— Я ни о чем не прошу, — улыбнулась Элия извечной подозрительности ворона, так похожей на недоверие каждого могущественного мужчины, подозревающего умную и красивую, а значит вдвойне опасную, женщину в попытке манипуляции. — Мне ничего не нужно от Исчезающего, я только думала над тем, имею ли я право сделать тебе подарок.
— И купить наши услуги тоже нельзя, — сурово заявил мужчина, ногти его сжались на ткани одежд. Еще не угрожая, лишь предупреждая.
— Я ничего не продаю и не покупаю, я хочу лишь подарить, — терпеливо повторила принцесса и протянула демону брошь работы Шилка, которую вертела в руке. — Если она тебе нравится, возьми!
Исчезающий двумя ногтями подцепил изящное украшение с ладони принцессы и невольно издал переливчатый свист, разглядывая мастерски сделанный из серебристо-черного метапласта лик, так похожий на его собственный. Сходство было почти портретным.
— Откуда? — подозрительности в голосе демона прибавилось, но с новой силой взвилось и пламя пытливого интереса.
— Случайная покупка из урбо-мира, — разведя руками, объяснила Элия. Богиня не хотела раскрывать все свои карты и упоминать Шилка. Но она старалась держаться в рамках честности, как лучшей тактики в общении со Слугами Творца и Силами, чутко реагирующими на любое искажение реальности. — Я не могла не приобрести эту вещицу. Просто потому, что она слишком походила на виденное недавно чудо.
— Чудо? — криво и недоверчиво усмехнулся Исчезающий.
За века жизни-служения его, если не сведшего в могилу, то основательно попортившего кровь очень многим преступившим законы Великого Равновесия, называли по-разному. Прозвищ хватило бы на толстенный сборник проклятий, впрочем, не имеющих власти над пребывающим под защитой Творца. Чудом — никогда.
— Да. Как иначе можно назвать явление столь уникального Слуги Творца в Лоуленде? Чудо и редкая удача, — теперь уже совершенно искренне ответила богиня, глядя прямо на врана.
— Вряд ли кто согласится с тобой, но… благодарю, — чуя невозможную и все-таки непреложную правду в словах женщины, кивнул демон, бережно приколол брошь на ткань рубашки, более не допытываясь подробностей об авторе украшения, и сказал: — Меня именуют Ирран Моэррен.
— Ты сделал мне дар куда более щедрый, чем я тебе, — признала Элия, повторяя про себя звучное, похожее на крик птицы, имя Исчезающего.
— Значит, будешь должна поцелуй! Прощай, а может быть и до встречи, богиня, — вран подмигнул, усмехнулся и исчез. Не шагнул в тени, а просто испарился, словно его и не было. Не оставил после себя ни тени запаха, следа или иного отпечатка личности. Исчезающий снова подтвердил справедливость данного ему прозвания.
— Спасибо, Шилк-приятель, — шепнула одними губами принцесса.
Стоило отыскать брошки из метапласта и встретить их создателя — нескладного, чудного на первый взгляд пророка уже только для того, чтобы увидеть Исчезающего во второй раз и заслужить его признательность. Нет, не к своей будущей выгоде. За этим Элия как раз не гналась. Просто потому, что видеть, говорить и иметь в знакомцах таких уникальных существ было безумно интересно.
Исчезающие — преследователи, изводящие врагов, считались кошмаром любого, даже самого могущественного бога. Принцесса не нашла никаких завуалированных упоминаний об отношениях с ними иного рода. Лишь страх, ненависть и совершенно дурацкие в своей нелепости советы как избегнуть наказания, избранного хитроумным Демоном Возмездия. По мнению богини Логики, следуя сим 'добрым рекомендациям', жертва, выбираясь из одной ловушки, неизбежно попадала в другую, искусно расставленную западню. Исчезающие были кошмаром совершенно особого рода, пожалуй, более искусным и таинственным, чем прямолинейные Жнецы. Но если уж смертному удалось подружиться со Жнецом, почему бы ей не стать приятельницей Исчезающего? Выгоду такого поступка принцесса видела только в одном — в утолении собственного любопытства и полагала, что страсть к личной выгоде такого рода Творец ей простит.
Все еще улыбаясь и почти мурлыча от удовольствия, Элия вышла в коридор. Прежде, чем наносить последний, самый важный из визитов, богиня хотела справиться, как идут дела у Мирабэль, осваивающейся в новой для себя роли. Заодно неспешная прогулка по коридору способствовала куда более интенсивному по скорости процессу размышлений, да и к Итварту заглянуть не мешало.
Бэль, впрочем, нашлась первой (редкий случай) и практически сразу. Девушка шла по коридору то плавной поступью истиной леди, то почти летела в грациозном, полном природной живости танце. За ней, едва переводя дух, старалась поспеть пара горничных с болтающимися на груди медальонами пропусками-путеводителями по замку. Юная принцесса умудрялась усердно жестикулировать и растолковывать на ходу спутницам:
— Налево за колоннами лестница на четвертый этаж, но спуститься на первый этаж по ней нельзя, выход только на втором уровне подвала есть. А прямо по коридору, там, где маленький столик, налево от ниши, двери в апартаменты Элии….
Украдкой понаблюдав за сестренкой инструктирующей рабынь, Богиня Любви не стала мешать малышке. Даже если горничные не запомнят ни слова из речи Бэль, их медальоны сохранят информацию. Принцесса одобрительно улыбнулась и перенеслась на другой этаж, туда, где ощущалось присутствие Итварта.
Вопреки обыкновению, воин находился не в тренировочном зале или Оружейной. Бог стоял в одной из малых картинных галерей перед полотном, на котором с потрясающей реалистичностью изображался юноша, бегущий по облакам среди потрясающего буйства красок грозового неба. Вдумчивое сосредоточение причудливо перемешивалось на его лице с истинным упоением. Вскинутые вверх руки будто обнимали, поддерживали разом облачную высь и, каким-то чудом далекую землю внизу.
— Знаешь, Элия, я всегда восхищался этим полотном. Гаэральт мастер не только смешения красок, но и чувства. Такая высь, такая свобода и одновременно всеобъемлющая связь со всем сущим. Всегда восхищался, а теперь думаю, не Плетущего ли нарисовал художник? — мечтательно и одновременно тревожно промолвил Итварт.
— Он рисовал Единение, — любуясь картиной, ответила богиня. — Ментор как-то обмолвился: Каэр ра Ваалон., если переводить с фаалон, языка иттири, буквально означает 'Душа во Вселенной', а можно толковать как 'Вселенная в душе' или 'Вселенская Душа'. Каждый идущий истинным путем своего предназначения метафорически бежит по облакам, сливаясь сутью со Вселенной и Творцом. Поскольку быть Плетущим, одним из самых великих Слуг Творца — предназначение Ята, то да, Гаэральт рисовал и его путь.
