равнодушно, но тут же шумно выдохнула, когда гондорец крепче обнял меня, спрятав лицо в густых пепельных прядях, от чего стало немного щекотно.
— Маленькая храбрая девочка, — макушку обжег тихий смешок, и я удивленно приподняла брови, не понимая, что же так развеселило мужчину. Вспыхнувшее напоследок солнце окончательно спряталось за горизонтом, погружая пирующий Минас-Тирит в сумрак, с расцветшего Белого Древа вспорхнула маленькая птичка, оглашая округу звонким пением, и я вздрогнула от неожиданности, когда теплая ладонь легла на мою щеку. Мозолистый палец легко скользнул по нежной коже, коснулся подбородка, заставив повернуть голову, и меня затопила нежность, расплескавшаяся во взгляде серых глаз. — Прости за то, что все это тебе пришлось пережить в одиночку. Клянусь, я больше никому не позволю тебя обидеть.
— А как же доверие? — невольно сорвался с губ вопрос, которого я просто не сумела сдержать, и Боромир тут же мотнул головой, от чего растрепались медные жесткие волосы.
— Мне не нужно доверие, Илва. Мне нужна ты.
Горячие губы вновь требовательно прижались к моим, увлекая в новый сумасшедший танец, довольная волчица свернулась в груди клубком, положив голову на передние лапы и умиротворенно прикрыв уставшие золотые глаза, а где-то в высоком небе среди зажигающихся звезд яркими багряными вспышками полыхнули первые салюты…
========== Эпилог ==========
Яркие солнечные лучи пробивались сквозь роскошные изумрудные кроны, золотя сочную свежую траву, теплый ветер наполнял легкие пряными ароматами трав и полевых цветов, а где-то совсем рядом тихо фыркал стреноженный гнедой жеребец, недовольно покусывающий удила, и в густом, тихо шепчущем лесу, казалось, больше нет никаких звуков.
Мужчина, сидящий под старым разлапистым деревом с тихо шелестящей на ветру листвой, задумчиво перевернул желтоватую страницу толстой книги с потускневшими от времени чернилами, а после, не удержавшись, бросил короткий взгляд в зеленую чащу, скрывающую от посторонних любопытных глаз изумрудные лабиринты Фангорна, где заблудиться было очень легко. Душистый ветер то и дело надувал облаком свободную белоснежную рубаху, шаловливо переворачивая тонкие страницы, а в узких губах, то и дело путаясь в густой медной бороде с едва заметной паутинкой седины, покачивалась сорванная сухая травинка, от которой во рту оставался чуть кисловатый привкус.
Наслаждаясь последними летними деньками, которые выдались на удивление жаркими, Боромир расслабленно откинулся на шершавый ствол, положив книжку себе на колени и на мгновение прикрыв глаза, однако тут же насторожился, когда откуда-то из глубины леса послышался треск веток и шелест кустов.
Под мгновенно распахнувшимися веками всколыхнулась серая буря, однако не успел никто ничего предпринять, как кусты затрещали пуще прежнего, а после на округлую уютную поляну вывалилась, по-другому не скажешь, взъерошенная маленькая девочка. Летнее светлое платьице было измазано зеленым травяным соком и землей, в густых и непослушных медных волосах запуталась листва и веточки, а в лазурно-голубых глазах, похожих на безоблачное небо, полыхал искренний детский восторг.
— Отец, у меня получилось! — звонкий детский смех разорвал умиротворенную тишину теплого денька, и мужчина едва успел отложить книгу, когда девочка, в несколько поспешных шагов преодолев поляну, бросилась в его объятия, не прекращая улыбаться. — Я видела отражение в озере, он такой красивый, почти рыжий!
— Ты у меня умница, Эйриэль, — искренне обрадовался Боромир, обняв дочь и зарывшись лицом в густые мягкие волосы. Девочка пахла лесом и душистыми травами, а еще сладкими ягодами, которые ела совсем недавно, и мужчина невольно вдохнул этот запах полной грудью, чувствуя, как губы сами собой растягиваются в широкой улыбке.
Тихий шорох привлек внимание, заставив поднять голову, и гондорец усмехнулся еще шире, увидев, что на поляну, выскользнув из густой изумрудной пелены, ступила белоснежная волчица, сверкающая золотом хищных глаз. Во внимательном взгляде, направленном на оживленную девочку, горела неподдельная гордость, а стоило зверю перевести взгляд на тут же поднявшегося на ноги Боромира, как на узкой морде проступило лукавство.
— Постой-ка здесь, малышка, я помогу маме, — поставив дочь на землю, гондорец стянул переброшенные через седло легкие одежды и направился к белой хищнице, которая шагнула ему навстречу. По сильному, поджарому телу пробежалась судорога превращения, с губ сорвался едва слышный вздох, а в следующее мгновение Боромир, набросив легкую ткань на обнаженные плечи супруги, прижал к себе хрупкое тело, так привычно найдя в поцелуе мягкие, сладкие губы.
— Я заждался вас, — признался он едва слышно, зная, что Илва с ее-то чувствительным слухом его точно улышит.
— У твоей дочери сегодня было первое осознанное превращение, я никак не могла упросить ее превратиться обратно, — белокурая женщина тихо засмеялась, нежась в надежных объятиях, а после заглянула за плечо мужа, с нежностью глядя на довольную собой дочь. — Эйри, кажется, я обещала тебе выполнить любое твое желание, если ты справишься.
После этих слов в глазах девочки загорелись лукавые, озорные огоньки, так похожие на те, что Боромир часто видел у ее матери, и малышка, даже не задумываясь, сразу выпалила:
— Хочу, чтобы Кьярвалль научил меня сражаться на мечах!
— Кого-то мне это напоминает, — с тяжелым вздохом произнес гондорец, услышав сорвавшийся с губ жены смешок, а после делано недовольно нахмурился. — И опять этот Кьярвалль, неужели, в Сером Оплоте больше нет никого, кто мог бы ее научить?
— Ты прекрасно знаешь, что они запечатлены друг на друге, — пожала плечами Илва, а после положила ладонь на грудь мужа, словно бы пытаясь его успокоить. — С этим ничего не поделаешь, придется тебе свыкнуться с мыслью, что этот паршивец всегда будет рядом с твоей дочерью. Между прочим, Ингварр мне сказал, что всерьез собирается уступить ему звание капитана королевских гончих в скором времени.
В ответ на это Боромир только насмешливо фыркнул, все еще старательно демонстрируя свое недовольство, а после покачал головой:
— Кажется, я никогда не привыкну к этим вашим волчьим штучкам.
— Между прочим, именно благодаря запечатлению ты можешь назвать себя счастливым мужем и отцом, — иронично отозвалась Илва, ткнув мужа локтем под ребро, и тут же весело засмеялась, когда тот порывистым движением подхватил ее на руки, закружив на месте.
